Приходится признать, что этим летом дезертирство
в Российской армии стало явлением не только
массовым, но и социально опасным. Судите сами:
11 июня из части, расположенной в населенном
пункте Тоцкое Оренбургской области, бежит солдат
с оружием. Задержан на следующий день
(обошлось!). Через неделю прямо из дозора бежит
солдат-пограничник в Карелии. При себе он имеет
автомат Калашникова с 50 патронами к нему и
ракетницу (о поимке до сих пор не сообщалось).
Потом свою часть оставляют двое военнослужащих
131-й Майкопской мотострелковой бригады.
Разумеется, с оружием. Когда их пытаются
задержать сотрудники ГИБДД, дезертиры
открывают огонь. Погибли двое милиционеров. На
розыски брошена вся адыгейская милиция: 600
военнослужащих и милиционеров, военные
вертолеты. Милиция преступникам своих прощать
не любит: во время задержания оба дезертира
получили смертельные ранения и скончались.
После баталии в Адыгее, казалось бы, желающих
оставить часть с оружием должно поубавиться, но
увы… Буквально вчера сразу восемь (!)
военнослужащих российского миротворческого
батальона в Южной Осетии сбежали из своей части
в г. Цхинвали. В вояж пустились не сопливые
«духи», не выдержавшие издевательств. Солдаты —
«контрактники», на которых делается упор при
реформе армии, завладев автоматами,
дезертировали на рассвете прямо из казармы. Из
них как минимум трое «контрас» имеют при себе
еще и табельное оружие (не иначе, стояли в наряде
по части?).

По-видимому, происходящее в частях и
подразделениях Российской армии уже не
поддается рациональному объяснению. Да,
дезертиры в армии были и раньше. Бежали,
стрелялись, вешались — и в советское время, и в
перестроечное, и в нынешнее. Было и такое, что
военнослужащие целыми подразделениями
являлись в военную прокуратуру, указывали на
«дедов» и офицеров-беспредельщиков… Но вот
бежать с оружием — да, это было ЧП на весь
военный округ. И то, автомат чаще несли на
продажу, для того, чтобы «загнать» его местным
бандитам и выручить копейку на трудную дорогу
домой. Но такого, чтобы дезертиры, не колеблясь,
открывали огонь по милиции, а из части срывались
целыми отделениями — не было никогда!
Наверное, этому есть разумные объяснения. Да,
лето — это любимое время для побегов, летом легче
переночевать на улице, укрыться в лесу. Да,
призывник нынче пошел нервный, нездоровый, да
еще и с тяжелой алкогольной наследственностью. Да,
армия — это слепок общества, и в казармах нынче
гуляют травка и героин. Да, это так. Но правда и
другое: о реформе вооруженных сил говорят уже
десять лет. Давным-давно в частях работают
офицеры —психологи, которые так же далеки от
науки-психологии, как патологоанатомы от
терапевтов. Вывод, увы, прост: цена всей этой
реформенной бутафории — медный грош. Условия в
частях как были невыносимыми, так и остались, и
порядок там держится не столько на уставе, сколько
на кулаке. И не чудо ли, что армия наша до сих пор
не разбежалась и еще умудряется иногда воевать?
Впрочем, насчет «не разбежалась» — не
поторопились ли мы? Процесс, как говорится, уже
пошел…