В самом деле, за время его пребывания в Иркутске (1871–1874 гг.) управленческая планка поднялась так, как никогда уже не поднималась. И неудивительно, что интерес к его персоне растёт. Вот и в связи с публикацией «Генерал-солдат» («Конкурент», 8 декабря 2007 г.) из Новосибирска пришло письмо от кандидата физико-математических наук Владимира Алексеевича Варнека, достаточно долгое время собиравшего материалы о Синельникове и узнавшего местонахождение его могилы. Переписка с ним вылилась в интервью.

Тот самый Синельников?

– В 2001 году мы с братом Александром занялись восстановлением генеалогического древа, идущего от нашего прапрапрадеда, художника-портретиста Александра Григорьевича Варнека (1782–1843), – рассказывает Владимир Варнек. – Родословную хорошо знал наш дед, но он был репрессирован в 1935 году, из ссылки не вернулся и все тайны семьи унёс с собой. Помощь пришла с другой стороны – от петербургского родственника Рауфа Растова, женатого на прапраправнучке Варнека. В архиве Правительствующего Сената оказалось немало интересных для нас документов, позволивших восстановить историю рода, разыскать его представителей за рубежом и даже выпустить небольшую книгу. Но всё же одна ветвь в генеалогическом древе была лишь слегка намечена – у нас было мало сведений о братьях и сёстрах художника. Между тем именно с этой ветвью связана интрига, с которой я пытаюсь разобраться уже несколько лет. Дело в том, что, по сообщению зарубежных родственников, одна из дочерей старшего брата художника, Лаврентия Григорьевича Варнека, была замужем за неким генералом Синельниковым.

Об этом я узнал в 2003 году, а в конце 2005 года Рауф Растов обнаружил на Смоленском лютеранском кладбище Петербурга могилу с надписью: «Генерал от кавалерии  сенатор Николай Петрович Синельников (27.09.1805 – 4.10.1892) и его супруга София Лаврентьевна Синельникова (4.07.1803 – 5.09.1867)». Небольшое интернет-исследование позволило быстро и однозначно установить, что это тот самый Синельников, который был генерал-губернатором Восточной Сибири. А отчество его жены позволяло предположить, что именно она могла быть дочерью Лаврентия Григорьевича Варнека. Так вот и случилось, что мой интерес к собственной родословной оказался  связанным с биографией сенатора Синельникова.

После венца – в Сибирь

– На первый взгляд, всё предвещало удачу, так как о Николае Петровиче Синельникове имеется довольно много материалов. Но в массе своей они касаются его служебной и государственной деятельности и не дают ответов на вопросы о семье, и в частности происхождении генеральской жены. Лишь недавно мой добрый знакомый, доктор наук Георгий Паруйрович Аветисов разыскал в справочнике петербургских кладбищ Саитова, изданном в 1912 году, ссылку на то, что София Лаврентьевна Синельникова была урождённой Варнек.

Разыскал Аветисов и некролог Синельникова, а также несколько объявлений в «Новом времени» за 1892 год, говорящих о том, что в Петербурге на похоронах генерала (а умер он в Харькове) присутствовали его сын Анатолий Николаевич, дочь Лариса Николаевна Вучетич-Белицкая и… жена Софья Фёдоровна Синельникова.

– То есть в Иркутск генерал прибыл  со второй женой…

– …из-под венца, и было ему в ту пору 66 лет. В сущности, в Иркутске начался новый этап его жизни, продолжавшейся ещё более двадцати лет, и все эти годы Софья Фёдоровна была ему верной спутницей. Восточная Сибирь достойным образом завершила его карьеру, что позволяет предположить: эта женщина прекрасно скрашивала быт генерала и весьма способствовала огромной работе, которую он проделал. Николай Петрович вообще был отменно семейным человеком и, работая по 17 часов в сутки, каждую свободную минуту проводил с близкими. Любопытен эпизод, описанный его био-графом: супруга московского генерал-губернатора графиня Закревская выразила желание, чтобы Николай Петрович участвовал в её «четвергах», а он (в ту пору начинающий гражданский губернатор), не раздумывая, отказался. Пояснив изумлённой графине, что вечера делит только с семьёй.

Неожиданный результат

– Удалось ли вам собрать материал о близких генерала?

– Да, есть информация обо всех пяти детях, внуках и других родственниках. Так вот, сопоставляя и анализируя многочисленные факты, даты и события, я в конце концов сделал совершенно неожиданный вывод – София Лаврентьевна Синельникова не могла быть дочерью старшего брата моего прапрапрадеда. Просто по той причине, что у него не было брата Лаврентия Григорьевича, и зарубежные потомки художника ошиблись, записав ему в братья представителя других Варнеков. А именно генерала Лаврентия Лаврентьевича Варнека, шефа Копорского мушкетёрского полка, погибшего в конце мая 1807 года в войне с французами.

Именно этого Варнека и можно считать наиболее вероятным кандидатом на роль отца Софии Лаврентьевны, первой жены Синельникова, на которой молодой офицер женился в 1830 году. Кстати, четверть века спустя он связался родственными узами с ещё одним семейством Варнеков – его дочь Аделаида стала женой известного учёного-биолога, профессора Московского университета Николая Александровича Варнека.

– Очень сожалеете, что родство с сенатором, генерал-губернатором не нашло подтверждения?

– Нисколько не сожалею, напротив,  рад, что прикоснулся к жизни столь редкого человека.

– Николай Петрович – один из немногих  губернаторов, кто оставил о себе добрую память в Иркутске. Жаль, что слишком недолго  продолжался  синельниковский период – многие из начинаний не окрепли и скоро погибли. Тем интереснее понять  истоки формирования столь редкого типа чиновника.

И случай – тоже

– Происходил Синельников из дворян Петербургской губернии. Отец его, военный, 1771 года рождения, умер в 1807 году, оставив сиротами трёх сыновей, младшим из которых и был Николай Петрович. Так что с малых лет ему приходилось рассчитывать только на себя. А с 12 лет он воспитывался в кадетском корпусе и, к счастью, попал под влияние архимандрита Фотия, известного своей приверженностью идее служения России. Думаю, что общение с этим мудрым человеком, особенно благоволившим к Синельникову, очень сильно сказалось на его формирующемся мировоззрении. Затем была служба в военных Новгородских поселениях под суровой опекой графа Аракчеева. Что, конечно же, закалило, но не ожесточило доброго сердца юного офицера, унаследованного от матери. Таким образом и сложился синельниковский тип характера, а всё дальнейшее было лишь следствием этого.

– То есть никакой воли случая?

– Нет, случай всё-таки улыбнулся: вскоре после польской кампании 1831 года Синельников был определён в штаб гвардейского корпуса, где стал ближайшим помощником брата царя, Михаила Павловича. И вот однажды во время его доклада великому князю вошёл  государь. Он обратил внимание на статного, величавого адъютанта, довольно раскованно и при этом толково рассуждающего, предложил сесть и имел с ним беседу. А в знак одобрения с чувством похлопал по плечу. Стул, с трудом державший дородную фигуру Николая Петровича, не выдержал и надломился. Царь, удержав падающего Синельникова, улыбнулся и предложил ломать кресла, а стулья беречь, потому что на них он и сам любит сидеть.

После такого знакомства было ещё немало встреч, и всегда Николай Петрович чувствовал расположение императора. Известно даже, что государь стал крёстным отцом двух детей Синельникова. Возможно, со временем откроются и другие любопытные факты, ведь многое ещё не исследовано. После революции имя Николая Петровича вообще оказалось забытым, но надо признать, что у советской власти имелись на то основания. Ведь Синельников был не просто царским генералом, а в течение ряда лет ещё и главноуправляющим российскими тюрьмами, в которых в ту пору содержалось немало политзаключённых. Правда, биографы генерала утверждают, что он старался облегчить участь узников. Будем и мы считать, что так оно и было.

Проблема «лишних детей»

– Во всяком случае, это был энергичный, талантливый и при этом неподкупный чиновник, искоренявший поборы и бродяжничество, закрывавший кабаки и открывавший школы, строивший театры, часто из ничего, но всегда добротно и красиво. Казалось, для Синельникова не было неразрешимых проблем…

– И решение их часто было неординарным, чего стоил, к примеру,  негласно введённый в Иркутске налог с карточных игр (в пользу детских приютов) или предложение давать «взятки»  школами и другими полезными заведениями.

– Это было своего рода административное творчество, за которым стояла и свобода действий, и в хорошем смысле слова корысть. Напомню, что за успешную деятельность в Восточной Сибири Синельников получил в 1873 году чин генерала от кавалерии. А до этого за успешную борьбу с голодом в центральных губерниях России награждён орденом св. Александра Невского. Можно сказать, что не только военная, но и гражданская карьера его складывалась хорошо: он с успехом управлял вначале Владимировской, Волынской, Московской и Воронежской губерниями, а затем и всей Восточной Сибирью. И везде оставил исключительно добрую память о себе.

– Не потому ли ещё, что в ту пору губернаторы представляли интересы управляемых территорий и только потом уже интересы империи, а также отдельных высокопоставленных персон?

– Наверное, это могло бы стать темой отдельного исследования  для историков, в том числе и в Иркутске. Кстати, именно сотрудники  вашего краеведческого музея сообщили мне, что в Одессе проживают потомки генерала и один из них, Виталий Владимирович Синельников, учитель русского и украинского языков, написал книгу о своей родословной. Мой брат, будучи в Одессе, связался с Синельниковыми, но узнал, что Виталий Владимирович, к сожалению, скончался в 2007-м, а его «Семейная летопись» вышла столь ограниченным тиражом, что практически недоступна для ознакомления.

Иркутский краеведческий музей выслал мне также список детей Николая Петровича, и тут возникла некая интрига, связанная с «лишними детьми»… Над этим я и собираюсь поработать в ближайшее время.

– Обещаете нам этот эксклюзив?

– Отчего бы и нет? А пока хочу дать навигатор для читателей, которые будут нынешним летом в Санкт-Петербурге и, возможно, захотят увидеть последний приют Николая Петровича Синельникова: Смоленское лютеранское кладбище (Набережная р. Смоленки, 9, южная часть острова Декабристов), 11 участок. Недалеко от входа, справа от Центральной дорожки.