Более  полувека прошло с той поры, мы перешагнули в ХХI век, а Елена Константиновна по-прежнему остаётся нашей любимой актрисой. Совсем недавно она играла спектакль «Старые дома». «Это не первая постановка для возрастных актёров нашего театра, – рассказывает Елена Константиновна. – Помню спектакль двадцатилетней давности, в котором я играла маму, а Виктор Лесовой – моего сына. Сегодня он – «лицо» от автора, воспоминания которого и послужили поводом для всего действия».

В Иркутский театр музыкальной комедии Елена приехала в 1956 году из Барнаула, где работала в драматическом театре, но мечтала об оперетте, которую считает волшебным жанром. Поселилась в гостинице «Сибирь». Помнит, как медленно шла по улице Ленина и заметила, с каким вниманием смотрят на неё два импозантных, хорошо одетых мужчины. На следующий день узнала: это были ведущие актёры театра Николай Загурский (имя которого сегодня носит театр) и Николай Каширский (впоследствии ставший известным киноактёром). В первый день прогулки по улице Ленина её окликнула пожилая дама, которая сказала: «Вот и свиделись, Леночка». Это была мама актрисы Веры Пясковской, с которой Волошина познакомилась в Воркуте.

А эту страницу своей жизни Елена Константиновна не любит вспоминать: «Было. Извинились. Прошло». Но, поддавшись на уговоры, рассказала об аресте после войны и театре, в котором работала с другими заключёнными, многие из которых были легендарными людьми. Главный режиссёр Мордвинов до ареста работал в Большом театре, было много  артистов эстрады, несколько из  «Сатиры», Каплер,  жена Мартинсона, родственники высокопоставленных чиновников и генералов.

Простите, Елена Константиновна, если в очередной раз задели страницу вашей жизни, которой лучше бы не было. Но нельзя вспять повернуть реку, нельзя переписать страницы истории России. Всё, что было, это не только ваша жизнь – это жизнь страны с ГУЛАГом и сотнями тысяч заключённых в нём, прошедших через страдания, попрание человеческого достоинства, стыдные номера, заменявшие фамилии.

В своей жизни Елена Константиновна много смеялась, считает, что смех – одно из лучших лекарств, продлевающих жизнь. Сегодня она стала сентиментальна и часто плачет. С тревогой спросила у доктора, хорошо ли это. «Вы от горя плачете?» – «Нет, от умиления. Увижу чудесного малыша и начинаю плакать». – «Это на здоровье, плачьте, сколько хотите». Вопросы к врачу для Волошиной имеют большое значение. Несколько лет назад она перенесла подряд два инфаркта. Спасли врачи, многие из которых были её учениками – участниками студенческого театра миниатюр медицинского института, которым она руководила многие годы.

Жизнь у Елены Константиновны длинная. К сожалению, многие друзья уже ушли в мир иной. Не стало писателя Марка Сергеева, врачей Лёни и Полины Перциковых. Их, конечно, не хватает, но впереди много интересного, как во всей жизни, посвящённой театру. Для Елены Константиновны он был и остаётся не просто родным домом – это образ её жизни, её воображение и реализация мечты. Часто работая ассистентом режиссёра, она репетирует с молодыми актёрами до момента, когда, подготовленные, они выходят на сцену. Разве это не счастье – видеть результаты своего упорного труда?

В разговоре о Волошиной нельзя не вспомнить Николая Загурского, Макса Шнейдермана, Виктора Жибинова. Они были не просто блистательные актёры, но и настоящие партнёры, тонко чувствовавшие Елену Константиновну, поддерживавшие настроение, продолжавшие на сцене её пассажи и искромётные танцы. На вопрос, кто сегодня её любимый партнёр, Елена Константиновна ответила: «Разве можно об этом спрашивать?». Как и на вопрос о любимых ролях: «Вернулись в советские времена, когда с журналистами ни о чём нельзя было разговаривать, кроме как о любимых ролях».

Наверное, они все любимые, за 53 года работы в театре их было не менее трёхсот! Разве можно все любить? Можно! Когда работаешь, самой главной, желанной становится роль, которую репетируешь. Потом она забывается и вновь вспоминается, если театр в очередной раз обращается к старой оперетте.

Елена Константиновна, как многие люди, шагнувшие в почтенный возраст, мечтает сбросить лет  двадцать. Только зачем? В свои годы она чувствует себя полной сил для творчества и жизни. Жизни, в которой к её раскатистому, громкому смеху прибавились очистительные слёзы.