Если бы не туча…

Она деловито оглядела поклажу, потом немного задумалась и переспросила, для какой комиссии отправила мебель Сапожникова.

– Так комиссии развлечений, стал быть.

Учительница озадачилась, помолчала и добавила:

– Это не совсем к нам. Выгружайте во двор, а я позвоню господину Иодловскому – он приедет и распорядится.

Конечно, рассуждала Третьякова, лучше бы занести мебель в дом – более подходящего места у общества нет… Но что скажет на это комиссия народных развлечений?

Сомнения Аделаиды Эдуардовны разрешила туча, вдруг наплывшая и занявшая над Детской площадкой самую угрожающую позицию.

Кучер и опомниться не успел, как вся мебель перекочевала в дом – сам он только и сделал, что развернул лошадей. А туча рассеялась, как не бывала, дав кучеру пищу для размышлений на весь обратный путь. И госпожа Третьякова задумалась – о предстоящем объяснении с комиссией развлечений. Судя по последнему собранию общества, оно обещало быть тяжёлым.

В позе обиженных

В тот вечер 8 марта 1904 года члены комиссии народных развлечений прибыли вместе (чего прежде никогда не бывало), сели обособленно и с явным расчётом оказаться подальше от членов внешкольной комиссии, которым лишь чуть кивнули при встрече. Это был протест, а предметом раздражения стало здание, поднимавшееся на Детской площадке буквально не по дням, а по часам.

Осенью, посчитав заработанное комиссией за последние месяцы, «внешкольники» решили начать строительство. А дело в том, что, кроме теплушки катка, у общества не было собственного помещения, собрания проводились то в зале музея, то в думском зале – там, где было свободно и куда разрешали прийти. А внешкольной комиссии хотелось иметь и естественно-исторический кабинет, и книжный склад, и театр, и зал для собраний, чтобы не слоняться по чужим углам. Заработанных средств вполне хватало на фундамент будущего дома – в него и решили вложиться. Но когда работы начались, один из активистов, господин Миклашевский, главный инспектор Иркутского страхового общества, предложил свои личные сбережения – более 1200 руб. На эти деньги закупили строительные материалы, наняли рабочих. Всё свободное время члены комиссии проводили на стройплощадке, где венец за венцом поднимался новый дом. В один из дней пришло известие о переводе Миклашевского в Петербург, но другой активист, Фовицкий, вызвался довести строительство до конца.

Между тем подошёл срок собрания общества, и внешкольная комиссия предложила в повестку вопрос о выделении средств для завершения строительства. При этом имелся в виду конкретный капитал г-на Доссе, находящийся в распоряжении общества. Правда, он был пожертвован на открытие народных училищ, но внешкольная комиссия и не покушалась на него в принципе, а лишь хотела взять деньги заимообразно (на три года).

Совет общества склонен был этот вариант поддержать. Хоть вся эта история со строительством вызывала противоречивые чувства. С одной стороны, хотелось наконец обрести пристанище, но всё происходило так стремительно и к тому же как бы в стороне от Совета… Конфликт подогрела комиссия народных развлечений, давно уже собиравшаяся поставить временный балаган для спектаклей, но так и не сдвинувшаяся с места. Успехи вездесущих «внешкольников» раздражали, задевали за живое, и пока на Детской площадке поднимался венец за венцом, комиссия развлечений искала союзников «по борьбе» – и нашла их среди членов ревизионной комиссии. Вместе они приготовились дать решительный бой «этим выскочкам» на общем собрании 8 марта.

Ударим по выскочкам!

Следуя сценарию, первыми на собрании выступили члены ревизионной комиссии, в один голос заявив, что «строительство капитального здания есть не что иное, как полное самоуправство». При этом «ревизионисты» бросали красноречивые взгляды на членов Совета – и члены Совета, один за другим, начали свидетельствовать, что решительно никакого согласия на строительство не давали. Так что в конце концов и председатель общества А.В.Лихачёв вынужден был заявить, что «пренебрежение мнением Совета вынуждает его подать заявление о сложении с себя обязанностей председателя». Зал с тревогой смотрел сначала на Лихачёва, а затем (по направлению его взгляда) и на членов внешкольной комиссии. Но те хранили странное молчание. И тогда председатель комиссии развлечений, решившая, что победа близка, преждевременно выскочила «из кустов» с проектом «мирового» соглашения.

Проектов было, собственно, два, и первый состоял в том, чтобы изъять у внешкольной комиссии строящееся здание и передать его Красному Кресту – под госпиталь. Второй вариант также предполагал изъятие, но уже с приспособлением здания под училище.

При этом члены комиссии развлечений упорно не смотрели на госпожу Третьякову, опасаясь её непосредственной реакции.

Но Аделаила Эдуардовна терпеливо слушала и сохраняла внешне полное спокойствие. Даже когда противники полностью «отстрелялись» и весь зал оборотился к ней, ожидая хоть какого-то отклика, Третьякова держала паузу, сколько могла.

Неожиданный исход

Установилась полная, совершенная тишина, и в ней очень отчётливо прозвучало:

– Я согласна: было бы хорошо передать дом на Детской площадке под госпиталь – но только в том случае, если комиссия развлечений гарантирует, что после здесь не останется заразных болезней. Есть такие гарантии? – она обвела взглядом зал, будто класс на уроке. – Нет. В таком случае позвольте мне сделать заявление: если члены общества выделят деньги на завершение строительства, то комиссия примет их с благодарностью; если нет – мы добудем их сами, но тогда уж и здание будем использовать исключительно по своему усмотрению. Для того чтобы не возникали сомнения в наших возможностях, я скажу, что инженер Никитин жертвует нам 110 пудов кровельного железа, домовладелец Дубников – 5 тысяч кирпичей, а инженер Березовский готов принять на себя устройство всех дверных и оконных рам. Есть и более мелкие, но весьма многочисленные пожертвования. Кроме того, комиссия организует благотворительный концерт, участвовать в котором согласились все лучшие силы Иркутска. Так или иначе, а к июню дом будет готов.

Аделаида Эдуардовна вернулась на место, и председателю ничего уже не оставалось, как поставить на голосование вопрос выделения средств. И в этот самый момент в зал вошёл музейный служитель:

– Обращаю ваше внимание, господа, что вы заседаете уже три часа. Такой договорённости у нас не было – так нельзя ли поторопиться?

Это стало последним, решающим аргументом, и 30 из 44 присутствовавших членов общества проголосовали за выделение средств на строительство. Объявляя результаты, председатель, конечно, оговорился, что в будущем согласование всех построек сделается совершенно необходимыми; а ревизионная комиссия заявила, что присовокупит к протоколу своё особое мнение. Комиссия же развлечений оказалась так растеряна, что и слов никаких не нашла. Ну а большинство членов общества было просто довольно, что скоро не нужно будет уже скитаться по чужим углам.

Но окончательная развязка обозначилась лишь 17 апреля, когда «Иркутские губернские ведомости» опубликовали заметку «Отрадная весть»: «Из достоверных источников мы получили сведения, что А.В. Лихачёв взял обратно своё заявление об отказе от обязанностей председателя Общества распространения народного образования и народных развлечений».

Прерванная эстафета

Это общество впервые проявилось в общественной жизни Иркутска в 1901 году. Оно было ориентировано на мещанскую, мастеровую среду и ставило целью отвлекать её от трактиров, портерных и прочих злачных мест. В Иркутске энтузиасты начали с того, что открыли детскую школу рисования. Она работала около года, но затем педагог уехал – и всё распалось. Недолговечной казалась и затея двух приезжих учительниц открыть площадку для игр. Но дело пошло, и на Успенской площади скоро вырос Детский домик, с театром и классами для детей-переростков, не умеющих ни читать, ни писать. Потом стараниями всё тех же учительниц Детская площадка переместилась на улицу Троицкую – и очень скоро там появился каток, а затем и новое здание общества. Одну из учительниц, как вы догадались уже, звали Аделаида Эдуардовна Третьякова.

В сентябре 1904-го по инициативе Аделаиды Третьяковой на Детской площадке открылась школа для детей, которым не нашлось места в начальных училищах. А в середине ноября комиссия по внешкольному воспитанию пригласила детей и взрослых на каток с большим беговым кругом, горками, электрическим освещением, буфетом, играми и военным оркестром по воскресеньям. Музыканты играли бесплатно, буфетчик, при немалой арендной плате, ещё и отвечал за сохранность одежды, освещение, отопление и даже за чистку катка. Взрослые платили за вход по 20 коп., старше-классники – по 10 коп., что позволяло всех учащихся начальных школ пропускать бесплатно и обеспечивать коньками.

Живой, по-мужски устроенный ум Третьяковой и её независимый, деятельный характер нередко раздражали коллег, но два годя спустя, в 1906-м, все они, общественники-энтузиасты, были объявлены опасными для реакционной власти людьми. Аделаида Эдуардовна была выслана из Иркутска в 24 часа.

Тогда многим (не только полиции) казалось, что Третьякова – гостья из революционного будущего, но они ошиблись – жизнь Аделаиды Эдуардовны оборвалась в переломном 1917-м…

_______________________
* 5-й Армии

Автор благодарит за предоставленный материал сотрудников научной библиотеки Иркутского государственного университета.