Яркое солнце освещает небольшой прибрежный поселок Большие
Коты. Приземистые потемневшие дома уже от берега начинают
перемежаться с новенькими дачками и основательными,
крепкими усадьбами. Немощеные улицы тремя грунтовыми
дорогами уходят от Байкала в лес. Одна, на правом берегу
небольшой и чистой горной речки Котинки, растворяется
в молодом редколесье, две другие сливаются вместе и
катятся среди сосен, лиственниц и берез далеко в падь.

После ночного дождя на греющейся земле сидят у подсыхающих
луж красивые бабочки-нимфалиды. Они свертывают и вытягивают
хоботки, погружая их во влажную грязь, и жадно сосут
раствор минеральных солей. Цветные пятна раскрываемых
крыльев вспыхивают на темно-коричневой колее дороги
и у свежей зелени на обочинах.

В лесу за околицей тепло пахнет хвоей, грибами и лесной
подстилкой; рыжие муравьи, формика гулумбрис, озабоченно
дергают усиками возле огромной, сантиметров на шесть, гусеницы
непарного шелкопряда и важно шествуют поперек дороги
со всякой всячиной в жвалах: здесь кусочки смолы и хвоинки,
небольшие жучки и бабочки-моли. Дохлая блестящая жужелица
застряла в траве и целый отряд мурашей суетливо бегает
вокруг добычи, дергает за лапки и усики, стараясь вытащить
добычу на открытое место.

Дальше в тайге, на пестрых покосах, водятся большие серо-зеленые
кузнечики с длиннющими тонкими усами. У самок кузнечиков
сзади внушительные, но безобидные мячи-яйцеклады. Вся
компания любит пожевать травоядных маленьких сибирских
кобылок — саранчу, как их теперь стали называть журналисты,
и разных гусениц. Здесь же, на солнечных бугорках у
высокой сосны, растет лесная земляника, искусно прячет
свои красные ягодки под разлаписные листья.

Белые облака неспешно плывут над головой в синем бескрайнем
небе, изредка набегая на слепящий диск солнца. Их молчаливые
тени скользят по скалам и темно-зеленым склонам падей,
падают на отвесные каменистые стенки и неуловимо меняют
черты природных ликов и фигур, хорошо видимых с окраины
поселка. И вот, уже нахмурил брови под железным шишаком
Ермак, о чем-то задумался Чингисхан: гранитный игуанодон
из нагромождения глыб и скальных остатков стал спускаться
с детенышем к сочным стеблям папоротника, а мощный палеолитический
предок склонился над тяжелым пламенем негаснущего костра.

Но все проходит. Белые облака уносят чары колдовства
дальше. Тени сходят с отрогов гор и погружаются в воды
священного озера, зыбкими зеленоватыми пятнами накрывая
монолит прохладного дна. И тотчас маленькие гаммарусы
испуганно разбегаются под камни, флегматичные улитки,
потревоженные суетой, дергают рожками, а самостоятельные
личинки ручейников перестают скоблить водоросли и прячутся
в песчаные чехлики. Через минуту вода светлеет и на
дне восстанавливается прежний порядок вещей: блестящие
хариусы мощно взмахивают хвостами и невесомо парят над
полосами зеленого улотрикса, тонкими аэростатами тетраспоры
и нежно-прозрачными кустиками драпарнальдии; улитки
неторопливо отправляются в путь по камням, а личинки
ручейников начинают обгрызать водоросли.

Наверху ветерок привычно рябит поверхность озера-моря,
а легкие волны шуршат песком у солнечного пляжа и плещут
у старой пристани. Веселая ребятня выбегает на ветхие,
полуоторванные доски и с размаха бросается в теплые
поверху воды Байкала. Наплававшись, дети выбираются
на берег и приникают к теплому сухому песку. Два приятеля,
Коля и Тима, склонились над маленькой зеленой веточкой
водоросли. Прибой выбрасывает ее на мокрую гальку, затем,
как играющий котенок, влажной лапкой уносит обратно.
Ребята выпрямляются, потеряв интерес к растению, и бредут
по мелкой воде дальше, к пристани.

В прибое Байкала качается туда-сюда изумрудно отсвечивающий
в кристально чистой воде обрывок ветви элодеи…

Страшная сила заключена в этой веточке: за двести лет
прошла она вдоль и поперек всю Россию — от Белого моря
до Черного, от Невы до Амура. И вот теперь Байкал!

За выдающиеся способности губить водоемы, застилая их
от поверхности до дна и превращая в густой кисель из
элодеи и воды, назвали веточку «водяной чумой».

«Смотрите дети, что я вам привез! Это Элодея канадская,
прямо из устья Невы. Правда, красавица? Мы посадим ее
в наш аквариум, а потом отнесем в пруд…».

Примерно так появилась элодея на Урале, в Екатеринбурге
и его окрестностях, в 1889 г. А в 1892 г. она уже смотрела
с восточных склонов Урала на Сибирь. Перед ней открывался
широкий простор.

В устье Невы элодею заметили в 1880 г., от этой даты
и поведем счет завоевания «чумой» российских водоемов.

Родина маленькой веточки — Северная Америка, и в
старый свет она попала через Англию, куда завезли ее
радостные колонизаторы. Причем завезли, видимо, в единственном
«женском» экземпляре, поскольку в Европе и у нас она водится
только в виде «девочек», иногда цветет, но никогда не
плодоносит. Размножается вегетативно, с помощью легко
обламывающихся боковых побегов. Побеги эти со сказочной
быстротой вымахивают во взрослую элодею многометрового
роста. Когда такие веточки «украсили» пруды и озера,
люди пришли в ужас — ни рыбы половить (сети забиваются),
ни на берегу посидеть (смрад от гниющих, выброшенных
ветром и волнением, огромных валов и куч элодеи далеко
разносится по окрестностям).

Но причудлива природа человеческая: потащили они ее
с собой. Где из эстетических соображений, а где по халатности.
То сети не просушат, то из емкостей с карпами да лещами
не уберут. Ну и птицы ее, говорят, на лапках разносят,
суда на винтах везут.

Так, значит, теперь и в Котах, на солнечном пляже у причала,
с годами валы элодеи появятся? Склизкий запах от разлагающихся
в массе стеблей потянет по поселку и придаст чудесным
окрестностям дурной, неприятный привкус? И отрада детей,
теплые, четырнадцатые озера, у берега Байкала наполнятся зеленой
кашей?

На фоне такой перспективы возникает исконно русское:
«Кто виноват, что делать и где искать правду?»

«Правда на дне колодца!» — утверждает устами героя-рассказчика
известный писатель Жоржи Амаду в поучительных «Старых
капитанах», причем она, правда, бывает разная.

«Виноваты аквариумисты!» — точно известно одним.

«Это ученые проводили опыты в Больших Котах и доэкспериментировались!» —
окончательное мнение других.

«Рыбоводы «доинтродуцировались» — завезли вместе с рыбкой
в Байкал!» — своими глазами достоверно видели третьи.

Что-ж, заглянем в колодец, поищем ответ на первый вопрос:
«Кто виноват?»

Достаточно полный ответ на него, как мне кажется, дан
в статьях ученых О.М. Кожовой и Л.А. Ижболдиной, а также
А.Г. Егорова и П.Я. Тугариной.

Вот что они пишут.

При обследовании в 1959 г. Иркутского и в 1967 г. Братского
водохранилищ элодею в них не находили. До 1972 г. ее
не видели и при обследованиях озера Байкал. В 1974
г. обильные количества этого вредного растения обнаруживают
уже и в том, и в другом водохранилищах, причем в 1976
г. она оказалась и на решетке водозабора у г. Ангарска,
и в небольших, прибрежных реке Ангаре, озерах и каналах.

В Байкале у дельты реки Селенги и в самой дельте
элодею нашли в конце 70-х годов (Неронов и Майстренко),
хотя при обследовании дельты в 1972 г. научный сотрудник
Паутова ее там не отмечала. В Малом море и его заливах
элодею обнаружили в 1981 г. в довольно изобильных количествах,
(Азовский, Кузьмич). Потом пошли находки в порту Байкал,
бухте Большие Коты и почти по всему периметру озера
(рис. 2).

О.М. Кожова и Л.А. Ижболдина не исключают три возможных
варианта попадания зловредного растения в Байкал: а) из
аквариумов, хотя, по мнению исследователей, аквариумисты
содержат другой вид элодеи, б) посредством транспорта
и в) из богатых элодеей уральских озер вместе с рыбой.
Последний вариант авторы исследований считают наиболее
вероятным.

Примечание: аквариумисты, по моим наблюдениям, действительно
предпочитают элодее канадской более декоративные виды,
с тонкими листочками, курчавинкой и т.д., но никак не
акулу растительного мира (рис. 1). Во всяком случае
в Иркутске.

Послушаем, вернее почитаем, теперь ученых-ихтиологов,
А.Г. Егорова и П.Я. Тугарину. А пишут они о том, что
в 1962 г. в Иркутское и Братское водохранилища завозили
из расположенного в Новосибирской области озера Убинского
рыбку под названием восточный лещ. Озеро с характерным
названием, по косвенным данным, должно быть сильно элодейным,
поскольку расположенно в очень уж элодейном районе.
Так что не исключено, что именно в 1962 г. красотка и попала
в сообщающиеся с Байкалом водоемы — Иркутское и Братское
водохранилища. И распространение ее по Байкалу вполне
совпадает с маршрутами судов из водохранилища в озеро.
Да и сроки развития от единичного появления до массового
расселения, по выводам ученого-гидрофлориста М.Г. Азовского,
вполне подходящие для нашего региона — 8-10 лет.

После того, как мы залезли в колодец, посмотрим правде
в глаза. А точнее, попытаемся выяснить, каких неприятностей
следует ожидать природе Байкала, и что делать нам, людям,
если мы неравнодушны к этой природе, матери нашей без
всяких там переносных смыслов.

Для начала рассмотрим элодею поближе.

Неприхотливое растение, обитающее в водоемах разных
типов, вмерзающее в лед и впадающее в анабиоз до весны,
любящее повышенные концентрации калия и кальция, илистое
дно и небольшие, до 5 м, глубины, быстро растущее и размножающееся
вегетативно побегами.

Не любит элодея, соответственно, глубины более 5 м (хотя
может расти и на 10-12 м глубине), каменистый грунт (трудно
укореняться слабым корешкам), волнение средней силы и
более (выбрасывает на берег), затенение (плохо растет
в сообществах других видов с плавающими на поверхности
листьями — кубышкой и кувшинкой, например) и температуру
воды ниже 8-10 град. С.

Если условия обитания более-менее приемлемы, элодея выметает
прочь всех аборигенов — разных там водных лютиков,
рдестов, роголистников и т.д. Одна она — и баста. Причем
густо-густо, как суп или каша, чтоб весло стояло.

В таких зарослях свободной углекислоты в воде почти
нет, зато по кислороду идет полное пресыщение. РН достигает
10 единиц. Это летом. А осенью и в конце зимы появляется
сероводород, массы элодеи начинают разлагаться подо
льдом. Проходят годы или десятки лет, смотря, какой
водоем попадется, и начинается заиление, заторфовывание
объекта нападения. Было озерцо, отрада глаз и души,
а стало сероводородное болото с топкими, вязкими берегами,
сиди — любуйся.

С другой стороны, если заросли не «суп и не каша», а так
себе, умеренной густоты, в них начинает развиваться
разная живность: моллюски (прудовики, катушки, вальваты,
физы, шаровки, горошинки и др.), черви, пиявки, низшие
ракообразные; личинки и взрослые фазы насекомых — стрекозы,
клопы, жуки, а также гидры и простейшие (по Дексбаху,
1956 г.). Появляется в таких зарослях и рыбка: окунь,
карась, линь и щука.

На Байкале элодея постарается занять места с комфортными
для нее условиями: мелководные заливы — соры, протоки
и озера в дельтах рек и различные прилегающие к побережью
водоемы. Скорее всего это будут старицы рек, мелководные
озера, заводи и затоны. Особой опасности подвергаются
Верхнеангарский залив — сор, дельта Селенги), заливы
Малого моря и, вероятно, залив Посольский сор.

Здесь с элодеей придется жестоко бороться,
если мы не захотим терпеть существенных безобразий:
забивания сетей рыбаков, изменения состава исконных
сообществ растений и животных и сильного заиления в
отдаленном будущем.

Открытому Байкалу серьезная опасность грозить не должна.
Вода слабоминерализована, грунт, в основном, каменистый
или песчаный, глубины большие, температура воды близкая
к критической для нормального роста элодеи и, главное,
почти океаническое волнение. Но даже в открытом
Байкале за элодеей нужно устроить
постоянные наблюдения, ведь жизнь хитра, все изменяется,
приспосабливается, облекается в иные формы. Глядишь,
и элодея начнет вытворять чудеса приспосабливаемости
к новым условиям. Появится какая-нибудь сумеречная веточка,
даст потомство на большой глубине, вне пределов разрушительного
прибоя и пойдет, пойдет по всей окружности старика Байкала…

А между тем, элодею можно и с пользой для
дела добывать. Вы только посмотрите: белков в ней 18,3%;
жиров — 2,5%; углеводов — 42,5%; витамина С в среднем
около 20 мг %; содержит она кальций, калий, фосфор,
магний; рубидий концентрирует в 1000 раз больше, по сравнению
с фоном, ну и конечно дает флорофилл и служит хорошим
биофильтром в очистных сооружениях, (может ее в пруды-отстойники
БЦБК забросить?). В разных странах, таких как Польша,
например, или Бангладеш, элодею собирают, производят
простым садовым способом удобрения и продают труженикам
сельского хозяйства. В Прибалтике ею кормят птиц, повышая
яйценоскость и упитанность. У нас в военное время элодея
помогла вырасти удойности коров и тягловости лошадей
(1943 г., хозяйства колхозов, совхозов и трестов Егоршинского
района Свердловской области). Даже в далекие теперь
30 годы зимой, из-подо льда, элодею добывали для откорма
истощенных животных на озере Иткуль Челябинской области.
Ее скармливали в зеленом виде и сохранили в голодную
зиму поголовье скота.

Элодея на Байкале обосновалась прочно и надолго. Надежных
доступных методов ее искоренения практически не существует.
Она, видимо, будет чередовать вспышки биомассы со спадами,
но с Байкала не уйдет. Единственно приемлемое решение,
скорее всего, заключается в хозяйственном использовании
элодеи. Почему бы не рассмотреть вопрос переработке ее
на биогумус с использованием калифорнийских червей.
Можно и просто компостировать ее отдельно или вместе с другой
растительной массой. Завести, наконец, на Ольхоне ферму
водоплавающей птицы (помните, сколько в зарослях элодеи
может быть разной живности?) Без определенных дотаций
тут явно не обойтись, но ведь природа Байкала тоже не
бросовая вещь — мировая ценность. Если с умом потратиться
на научное наблюдение и правильно поставленную борьбу
с элодеей, обижаться не придется. Не утратив эстетической
ценности нашей природы, мы и наши потомки многое приобретем.

… На следующий день облака поднялись еще выше и стали
перистыми. Инверсионный след невидимого самолета, вспахивая
синее полотно неба, стремился с востока на запад. Веточка
элодеи исчезла из прибоя, и ее место заняли уставшие
от борьбы с ветром насекомые. Живых и мертвых, покачивал
их Байкал набегающими волнами и оставлял на влажной
гальке.

Высохли под теплыми лучами летнего солнца божьи коровки
и старательно ковыляют прочь от воды, неуклюже переставляя
онемевшие ножки; пергаментная бабочка-боярышница вздергивает
черные лакированные ножки в попытках забраться на мокрый
камень, но тяжелые крылья тянут ее назад; великолепный
большой рогохвост добрался до середины пляжа и надсадно
жужжит перепончатыми крыльями, отчаянно пытаясь
взлететь. Набрав высоту, он поворачивает навстречу тянущему
с Байкала и далеких таежных предгорий ветерку и вскоре
растворяется в бездонных голубых просторах над сверкающим
зеркалом вод.

Вечером поселок наполнился запахом сосен, засветились
редкие окна, то там, то здесь стали вздыхать идущие
по улицам коровы и заскрипели отворяемые ворота. Чей-то
голос сердито звал заигравшихся детей домой, неугомонные
Колька с Тимкой о чем-то спорили в свете фонаря, вовсю
жестикулируя руками, а над домами уже раскинулся небосвод,
и далекий Лебедь в его высоте плыл по таинственному
Млечному пути.