Евгений Ячменёв был известным учёным, автором десятков научных и популярных статей о декабристах. А ещё – преподавателем спецкурса «Дворянская культура и этикет», переводчиком с французского, композитором и концертмейстером. Наконец, актёром, не только возродившим домашний театр декабристов Волконских, но и с успехом выступавшим на сцене иркутской драмы.

Самое же главное, этот человек, заслуживший звание «Интеллигент провинции», был влюблён в своё дело – сохранение исторической памяти о декабристах. Именно под его руководством иркутский музей стал известен исследователям декабризма в России и за рубежом. При нём появился фестиваль «Декабристские вечера», начал действовать туристический маршрут «Декабристское кольцо Сибири», велась выставочная, издательская, реставрационная деятельность. И Евгений Ячменёв всегда был в центре всей этой кипучей деятельности.

Таким знала директора историко-мемориального музея широкая общественность. Но человек всегда неоднозначен. Криминальная история, конец которой положен вчера приговором областного суда, связана именно со второй, оборотной стороной личности известного человека.

Мало кто знал, что Евгений Ячменёв почти не жил дома, в семье. Его домом стал Музей декабристов – в самом прямом смысле. Здесь было всё необходимое, чтобы директор мемориального комплекса мог остаться на ночь, принять в неформальной обстановке не только нужных для дела людей, но и личных гостей. К такому порядку вещей сотрудники музея давно привыкли. По словам охранника комплекса, в его поле зрения находился только парадный вход в усадьбу Трубецких. Что происходило на той половине, где жил директор, сотруднику АО «Сатурн» было неведомо. Между тем хозяин усадьбы довольно часто принимал своих гостей в неурочное время, ночью, с чёрного входа – там, где у князей Трубецких была людская изба. Почему-то эта часть музея в сферу профессиональной заботы охранника не входила. Возможно, он просто не хотел вмешиваться в личную жизнь директора. Собака, обитавшая на заднем дворе, возле чёрного входа, тоже не была помехой для возможных злоумышленников: встречая своих гостей, радушный хозяин всегда её придерживал.

26 июня прошлого года гостями Ячменёва оказались двое гастарбайтеров, годящихся ему по возрасту в сыновья: 23-летний Нурланбек Боркошов и 27-летний Абдыкаар Усаров. Граждане Киргизии, на родине числившиеся членами крестьянских хозяйств, мягко говоря, были далеки от профессиональных интересов учёного-декабристоведа. Один из них едва понимал по-русски, другой не имел даже паспорта и жил в Иркутске нелегалом. Приезжие пробивались случайными заработками, снимали случайные углы. Однако, судя по материалам уголовного дела, Евгений Александрович дважды принимал у себя киргизов-гастарбайтеров как почётных гостей: оплачивал такси, встречал у ворот (со стороны всё той же людской), накрывал на стол, угощал пловом и спиртными напитками.

Познакомился он с ребятами всего за два месяца до своей гибели на одной из строек, когда искал рабочих для ремонта музея. Тогда же они обменялись номерами мобильных телефонов. А вскоре от директора музея последовало приглашение. Именно в ту, первую, встречу малознакомые Ячменёву люди приглядели сейф, из которого уже захмелевший Евгений Александрович брал деньги, чтобы оплатить им такси. Во время застолья радушный хозяин сулил, по сути, первым встречным людям множество благ: постоянное место службы, хорошие заработки, квартиру. Даже коня («Какой киргиз без скакуна!»).

Вторая и последняя их встреча – опять за накрытым столом и с выпивкой – состоялась через две недели. Отправляясь на неё, киргизские джигиты уже держали в своих головах умысел развести хозяина на кругленькую сумму. Они считали, что Ячменёв связан с ними долговыми обязательствами, а деньги безработным гастарбайтерам нужны были позарез: один из парней торопился рассчитаться с земляком, требовавшим с него 10 тысяч рублей.

После того как было выпито три бутылки водки на троих, гости приступили к деловой части визита, ради которой и почтили хозяина своим присутствием. А напоровшись на решительный отказ Ячменёва ссудить их, недолго думая, решили убить директора музея, чтобы осуществить свой замысел – забрать деньги из его сейфа. Как будут убивать гостеприимного хозяина, договорились тут же, сидя рядом с ним за столом, на киргизском языке. Решили, что Боркошов зайдёт сзади и начнёт душить жертву, а Усаров поможет её удержать. Привести план в исполнение оказалось несложно. Это случилось примерно в три часа ночи. В течение ещё двух часов убийцы копошились, пытаясь взломать сейф. «Мы не хотели убивать, просто так вышло», – скажет потом на допросе один из преступников. Его подельник добавит: «Я допускал, что мы можем убить человека, но меня это в то время не волновало, я думал только о деньгах».

Добраться до лежащих в сейфе денег оказалось сложнее, чем убить ради этого человека. Преступники переломали всё, что могли, пытаясь отогнуть дверки металлического шкафчика: ледоруб, лопату, тяпку, какие-то ещё инструменты и палки. Перевернули вверх дном всю комнату. Но своего добились. Возвращались из гостей с наличкой в 25 тысяч рублей, прихватив с собой ещё сотовый телефон и ноутбук Ячменёва.

Уходили из усадьбы тем же путём, что и вошли – через чёрный вход, – так же никем не замеченные. Охранник заглянул на половину директора музея только утром, когда к Ячменёву пришёл первый посетитель. Врачи вызванной им «Скорой» констатировали смерть, наступившую несколько часов назад.

Убийц задержали по горячим следам. Из денег, добытых ценой человеческой жизни, они успели потратить меньше тысячи: прокатились на такси, выпили по кружке пива и поели в закусочной на вокзале. Украденные у Ячменёва вещи реализовать тоже не удалось: ноутбук преступники не смогли даже включить, чтобы проверить, исправен ли он. Пока искали «специалиста», который мог дать заключение о годности компьютера, за ними на рынок по улице Софьи Перовской явилась следственно-оперативная группа. Засекли убийц благодаря украденному у Ячменёва сотовому телефону: милиция с помощью IMEI без труда установила местонахождение преступников.

Судя по характеристикам, полученным с родины, Боркошов и Усаров  были трудолюбивыми и добросовестными крестьянами, хорошими семьянинами, законопослушными гражданами Киргизской республики. Пока не оказались в чужой стране. В течение года, прожитого в Сибири, обычные киргизские парни превратились в беспаспортных бомжей и безработных, готовых убить человека ради нескольких тысяч рублей.

Старшему следователю отдела по Куйбышевскому району СУ Следственного комитета при прокуратуре Алексею Тряпкину понадобилось полгода, чтобы собрать доказательства вины Нурланбека Боркошова и Абдыкаара Усарова в разбойном нападении и убийстве, получить заключения судебно-психиатрической экспертизы. Судебные медики признали, что обвиняемые не страдают ни слабоумием, ни другими психическими расстройствами, они вполне вменяемы и сознавали общественную опасность своих действий.

Слушание дела в областном суде длилось меньше недели. Обвинение поддерживал прокурор Иркутской области Игорь Мельников, просивший подсудимым по 18 лет лишения свободы. Дело рассматривалось единолично судьёй Анатолием Лухнёвым, заместителем председателя областного суда по уголовным делам. Он приговорил Боркошова к 15, Усарова к 13 годам лишения свободы в исправительной колонии строгого режима, признав виновными в совершении преступлений, предусмотренных ст. 105 Уголовного кодекса РФ (убийство, сопряжённое с разбоем, совершённое группой лиц из корыстных побуждений). Судом удовлетворён гражданский иск родственников Евгения Ячменёва в части возмещения расходов на погребение, компенсации морального и материального вреда. Установлен размер выплат Нурланбеком Боркошовым в сумме 394 тыс. рублей, Абдыкааром Усаровым – 294 тыс. рублей.

Гастарбайтеры свою вину признали и раскаялись. Правда, заявили, что не стали бы убивать Ячменёва, если бы он отдал им деньги, которые якобы задолжал. В этот ряд просятся ещё много таких «если бы». Убийства, возможно, не случилось бы, если бы сотрудник охранного агентства «Сатурн» более добросовестно исполнял служебные обязанности. Если бы беспаспортных и безработных мигрантов вовремя выдворила на родину соответствующая правоохранительная служба. Если бы, наконец, директор музея был более разборчивым в своих знакомствах.