Ефрейтору Ивану Андаеву выпало дежурство в ночь с 21 на 22 июня 1941 года. В гарнизон в городе Кашира, что в 120 километрах от Москвы, пришла шифровка. «Это было в третьем часу ночи. По телефону сообщили цифры. Я немедленно разбудил командира гарнизона, принёс шифровку. Он встал, поднял гарнизон и сообщил: «Война. Напали немцы», – вспоминает Иван Афанасьевич. В отличие от многих людей, попавших на войну, у него уже был опыт службы. Окончив семь классов и проработав в колхозе заведующим пасекой,  в октябре 1939 года пчеловод был призван в войска НКВД в Воронеж.

С войной для Андаева начались бесконечные «командировки везде». «Мне дали десять солдат, посадили в военную дрезину и направили в Тульскую область, на мост через реку Осётр. Мы его охраняли, не допускали разведочных групп, которые пытались взрывать мосты. А потом пошло колесом – Курск, Орёл, Елец, Брянск. Всю войну  бегали, ловили. Я даже из пулемёта не успел пострелять, хотя  ещё до войны закончил курсы, был  станковым пулемётчиком, – говорит ветеран. – Было дело, попадались и свои, и немцы. Разбирались с дезертирами, ведь тогда, в 1942 году, как раз вышел приказ № 227 «Ни шагу назад». Нам приходилось много этим делом заниматься – не давать шагу назад ступить. Может, кто и обстреливал своих, но нашему железнодорожному полку не доводилось. Задерживали, сдавали, а дальше их судьба решалась без нас». Неоднозначная репутация НКВД  Ивану Андаеву  служить не мешала: «До войны нас уважали, а во время – тем более, ведь мы помогали народу. К тому же жёстких мер полк не применял».

Из военного времени почти никаких случаев не вспоминается, по-чекистски заверяет Иван Афанасьевич. Разве что когда призвали молодое пополнение из Киргизии. «Это было уже под  Курском. Начали обстреливать, ранило несколько киргизов. Их товарищи пожалели, пошли спасать, а немцы заметили и давай мины подбрасывать. В итоге вместо одного погибло десять человек», – говорит ветеран. Часто повторяет, что «освобождали Елец». Именно там Иван Андаев получил своё единственное за всю войну ранение: «После того как противник ушёл из Ельца, мы начали «чистить», нашли несколько раненых  красноармейцев. Погрузили на сани, и я повёз их в медсанбат, но по пути  попал под миномётный обстрел. И раненые, и конь погибли, а меня небольшим осколком поперёк переносицы резануло». «Приходилось ещё кого-нибудь выручать?» – «Нет, больше у меня таких причуд не было».

В мае 1943 года Ивана Андаева отправили в  военное училище в Орджоникидзе, дальше  –  в Иркутск. Здесь на его дежурство в гарнизоне выпало ещё одно историческое событие – пришло сообщение об окончании войны. После этого Иван Яковлевич так и остался в Иркутске, в  1947 году женился на иркутянке, которая родила ему дочь и сына. 30 лет Андаев прослужил во внутренних войсках. Тут уже пришлось мотаться по всей Иркутской и Читинской областям и Якутии. «Наша дивизия обслуживала территорию от китайской границы до Ледовитого океана. Я как старший помощник начальника дивизии должен был курировать всю работу», – говорит ветеран и показывает удостоверения к медалям за отличную службу.

После дембеля  ему не удалось уйти от надзорной деятельности: райком партии направил Ивана Андаева в  управление общественного питания сначала инструктором по гражданской обороне, а потом – заместителем директора по кадрам Иркутского областного треста ресторанов и кафе. «Для меня это было новое занятие, но я был, как говорится, чекист. А любители выпить и воровать – работники общественного питания. Ну, приходилось искоренять. В основном-то ловили официантов. Видите ли, в ресторанах винно-водочные изделия продавались дороже, а девчата купят в магазине –  и начинают в ресторане перепродавать.  Их приходилось ловить. Меня, наверное, туда и взяли, потому что я военным был».

«Вот такой молодой человек! Почти 90 годков», – шутит Иван Афанасьевич. В день нашей встречи его дочери исполнилось 60 лет, а 28 августа у него самого юбилей. Из друзей-сослуживцев уже почти никого не осталось. «Хотя нет. Есть один живой. Так он

25-го года рождения. Совсем молодой ещё!» – продолжает шутить Иван Андаев. Сейчас он живёт с семьёй сына. Ещё два года назад проводил много времени на даче, а теперь тяжело: наклоняется – голова болит. Говорит, что сейчас только отдыхает, гуляет по берегу Ушаковки, ходит «за продовольствием». «Ну, что ещё можно о себе сказать? Я всё ещё жив».