Перед интервью Берл Лазар, ортодоксальный еврей, попросил нас подождать несколько минут, чтобы прочитать молитву. Сын раввина городской общины Милана взял в жены американку Ханну Дерен. Сейчас у них 12 детей – пять мальчиков и семь девочек. Все появились на свет в России. Выпускник раввин-ского колледжа и иешивы «Томхей Тмимим» в Нью-Йорке в конце 80-х приехал в нашу страну и сделал блестящую карьеру (если этот термин применим к религиозному служению). Ещё в 1990 году он был раввином синагоги в Марьиной роще в Москве, а девять лет спустя на первом съезде Федерации еврейских общин России (ФЕОР) был избран Главным раввином России по версии ФЕОР. Буквально через год этот же титул ему вверил Общееврейский съезд.

– Как вы видите иркутскую еврейскую общину, какое место она занимает на карте России?

– У евреев есть много праздников. Новый год, Пурим, Пейсах. Когда у нас Пурим, мы говорим: «Пурим – самый важный праздник», когда Пейсах – «Пейсах – самый важный праздник». И этому есть оправдание. Именно тот момент, когда мы празднуем, для нас самый главный. Часто люди спрашивают родителей: «Какого из ваших детей вы любите больше?» Каждый ребёнок самый лучший, любимый и самый достойный, когда мы смотрим на него. Когда я нахожусь в Иркут-ске, наверное, трудно не говорить, что здесь одна из самых хороших общин, если не самая хорошая. Нет никакого сомнения, что здание синагоги, которое мы открыли вчера, – одно из красивейших в России. И по архитектуре, и по масштабу. Действительно впечатляет. Иркутская община – это община, которая развивается, в которой каждый день есть что-то новое. Отношение раввина здесь особенное. Ваш раввин очень активный и с энтузиазмом подходит к каждому человеку.

На открытии синагоги 24 марта Берл Лазар прикрепил перед центральным входом в мо-литвенный зал мезузу (буквально с древнееврейского – «дверной косяк») – пергамент-ный свиток в футляре, который содержит отрывки из Пятикнижия. Потом в новое здание внесли свиток Торы, который непосредственно перед этим был дописан вручную.

– Ваш визит сюда означает, что достигнуты какие-то договорённости о дальнейшем развитии общины?

– Я просто хотел отметить праздник открытия вместе с общиной. Я был здесь четыре года тому назад, примерно через месяц после пожара. В субботу. И молился вместе с общиной. Нет никакого сомнения, что тогда люди находились в тяжёлом состоянии. Не было понимания, что будет дальше. Не могу сказать, что они опустили руки, но, прямо скажем, устали. Это был не первый пожар здесь, как известно. Люди были обескуражены, чувствовали, что что-то не так. Тогда мы приняли решение, что будем делать всё возможное, чтобы восстановление не легло на плечи только иркутских евреев. Обещали найти средства из-за рубежа и других источников. Реально так и было – люди из Америки, Москвы участвовали в строительстве. Но последний этап был полностью сделан благодаря местным евреям. И слава Богу, что прошло не так много времени и синагога живёт.

Иркутской синагоге 130 лет. Она уже пережила пожар в 19 веке – в 1882 году, в конце 90-х годов 20 века и, наконец, в 2004-м. На реставрацию здания, продолжавшуюся четыре года, было потрачено более 70 млн. рублей. Реставраторы восстановили первоначальную пластику фасадов (в частности, закрытые бетоном колонны, установленные ещё при сооружении здания).

– Есть давняя легенда о том, что Иркутск – еврейский город. Вы это почувствовали или всё же в этом большая доля вымысла?

– Достаточно побывать на иркутском еврейском кладбище, чтобы увидеть – там есть очень старые могилы. Понятно, что в вашем городе евреи были если не основной, то очень активной частью местного сообщества. И сама синагога, и её возраст, размеры и стиль постройки говорят о том, что у евреев было тогда в Иркутске немало возможностей. Я не знаю всех исторических фактов, но думаю, что евреи принимали активное участие в строительстве этого города. Синагога появилась 130 лет тому назад, а возраст общины наверняка намного больше. Наверное, не секрет, что евреи стараются селиться в том месте, где есть возможность развивать бизнес. В Иркутске есть особенный дух. Это ощущается не только в стенах, это – в людях. Я видел людей, дедушки и прадедушки которых молились в этой синагоге. Это потрясающее чувство. Очень интересный момент – даже в самые тяжёлые годы община существовала. Во многих других городах общины не работали по 40–50 лет. А здесь люди не забывали, что они евреи.

– Служение на территории России было восстановлено только в 90-е годы. Тогда же вы приехали в нашу страну из США. Чувствуете изменения?

– Без всякого сомнения, многое поменялось. 90-е – это был новый период для евреев России. Власти начали приветствовать наши начинания и помогать, мы смогли заниматься своим делом открыто. Я был в СССР в 1987 году и видел, как евреи собирались подпольно на квартирах. Проводили богослужения. Первый, кто сделал шаг в сторону евреев, – Горбачёв. Но тогда, как он сам потом признался, он это делал не потому, что верил, что это нужно. Он чувствовал, что у него нет другого варианта – невозможно было дальше держать всё скрыто. Президент Ельцин, без сомнения, открыл двери для евреев и дал им новые возможности. Но он никогда не выступал, не пришёл в синагогу, официально не поздравил евреев. То есть не осуществлял никаких официальных дей-ствий, которые доказали бы всем, что еврейская община не только существует, но и является важной частью общества. С 2000 года, когда Владимир Владимирович (Путин. – «Конкурент») стал президентом, можно сказать, всё изменилось. Это уже часть протокола президента. Владимир Владимирович и Дмитрий Анатольевич (Медведев. – «Конкурент») иногда, как гости, посещают синагогу, приветствуют евреев на праздники. Стало ясно: это уже не та Россия, что была раньше. Многие евреи раньше даже не понимали, зачем участвовать в жизни общины? А сейчас, я думаю, внутри них уже что-то произошло. Они чувствуют себя по-другому. Стали осознавать, что не нужно стесняться своего еврейства, не нужно бояться. Уже можно даже гордиться тем, что я еврей.

ФЕОР – организация молодая, ей менее 10 лет. У неё довольно напряжённые отношения с Конгрессом еврейских религиозных организаций и общин (КЕРООР). КЕРООР – наследник Всесоюзного совета еврейских общин, созданного ещё в СССР. По версии КЕРООР, пост Главного раввина России принадлежит Адольфу Шаевичу, получившему звание Главного раввина СССР ещё в 1983 году, а в 1993-м избранному Главным раввином России. В отличие от Конгресса, ФЕОР имеет развитые контакты с властью и поддержку крупных олигархов. К примеру, одним из главных спонсоров Московского еврейского общинного центра в Марьиной роще является Роман Абрамович. Берл Лазар же начинал свою карьеру в России именно с поста раввина синагоги в Марьиной роще.

– ФЕОР часто обвиняют в том, что она существует на зарубежные средства. Как вы сами видите эту ситуацию?

– В первые годы работы организации и вообще существования еврейской общины в России она действительно… не могу сказать существовала на деньги, которые мы получали из-за рубежа, но не могла свободно развиваться без этих средств. И причина очень простая – вначале местные евреи не понимали, почему они должны нам помогать. В то время было очень много евреев, которые активно участвовали в развитии Русской Православной Церкви. А помощи своей общине, к сожалению, не было. Почему? Можно найти много причин и объяснений. Но так и было реально. Люди, возможно, просто боялись официально признаться не только евреями, но и спонсорами еврейской общины. Сейчас всё изменилось. Еврейская община существует на 90–95% за счёт местных спонсоров. А помощи из-за рубежа практически уже нет. И мы рады, что это так. Это действительно хороший знак, что здесь евреи чувствуют себя уверенно и понимают, что община – часть их жизни.

– Каковы сегодня ваши отношения с Конгрессом еврейских организаций и общин России? Возможны ли какие-то пути консолидации?

– Мы давно уже предлагаем разные пути совместной работы. Но это организация, официально созданная во времена коммунистической власти. Они ещё не поняли, что мы живём в новой России, где нужна консолидация. И стереотипы, которые остались в этой организации, уже давно не существуют ни в России, ни в мире в целом. Такая структура, к сожалению, сегодня не только не может развиваться, но даже и существовать. Каждый год мы видим, как их общины закрываются, они теряют людей. Если раньше там были люди, заинтересованные в том, чтобы организация существовала, то сейчас я не знаю, есть ли у них какие-то спонсоры, которые готовы реально вкладывать деньги. Но, слава Богу, уже нет никаких противоречий и сильных разногласий. И сегодня мы чувствуем: по крайней мере, сами евреи объединились. В каждом городе есть одна община, которую возглавляет раввин. Это не только культурно-национальная автономия. Главное – это дух еврейства. И, слава Богу, он есть.