Хорошо. Если нам, по мнению БЭВ, нельзя участвовать в
семинаре, может быть, нас пригласят хотя бы к участию в
«круглом столе»? Да, как нам любезно сообщили в БЭВ
(позвольте вновь процитировать): «:для того, чтобы
участники семинара смогли задать интересующие их вопросы
и обсудить спорные моменты с недропользователями и
представителями государственных органов, мы организуем
«круглые столы» (заметьте: не «круглый стол», а «круглые
столы», т.е. их должно было быть несколько), цель которых
(прошу обратить особое внимание на цель «круглых столов»!)
не обсуждать проблемы конкретных месторождений, а
договориться об условиях взаимодействия между НПО и
недропользователями, НПО и органами власти при освоении
нефтяных и газовых месторождений и строительстве
нефтегазопроводов вообще».

Но что же тут обсуждать? Во-первых, в РФ действует
«Положение об оценке воздействия:», которое утверждено
Госкомэкологией, правопреемником которой является
Министерство природных ресурсов. В этом документе точно и
однозначно определены формы участия общественности в
обсуждении экологических проблем любой стройки, правила
учета общественного мнения и другие вопросы. Мы
скрупулезно соблюдаем все требования этого документа, и,
право, нет нужды собирать международный семинар и тратить
немалые средства на приезд в Иркутск полутора десятка
человек из США, Магадана, Чукотки, Сахалина, Москвы для
того, чтобы сообщить нам очевидные вещи, которые четко
прописаны в законах. Если же нас позвали обсуждать
недостатки официального документа, то это обращение не по
адресу. Мы не в состоянии влиять на правительственных
чиновников, и изменение законов — не наша прерогатива.

Что же касается тематики семинара, то у меня складывается
впечатление, что нас просто-напросто дезинформировали,
утверждая, что данный семинар якобы не касается проблем
конкретных проектов. На деле он целиком и полностью был
посвящен Ковыкте и только Ковыкте. При этом формы
работы БЭВ вызывают, мягко говоря, негодование. Накануне
семинара они побывали в населенных пунктах, где, особо не
утруждая себя аргументами, поведали жителям, что освоение
месторождения и строительство трубопровода принесет с
собой разруху, какой у них отродясь не было. Естественно,
народ, введенный в заблуждение, заволновался и
высказывался против любых планов создания газовой
отрасли. И уже на «круглом столе» БЭВ продемонстрировала:
вот он, глас народа!

— Позвольте, но что значит «не утруждая себя
аргументами»? Чем обоснована тревога экологов по поводу
воздействия на природу при освоении месторождения и
строительстве трубопровода?

— Позиция ИРОО БЭВ в отношении Ковыктинского проекта
резко отрицательная и зиждется она на двух постулатах.
Первый в очень мягкой форме (устно активисты БЭВ
высказываются гораздо резче) изложен в информационном
вестнике «Орлинга», выпущенном БЭВ в октябре 2001 года.
Позвольте дословно его изложить: «Масштабность проекта
освоения Ковыктинского ГКМ и строительства газопровода
столь значительна, что может существенным образом
изменить экологическую обстановку не только в Иркутской
области, но и во всем Прибайкалье, а также резко обострить и
без того сложную гидрологическую обстановку на реке Лена».
При этом непонятно, какое отношение имеют скважины к
гидрологической обстановке на р.Лена. Вообще непонятно, о
чем идет речь: уж не о разрушительном ли паводке весной
2001 года, о причинах которого, кажется, сказано все? Неужели
разведочные скважины на Ковыкте виноваты? Если авторы
этого утверждения так понимают истоки трагедии Усть-
Кута, Ленска, Якутска весной 2001 года, то тут нечего
комментировать. Нонсенс комментариям не поддается.

Что же касается возможных изменений экологической
обстановки в целом в Прибайкалье… Эту тему активисты БЭВ
развивали на встречах с жителями Тункинского района.
Доводы звучали такие: поскольку строительство
трубопровода будет осуществляться на территории бассейна
озера Байкал, ожидается глобальное (глобальное! именно так)
загрязнение озера, уничтожение экосистем, объектов
историко-культурного наследия, исконной среды обитания
малых народов, казаков, старообрядцев и прочие ужасы.

В этом утверждении только одна бесспорная истина —
предлагаемый нами вариант трассы газопровода пересекает
несколько рек, впадающих в Байкал, то есть действительно
проходит по территории бассейна «славного моря». Все
остальное надо бы как-то доказать. Например, хотя бы
упомянуть предлагаемые разработчиками решения,
попытаться критически их оценить…

Что же предлагают разработчики? Например, прокладку
газопровода через более или менее крупные реки намечено
осуществить подо дном методом так называемого
микротоннелирования; горные реки в узких ущельях —
надземно по балочному или вантовому переходу, мелкие
водотоки — траншейно. При скорости строительного потока
трубопровода 300-400 м в сутки воздействие в последнем
случае измеряется часами (заметим: пока укладывается пустая
труба, в ней нет газа, нефти и т. п.). В остальных случаях
воздействие на водоток попросту отсутствует.

Что же произойдет с Байкалом от строительства этого
газопровода? Какие такие воздействия вызовут «глобальные
загрязнения»? Наконец, какими именно загрязняющими
веществами? Нет ответа. Именно поэтому подобных
«критиков» мы относим к разряду «не утруждающих себя
аргументами».

На эту тему можно говорить очень и очень много.
Позвольте еще один пример. В обосновании инвестиций
отмечается, что по трассе имеют место быть памятники археологии,
сакральные места и другие подробные объекты, указано их
примерное расположение. Напомню, что сегодняшняя стадия
разработки — предпроектная. На этой стадии мы только
обозначаем проблемы и излагаем пути их решения на
последующих — уже проектных — разработках. На проектных
стадиях обязательно проводятся инженерно-геологические и
специальные изыскания, при которых выявляются границы
объектов, подлежащих сохранению или спасательным
работам. Все это еще раз согласовывается со структурами,
ответственными за сохранение культурного наследия,
административными органами. Если необходимо,
разрабатываются меры сохранения, обхода таких объектов.
Кто дал право БЭВ говорить, что они непременно будут
разрушены?

Это же касается старообрядцев и казаков: Если
прислушаться к аргументам БЭВ, то получается, что мы
сохраняем только местообитание титульной нации, а
остальные — под корень… Это неправда. Зачем же на нас
натравливать (не могу подобрать другого слова) тех же
казаков или старообрядцев, да и вообще кого бы то ни было?
На основании чего создается образ дикой варварской силы,
которая идет разрушать жизнь в цветущие края?

Кстати, если пошла речь о «цветущих краях». Как-то вне
внимания экологов из БЭВ и их соучастников по семинару
оказались следующие факты: Во-первых, в Тункинском
районе ежегодно сжигают 18-20 тыс. т угля, 135-140 тыс.
куб.м дров, вырубая при этом 4,5-5,0 тыс. га леса здесь же, в
Тункинском национальном парке. Еще — более 3 тыс. т мазута.
От угля и мазута в атмосферу национального парка выпадает
около 60 т золы, около 78 т сернистого ангидрида, около 17 т
оксидов азота, несколько десятков килограммов бензопирена.
Эти цифры взяты из официальных источников, отчетных
документов. Как это действует на окружающую среду
национального парка, любой грамотный эколог поймет без
подсказки. И что такое ежегодная рубка нескольких тысяч
гектаров на территории национального парка — тоже не
требует подробных пояснений.

Мы же предлагаем замену угля, мазута, частично дров, на
наиболее экологически чистый вид топлива — природный газ.
Это по-настоящему экологически значимая мера, способная
изменить экологическую ситуацию в Прибайкалье.
Подчеркиваю: изменить в положительную сторону.
Отказываюсь думать, что профессионал-эколог этого не
понимает. Но это не стыкуется с объявленным априори
загрязнением Байкала. А вот при широком использовании
угля такое загрязнение действительно прослеживается.
Достаточно ознакомиться с исследованиями Сосновгеологии о
загрязнении снега солями тяжелых металлов на
прибайкальской территории. Стаял снег — все в Байкале.
Неужели это неизвестно специалистам из БЭВ?

Второй факт, тоже из официальных данных. Данные по
заболеваемости населения южных районов Бурятии
показывают, что наиболее неблагополучная обстановка в
Тункинском районе. Хотя без специального исследования
выявить причины этого явления невозможно, однако
очевидно, что при сохранении существующих условий
проживания трудно ожидать изменения этой негативной
тенденции, перед которой, увы, все равны, и казаки, и
старообрядцы.

На одном из общественных слушаний прозвучало
предложение рассмотреть вариант энергоснабжения
Тункинского района сжиженным пропан-бутаном. Что же, мы
рассмотрели этот вариант. Для его реализации необходимо
поставлять в Тункинский район более 6,5 тыс. тонн пропан-
бутана, что в 175 раз превышает сегодняшнее потребление. К
сожалению, не получится: во-первых, очень дорого, а во
вторых, источников поступления такого количества газа нет!
Пока нет — до тех пор, пока не пойдет с Ковыкты газовый
конденсат на переработку на АНХК. В общем, о странностях
подхода «Байкальской экологической волны» к проблеме
газовой отрасли можно говорить очень много.

Я могу понять участников семинара из США, Сахалина,
Магадана или Москвы. Возможно, они не знают наших
региональных проблем. Но наши, местные «экологи», как они
себя называют, должны понимать, что так называемый
«нулевой» вариант — тупик, а не тоннель со светом в
конце? Позвольте цитату из уже упоминавшегося сборника
«Орлинга», а именно — выступление сопредседателя БЭВ,
госпожи Дженнифер Саттон: «Почему-то, когда я
разговариваю с энергетиками в нашей Академии наук, все
говорят: у нас столько энергии вот здесь, куда ее девать? У
нас есть электроэнергия, почему не использовать
электроэнергию, чтобы прочистить наш воздух? Вот это тоже
вопрос».

Мне даже неловко комментировать этот пассаж из
выступления уважаемого эколога, но это позиция, а поэтому
приходится напомнить, что для получения электроэнергии
надо что-то сжигать (17% гидроэнергии в общем
региональном «котле» не делают погоды). Если сжигать, то
выбор не велик — либо газ, либо уголь. То есть чем больше
электроэнергии мы тратим на очистку выбросов, тем больше
мы их производим. Если угодно ознакомиться конкретно, до
чего мы дошли в безумном сжигании угля, то проштудируйте
исследования СИФИБРа по состоянию лесных угодий на
территории Прибайкалья и Института медицины труда и
экологии человека о состоянии здоровья населения в городах
Верхнего Прибайкалья. Мы убеждены, что дальнейшее
увеличение количества сжигаемого угля опасно, и прежде
всего с экологических позиций.

Мы все хотим, чтобы Россия возрождалась, чтобы развивалась
промышленность, лучше становилась жизнь. Значит, к таким
вопросам жизнеобеспечения, как рост энергопотребления (за
счет чего?), нахождения «болевых» точек, в том числе и в
природных комплексах, надо подходить тщательно,
разрабатывать меры разумного воздействия. Очевидно, что
при этом надо уметь видеть процессы во всем их
разнообразии и сложности, не упрощать проблем, не
отбрасывать по каким-то причинам неудобные факты. Чем, на
мой взгляд, как раз и грешит БЭВ.

— Но все же у общественных организаций, и, в частности,
очень активно работающей БЭВ, есть основания
проявлять беспокойство по поводу осуществления
Ковыктинского проекта?

— Несомненно, есть. Всякая производственная деятельность
является вмешательством в природу и требует оценки этого
влияния. Тем более когда речь идет о таком масштабном
проекте, предусматривающем добычу газа в объемах за 30
млрд. куб. м в год, подачу этого газа и полученного газового
конденсата по трубопроводам на расстояния сотен
километров.

Какова в этой связи задача разработчика проекта? Мы должны
оценить существующее состояние окружающей среды и
определить те ее компоненты, которые наиболее ранимы.
Выполнить предварительную техническую разработку со
всеми экономическими вариантами реализации. На этой
основе определить факторы воздействия на компоненты
окружающей среды и их величины (т. выбросы, сбросы,
изъятие земель, нарушения почв и грунтов и т.д.). Наконец,
выполнить оценку воздействия этих факторов на современное
состояние компонентов среды и комплексное воздействие, на
основе чего рекомендовать технические решения,
минимизирующие отрицательное воздействие при
строительстве и эксплуатации. Это скелетная схема пред- и
проектной разработки столь сложного проекта.

Далее разработка подвергается рассмотрению общественными
организациями, мнения которых мы обязаны учесть и, между
прочим, на конечной стадии — государственной экологической
экспертизы — передать экспертам все протоколы
общественных рассмотрений, все публикации в СМИ, дать
пояснения, как учтены эти мнения, почему отвергнуты те или
иные, если таковые будут. То есть схема разработки и ее
тщательное рассмотрение — основа того, что проект должен
быть экологичным.

Заинтересованность общественных организаций этим
проектом — конечно, на благо проекта. И мы готовы
учитывать все конструктивные предложения общественных
организаций. Однако «нулевой» вариант, нереализация
проекта, к которой, по сути, стремится БЭВ, на наш взгляд,
ошибка, обусловливающая в том числе и экологические
потери в будущем.

— Значит, специалисты, работающие с БЭВ, и экологи самой
«волны», стремящиеся торпедировать проект,
заблуждаются?
!I2!
— Не могу судить, что лежит в основе позиции «Байкальской
экологической волны». Возможно, они действительно не
рассмотрели всю совокупность фактов, касающихся
реализации проекта (часть из них мы постарались сегодня
изложить). Не могу исключить и то, что целью является
именно торпедирование проекта, без оглядки на его
позитивные стороны.

Нас, например, настораживает в данном случае привлечение
экспертов, которые не знают ни ситуации в регионе, ни
фискальные «параметры» проекта, которые при его
реализации самым благотворным образом скажутся на
социально-экономическом положении и региона, и России в
целом. Ну хоть какое-нибудь патриотическое устремление
возрождать Россию (простите за высокий стиль) есть у нас
или уже нет? Я не имею претензий к экспертам ПЕРК: они
действительно очень далеки от наших насущных проблем.
Кстати сказать, неужели в США экологические проблемы уже
решены? Чего стоит хотя бы отказ США уменьшить выбросы
в атмосферу парниковых газов по Киотской конференции?
Вот где, казалось, поле деятельности для ПЕРК! Да если на то
пошло, и БЭВ могла бы обеспокоиться этим фактором, все же
парниковые выбросы — это общемировая проблема: Ну да
бог с ними, с американскими экспертами. Почему наши-то
эксперты, россияне, не задумываются, что запретительная
позиция — это консервация сегодняшних социально-
экономических проблем, а то и их усугубление!

Я все же надеюсь на то, что разумный подход возобладает, и
заявляю: мы готовы к любым конструктивным дискуссиям.
Но к дискуссиям, а не к диктату, который в конечном итоге
может завести в тупик экономику не только Иркутской
области, но и России в целом!