– Я родился в деревне Чулпаново Качугского района, – говорит он. – Мать умерла, когда я учился в школе, – 27 мая 1940 года. Хозяйство у нас рухнуло, поэтому в 41-м году, окончив 7 классов, я стал работать в колхозе. Как закончилась страда, пятерых парней из деревни, в том числе меня, отправили в Черемхово на шахту уголь добывать. Года за полтора нас вымотали и в феврале 1943 года повезли на фронт.

Образование, пусть и незавершённое, определило дальнейшую судьбу Николая Савинова.

В число тех, кто будет осваивать новые зенитные 85-миллиметровые пушки, он попал как раз за наличие семи классов сельской школы. Так Николай Васильевич оказался в 73-й зенитной артиллерийской – «дикой» – дивизии резерва главного командования. «Наша пушка любой танк пробивала, начальная скорость её снаряда – 800 метров в секунду. Поэтому нас бросали туда, где туго: как разведка доложит, что прорыв танков планируется, – нас на передовую. И немцы боялись идти на «дикую дивизию» – это они нас так прозвали, – говорит Николай Васильевич. –  Видать, у нас подобрались крутые ребята».

«Он у меня до сих пор орёл, – подхватывает Любовь Романовна. – Хотя уже 66-й год пошёл. То есть 86-й – путаю, всё хочу, чтобы он молодой был!». Её муж браво продолжает: «Когда я воевал, ничего не боялся – ни что меня ранят, ни что убьют. Страшился только одного – что в плен возьмут. Мы часто меняли занятые позиции: только окопаешься, сразу в другое место. А чтобы выкопать ровик для нашего орудия, нужна яма диаметром шесть метров, а глубиной примерно метр двадцать. Вот копаешь-копаешь, устанешь, бросишь лопату – и в этой же канаве в мёртвый сон. А на передовой до немцев только километр, а то и 800 метров. Проснёшься, встанешь на пост – как сжатая пружина себя чувствуешь».

С июля 1944 года Николай Савинов воевал в Прибалтике. «Наши войска должны были овладеть городом Даугавпилсом (бывший Двинск), чтобы обеспечить возможность наступления на Ригу. Эту задачу мы выполнили», – по-военному рапортует Николай Васильевич. Как раз на подступах к Риге его контузило. «Не знаю, в каком городе, помню только, как кровь из носа и из ушей пошла, – говорит ветеран. – Меня отправляли в госпиталь, но я отказался – боялся потерять своих».

Николай Савинов часто называет себя счастливым. У него множество историй о том, как он мог погибнуть, но остался жив. Однажды, когда его батарея заняла только что отбитую у немцев позицию, он случайно задел ногой сигнальную ракету, оставленную противником в березняке. «Через некоторое время немец как начал нас лупить! Наши снаряды загорелись, командир отделения кричит: «Бросайте их, легай на меня в окоп!». В немецких окопах и спаслись», – рассказывает он.

Перед одним из боёв на пути к Риге Николая Савинова с двумя солдатами послали в разведку. «Пошли смотреть, далеко ли немцы, чтобы начать артподготовку, – поясняет Николай Васильевич. – Но, видимо, где-то в кустах сидел «кукушка» – солдат, докладывающий о передвижениях вражеских войск, – он дал своим команду стрелять. Как начали бить из «ванюши» (германский буксируемый реактивный миномёт. – «Конкурент») – шестиствольного миномёта – земля тряслась! На счастье, рядом оказался блиндаж – мы втроём туда, сидим и дрожим. Вдруг снаряд летит – фью! – прямо к нам в блиндаж. Мы повыскакивали, а ничего не разрывается. Через некоторое время осмелились посмотреть, что это, – оказалось, не боевой снаряд, а болванка. Видимо, и среди немцев были антифашисты».

В октябре Рига была взята штурмом: деревянный город удалось сохранить от крупных разрушений. После взятия латвийской столицы солдаты отправились праздновать. «Однополчане ушли в город – выпить за победу, и к женщинам – их там много было», – улыбается Николай Васильевич, а его жена ворчит: «Вот это самое главное, конечно!». Ветеран продолжает: «Потом много солдат заразилось венерическими болезнями. А я остался на своей пушке: я тогда молодой был, не пил, не гулял. Поэтому меня бог миловал».

Война для Николая Васильевича закончилась гораздо позже официальной даты Победы. После взятия Риги полк был направлен на ликвидацию Курляндской группировки, расположившейся на берегу Балтийского моря и насчитывавшей около 300 тысяч солдат. «С великими боями мы их били, они сопротивлялись ожесточённо: деваться уже некуда было. В конце концов прижали их к морю, часть убили, часть, которая осталась и не успела сбежать, забрали в плен. На этом я закончил войну на Западе. Это было летом 45-го».

Позже солдат вместе с орудиями погрузили в товарные вагоны и повезли на Восток. Николай Савинов думал, что домой, но когда поезд проехал мимо Иркутска, понял: на войну с Японией. О ней он рассказывает коротко: «Это на Западе я много воевал, на Востоке всё быстро закончилось: форсировали Амур, попали в маньчжурские степи, вот там долго пробирались по какому-то болотистому месту – сутки могли один километр переть, – боем взяли город Цзямусы, на том война и закончилась. Когда мы ехали обратно, китайцы кричали: «Русский, шанго!» – радовались нам».

– А в плен-то скольких брали! Сколько японцев ходило потом по 6-й Советской! – восклицает Любовь Романовна, но муж её прерывает: «Ну, хватит», – и та послушно замолкает. Она познакомилась с мужем тридцать лет назад, когда Николай Васильевич работал оперативником в уголовном розыске. Службе в милиции он отдал более 30 лет,  трижды награждался знаком отличия, один из которых – золотой – вручил ему министр внутренних дел Щёлоков. «Он и меня с боем брал, – улыбается Любовь Семёновна. – Орёл».