Я вспомнила об этой несчастной судьбе в связи с уголовным делом, которое рассматривалось недавно в Братском городском суде. Обвиняемая 37-летняя Марина Казакова – тоже наркоманка со стажем. Но, в отличие от загубившей себя художницы, ей было ради кого жить и бороться за свой рассудок. У Марины растёт дочь, ей четыре года.

Но что значат для таких женщин родственные чувства? Даже материнский инстинкт глушится на фоне их безудержной тяги к наркоотраве. Это сложно представить, но для Марины её дочь Оксана была чем-то наподобие тряпичной куклы. А как можно выразиться по-другому, если в их доме происходили такие страшные события?

Маленькой Оксане ещё повезло, что рядом с ней, кроме матери, находилась бабушка. Если бы не она, вряд ли ребёнок пережил бы своё младенчество. Евгения Аркадьевна была основным кормильцем семьи. Поскольку пенсии на жизнь не хватало, она подрабатывала ещё сторожем.

С кошмаром в их доме до поры до времени приходилось мириться. На дочь давно уже не действовали ни слёзы, ни самые выстраданные слова. На глазах у ребёнка она могла колоться и изготавливать наркотические вещества. Но детское пособие заканчивалось слишком быстро, и тогда Марина любыми путями старалась выудить у матери часть пенсии. В ход шли угрозы, вплоть до угрозы убийства.

Однажды, когда Евгения Аркадьевна не соглашалась отдать ей последние «хлебные» деньги, дочь решила испытать её нервы «гестаповским» способом, почти как в известном фильме про Штирлица. Она схватила маленькую Оксану за ногу, подняла её над полом и, как было сказано потом в обвинительном заключении, «переместила её в положении вниз головой за пределы открытого окна квартиры, расположенной на пятом этаже панельного дома». Девочка громко закричала, но это не остановило так называемую мать. В течение почти пятнадцати минут она трясла её над бездной, угрожая разжать руку. Естественно, получила то, что хотела: 300-400 рублей.

Так открылся ящик Пандоры. Следующий эпизод шантажа был не менее крут. Вытягивая из матери деньги, наркоманка взяла детские колготки, перевязала их вокруг шеи Оксаны и стала демонстративно затягивать…

Виды истязаний малолетней дочери менялись: в другой раз она таскала Оксану за лямки надетого на неё комбинезона. Но этого показалось мало. Чтобы вызвать у дочери боль, Марина схватила её за волосы и продолжила таскать по полу, как тряпичную куклу. Потом стала душить. Разумеется, она получила деньги на наркотик.

Люди умозрительно спорят, есть ли на том свете ад. Но к чему заходить так далеко? Жизнь может стать невыносимой и на этом свете, если наркоманка на глазах матери берёт за горло собственную дочь. Ради спасения Оксаны эта история не могла не закончиться уголовным делом.

На суде Марина полностью признала свою вину и бесстрастным, каким-то бесцветным голосом рассказала, как мучила свою дочь. Но ведь не специально же! Это только для того, чтобы мать дала денег. Очень надо было…

Евгения Аркадьевна выступала в суде как потерпевшая. Что она могла рассказать о своей дочери? То, что в школе училась хорошо? Но какое теперь это имеет значение? Вначале Марина стала выпивать, потом подсела на наркотики. Мать считает, что в этом виноват сожитель дочери. «Убью тебя!» – эта угроза звучала в доме часто. Несколько раз даже пришлось обращаться в милицию. Но, жалея дочь, она забирала своё заявление обратно. Пока опасность не нависла над Оксаной…

К моменту судебного разбирательства Марину уже лишили родительских прав. Опекуном малышки назначили бабушку. С понятным волнением Евгения Аркадьевна выслушала приговор дочери: три года восемь месяцев лишения свободы с отбыванием наказания в колонии общего режима. Ни слёз, ни эмоций не было – только где-то глубоко внутри вопрос: что будет, когда дочь вернётся после колонии?

Имена и фамилии всех, о ком здесь рассказывается, пришлось изменить. Евгении Аркадьевне надо растить внучку. Когда та подрастёт, вряд ли будет помнить, что с ней выделывала мать. И беспамятство это будет благом. Иначе – как дальше жить?