Чтобы ответить на этот вопрос, надо понять, что происходило в российском бизнес-образовании последние двадцать лет, то есть с момента его рождения. Если коротко, то бизнес-школы нашей страны осваивали содержание, формы и методы преподавания бизнес-школ развитых стран. В этой сфере были достигнуты определённые успехи, выразившиеся, в частности, в аккредитации ряда российских школ британской ассоциацией  АМВА. При этом число оригинальных программ в наших школах можно пересчитать по пальцам. Мы научились рассказывать о том, как нужно вести бизнес в цивилизованном мире в условиях стабильного роста.

И тут грянул кризис – полномасштабный, глобальный и системный в том смысле, что он поставил под вопрос многие принципы функционирования всей системы бизнеса, включая её финансовые аспекты. Можно различным образом смотреть на природу кризиса. Его можно анализировать как кризис в финансовой сфере, связанный с ипотечными кредитами и чрезмерно активным использованием деривативов. На него можно смотреть  как на экономический кризис, связанный с дисбалансом структуры потребительских рынков, экономической эффективности и структуры экономических мощностей. Можно смотреть как на кризис институциональный. Глобальный финансовый рынок – факт, а институты, способные поддерживать и регулировать глобальный финансовый рынок, слабы. Глобальное распределение труда – это факт, но как регулировать безработицу, инфляцию и управлять страновой экономикой в условиях глобального взаимосвязанного мира, мы не знаем.

Ещё одно направление анализа природы кризиса – это «экономика знаний». Мы легко говорим о переходе к «экономике знаний». Но эти разговоры больше похожи на заклинания. Переход к «экономике знаний»  будет сопряжён с целой чередой экономических и социальных кризисов, серьёзным перераспределением накопленного богатства. Конечно, в разворачивающемся сейчас кризисе есть элементы финансовой, экономический, институциональной и трансформационной «природы» кризиса. В этом контексте всё яснее тот факт, что причины кризиса кроются в использовании понятий, концепций и моделей, разработанных ещё в индустриальную эпоху, перестающих давать ожидаемые результаты в условиях функционирования «общества знания». Модели восприятия реальности, постановки задач и методы их решений меняются медленнее, чем реальность, становятся неадекватными этой реальности, что и ведёт к кризису. Кризис всё расставляет по своим местам и трансформирует ментальные модели. Во время кризиса меняются социальные парадигмы и существенно трансформируется восприятие реальности. Любой кризис, какова бы ни была его природа, является кризисом ментальных моделей.

Чтобы выйти из кризиса, необходимо серьёзно скорректировать ментальные модели, изменить некоторые парадигмы и сформировать новые институты, трансформировать сами основы видения бизнеса и создать новые правила игры. По старым правилам многие успешные люди прошлого уже никогда не смогут сыграть, а многие люди из развивающихся стран играть наверняка не захотят. Э. Дамаст, корреспондент «BusinessWeek.com», опубликовал статью о том, что американские и европейские бизнес-школы испытывают серьёзные трудности в Китае. Они вынуждены сворачивать свою деятельность, в то время как китайские бизнес-школы активно развиваются.

В дискуссиях о кризисе нередко можно слышать мнение о том, что бизнес-школы отчасти сами виноваты. Кризис возник несмотря на то, что менеджмент компаний действовал именно так, как учили в бизнес-школе. Критика бизнес-образования отмечает, что некоторые бизнес-школы сделали слишком большой акцент на исследованиях и тем самым  отгородились от реального мира бизнеса. Увлечение теорией неизбежно приводит к тому, что исследователи упрощают постановку задач, что отрывает их от реальности, но имеют склонность искать более сложные решения этих упрощённых задач.

Жизнь же требует поиска простых ответов на сложные вопросы. Длительный экономический рост без кризиса, возможно, есть позитивный результат бизнес-образования. Это привело к тому, что предприниматели утратили ощущение риска и чрезмерно сосредоточились на зарабатывании денег. Тогда правильно ли учат в бизнес-школах управлению рисками? Не превратилась ли эта дисциплина в математические манипуляции с цифрами? Не утрачена ли естественная способность человека соотносить своё текущее положение с реальностью и адекватно оценивать собственные силы?

Тренинг по лидерству, который мы проводим на Байкале, отчётливо показывает, что практический навык адекватно оценивать свои силы утрачен. «Кабинетное» принятие «стратегических» решений отличается тем, что участники легко переоценивают свои силы.

Чему теперь следует учить в бизнес-школах, чтобы повышать личную конкурентоспособность их выпускников и развивать у них навык повышения конкурентоспособности компаний, в которые они придут работать? Мы уверены, что это тревожит многих преподавателей западных школ бизнеса. Однако его обсуждение ещё не вышло на страницы журналов, а наборы традиционных программ МВА в эти школы пока растут. На наш взгляд, это не должно успокаивать представителей российского бизнес-образования: той «райской» жизни, которой мы наслаждались последние годы, никогда больше не будет. Но это только одна сторона ситуации, а именно – неприятная. Есть ещё и вторая – позитивная. Она состоит в том, что кризис даёт шанс российскому бизнес-образованию перейти на новый уровень, уйдя с позиции догоняющего – позиции, которая в принципе не может обеспечить лидерство. Глобальный экономический кризис не только перераспределит богатство, изменится структура глобального лидерства. Многополярный мир представляется уже реальностью. Играть в догонялки в таком мире бессмысленно. Придётся сформировать собственную позицию не только власти, но и бизнесу и бизнес-образованию.

Каким будет бизнес в России после кризиса? Точно ответить на этот вопрос невозможно. И всё же некоторые его черты можно предсказать. Прежде всего, он заведомо перестанет быть «гламурным», то есть придётся учиться зарабатывать трудные деньги, участвуя в реальной конкуренции, прибыль в которой будет много меньше докризисного уровня. В этой связи придётся избавиться и от «ожирения» – показной роскоши и избыточного персонала. Большинство бизнес-моделей, которые приносили хорошие результаты, перестанут работать. Возникнет потребность в создании нового поколения моделей бизнеса, более адекватных формирующейся послекризисной реальности. Эти новые бизнес-модели придётся создавать с «нуля», и потребуется не только предпринимательская энергия, но и творческий подход к бизнесу.

Изменится и потребительская среда. Сейчас всё чаще приходится слышать не о бережливом производстве – вершине достижений менеджмента индустриальной эпохи, а о бережливом потреблении. Этим термином можно описать потребление, нацеленное на получение желаемых потребительских качеств товаров и услуг и связанное с отказом от оплаты «премиальной» цены за престиж товара, который часто выражается его брендом. Вероятно, такое потребительское поведение станет социально одобряемым, и тогда компании, которые смогут удовлетворить спрос таких товаров и услуг, получат конкурентные преимущества. Разработка таких преимуществ – дело куда более тонкое и требующее большей креативности, нежели распространённое сейчас «брендостроительство». Это потребует нового мышления, соединяющего креативность и социально ответственный подход к ведению бизнеса. Иными словами, мы говорим об искусстве создания ценности для бережливого потребления. Если соединить идеи бережливого производства и бережливого потребления, то многие экономические процессы могут перейти в инфраструктуру жизнеобеспечения, где в большей мере потребуется сотрудничество, нежели конкуренция.

Навык генераций нового знания в обществе знания явно будет становиться всё более и более востребованным. Однако создание и широкое распространение спекулятивных производных финансовых инструментов – это тоже пример генерации нового знания, внёсший свой вклад в бушующий в мире кризис. Поэтому генерация знания должна «обручиться» с социальной ответственностью. Как при этом трансформируется конкуренция? Это один из сложнейших  и наиболее творческих вопросов, стоящих перед современным менеджментом.

Массовая кастомизация, несомненно, продолжит своё развитие и после кризиса. Проблема в том, что она ещё очень слабо затронула само бизнес-образование. Школам бизнеса уже сейчас следует задуматься об индивидуализации программ обучения, причём не на словах, а на деле. Необходимо соединить образовательные стандарты и индивидуальный подход на совершенно новой основе. Как реализовать эту идею без резкого увеличения стоимости обучения – это и есть поиск новой модели бизнеса для бизнес-школ.

На наш взгляд, необходим пересмотр спектра компетенций, которыми должен обладать современный менеджер. Необходима разработка новых методик развития всех компонентов эмоционального интеллекта, особенно самосознания, саморегуляции и мотивации. Для этого необходимо привлечение средств и подходов, к которым современное бизнес-образование обращается лишь спорадически. Это не простая задача. Ориентация бизнеса на динамические компетенции в современном стратегическом менеджменте ставит перед бизнес-школами новую проблему. Управление организационными компетенциями в динамике и быстро меняющейся конкурентной среде потребует от бизнес-образования не только новых курсов, но и более близких отношений с бизнесом. Вероятно, сближение бизнес-образования и консалтинга в послекризисной жизни будет идти более высокими темпами.

Наконец, пора подумать о том, как от деклараций о «непрерывном» образовании перейти к модели бизнеса на основе «пожизненного образования». Это предполагает отказ от старых форм работы с выпускниками и переход к системе, в рамках которой многократные продажи образовательных услуг одному и тому же лицу станут повседневной практикой бизнес-школ, а не редкими событиями. Правда, это потребует непрерывной генерации новых программ, постоянного обновления багажа знаний преподавателями и… генерации новых знаний. Бизнес-школам потребуются более прочные и более длительные отношения со своими выпускниками и организациями. Сетевые структуры, в которых необходимо будет генерировать и передавать новые знания, во многом будут определять направления развития бизнес-школ.

Таким образом, кризис даёт бизнес-школам шанс пересмотреть собственные модели бизнеса и выйти на принципиально иной уровень взаимодействия с бизнес-сообществом. Те, кто окажется на это способным, не только переживут кризис, но и укрепят своё положение на рынке. Тех же, кто думает, что с улучшением экономического положения в стране можно будет снова продавать старые программы, ждёт жестокое разочарование.

Константинов Геннадий Николаевич,
доктор физ.-мат. наук, профессор Университета – Высшей школы экономики, научный руководитель международных программ Байкальской международной бизнес-школы.

Филонович Сергей Ростиславович,
доктор физ.-мат. наук, профессор, декан Высшей школы менеджмента Государственного университета – Высшей школы экономики