Чунская тайга — край суровый, но благодатный. Много в ней всякого добра
водится. Но самое главное богатство, конечно же, лес, а точнее, лесосырьевая
база. И все это добро, похоже, принадлежит одному человеку. Не народу, не
государству. А так, одному скромному гражданину. Да разве такое возможно? —
спросите вы. Да мы и сами не хотим в это верить, но факты
— вещь упрямая и красноречивая.

Последние четыре года в Чунском районе стали происходить странные вещи.
На первый взгляд, вроде бы правильные и даже благородные. А как
присмотришься, то даже жутковато делается. Судите сами. Стали в Чунском
районе один за другим бесследно исчезать предприятия. Любопытствующему
люду объяснили: исчезающие фасадом не вышли. Такие на вид страшные и неумытые,
что ни одному инвестору не глянутся. В общем, ни кожи ни рожи. Не
сегодня завтра дух испустят. Стало быть, спасать надобно. И придумали как
будто эффективную схему. Такие уродцы должны исчезнуть. А вместо них
появиться благообразные инвестиционно привлекательные красавцы.
Красавцы возьмут от уродцев все самое лучшее. А именно: здания,
оборудование, технику. И с таким солидным багажом попадут в объятия
стратегических и щедрых инвесторов. Сказано — сделано.

Первым в число уродцев попало лесоперерабатывающее предприятие ОАО
«Лесогорский ЛДК», которое производило стабильно в год до 500 тыс. кубометров
пиломатериалов и кормило две тысячи человек. Вторым стало
градообразующее предприятие ОАО «Баяндаевский ЛПХ».
Оно заготавливало до
600 тыс. кубометров древесины в год. В результате хитроумной пластической
комбинации два этих предприятия трансформировались в ОАО «Чуналеспром».
Но по невыясненным обстоятельствам новорожденное ОАО инвесторам не
понравилось, инвестиций не получило и обанкротилось. А в процессе
медленного умирания сократило число работающих до 200 человек.

Но маховик-то уже запущен, и остановить его невозможно. Кто сказал, что
путь к вожделенным инвестициям усыпан розами? И потом, первый блин
всегда комом. А посему регистрируется новое предприятие
— ООО «Лесогорская
ЛПК». Ему передаются основные средства неудачливого предшественника. При
этом кредиторы всех трех вышеуказанных предприятий, как это и водится,
остаются с носом.

Дальше — больше. Аппетиты инвесторов растут. А посему в товарный вид
приводят следующий объект. Комбинат ЛПК-478, заготавливавший до 400 тыс.
кубометров древесины, преобразуют в ООО «Чунасиблес».И далее совсем
чудеса происходят. «Чунасиблесу» безвозмездно передаются в доверительное
управление наиболее привлекательные, задействованные непосредственно в
производстве основные средства ЛПК-478. А против донора возбуждается
процедура банкротства. Затем в процедуру банкротства по похожей схеме
попадают ОАО «Новочунский ЛПХ», ЗАО «Сосновский ЛПХ».

Казалось бы, все логично. Схема вывода ликвидных активов в новое
предприятие для придания ему инвестиционной привлекательности не является
эксклюзивным чунским изобретением и довольно широко применяется в
хозяйственной практике постсоветской России. Но тогда возникают вопросы.
Первый из них: где же все-таки ожидаемые инвестиции и положительная
динамика развития новорожденных? Второй: к чему нужны многочисленные
банкротства предприятий-доноров? И третий, самый таинственный: почему
возникла необходимость переводить активы и банкротить предприятия,
находящиеся по объективным причинам на подъеме своей деятельности?

К примеру, процедура банкротства ОАО «Новочунский ЛПХ» была
возбуждена в ноябре 1999 года. Лесозаготовители знают, что это было за время.
Это было время лесного Клондайка, а именно — последефолтовский бум. Резкий
скачок курса доллара, как все, наверное, помнят, сделал экспорт древесины
фантастически рентабельным. В этот период производственные показатели всех
леспромхозов поползли вверх, соответственно увеличились и налоговые
выплаты в бюджеты всех уровней. Большинству леспромхозов удалось
полностью погасить задолженность по зарплате и даже начать покупать новую
лесовозную технику. Добросовестные лесозаготовители наивно стали строить
планы, как они наконец рассчитаются с бюджетными долгами,
накопившимися за время валютного коридора.

Но то были лишь жалкие мечтания, ибо недалеким лесорубам тут же дали
понять, кто в тайге настоящий хозяин. А хозяином чунской тайги оказался
тот, перед кем лесопромышленники оказались абсолютно беззащитными. Тот,
кто по долгу службы и вверенной ему теми же лесорубами властью должен
был защищать их интересы. Тот, на ком сегодня лежит ответственность за
разоренные лесные поселки, разбазаренную лесовозную технику и раздаренную
непонятно кому лесосырьевую базу. Человек этот не кто иной, как мэр
Чунского района, один из основных кредиторов всех этих многочисленных
обанкроченных предприятий.

Именно статус кредитора позволил ему ввергнуть вышеуказанные объекты в
процедуру банкротства, оставить их без собственников, чтобы потом раздавать
сомнительным инвесторам лесосечный фонд и распродавать за гроши КрАЗы и
трелевочники. Мэру удалось даже изобрести ноу-хау в
области фондового рынка. Он умудрился за 8,6 млн. руб. продать мифическим
инвесторам под видом муниципальных акций имущество Лесогорского ЛДК.
Причем, в районном комитете по управлению имуществом никто не знает
владельцев этого, с позволения сказать, «пакета».

А строптивым владельцам «Новочунского ЛПХ», не желавшим безропотно
повторить незавидную судьбу своих предшественников, мэром было заявлено,
что в отношении Новочунского ЛПХ будет подано заявление о банкротстве от
лица управления МНС по Чунскому району, поскольку его не устраивает
деятельность прежних владельцев. Более того, у мэра есть предприниматели из
Красноярска, желающие приобрести указанный леспромхоз в процессе
банкротства.

Позже выяснилось, что те самые предприниматели, для которых мэр настоял
продать Новочунский ЛПХ единым комплексом, а не тремя отдельными
участками, как предлагали остальные кредиторы, оказались финансово
несостоятельными. Зачем-то сами подписались под соглашением, по которому
обязывались расплатиться за покупку до лета прошлого года, но так свои
обязательства и не выполнили.

На обращения руководства леспромхоза в адрес управления МНС по Чунскому
району не подавать в арбитражный суд заявление о банкротстве и предоставить
возможность рассрочки платежей ранее накопившихся долгов налоговые
органы ответили процедурой банкротства. Результат этих действий —
фактическая смерть трех лесных поселков. Теперь никто, в том числе и мэр, не
знает, где муниципальный бюджет найдет средства в размере 200 тыс.руб.
ежемесячно на содержание социальной сферы Парчума, Каменска и Новочунки.

И совсем удивительно, почему все остальные, кроме мэрии, кредиторы при
утверждении плана внешнего управления Новочунским ЛПХ настаивали на
включении в смету внешнего управления затрат на ремонт Дома культуры в
пос. Новочунка, а также на постепенной передаче в муниципальную и
частную собственность жилья трех поселков. Как будто совсем не мэру, а им
придется принимать это жилье на муниципальный баланс без ремонта.

Поскольку никаких обещанных мэром инвесторов с большими
деньгами не объявилось, многострадальный Новочунский ЛПХ в итоге все
равно пришлось разделить на три участка. В результате три лесных поселка
поодиночке достались разным фирмам. В связи с этим возникло немало
путаницы. Так, лесозаготовители Новочунки вообще не могут работать,
поскольку новый владелец до сих пор не зарегистрировал в районе
предприятие. А без этого не понятно, кто владеет лесосекой.

При знакомстве со всеми этими несуразностями становится очевидно
следующее. В Чунском районе сегодня, по сути, нет стабильно работающих
лесозаготовительных предприятий. Есть разруха и очень много банкротств. При
этом осталась достаточно богатая лесосырьевая база, но кому она принадлежит,
власти внятно объяснить не могут. Причем, новым владельцам она досталась в
результате хитроумных схем. Вряд ли в цивилизованной экономической
практике существуют способы привлечения инвестиций посредством
ликвидации существующего предприятия через банкротство и изъятия
сырьевых ресурсов в пользу потенциальных инвесторов.

Остается также непонятно, какие хозяйствующие субъекты сегодня платят
налоги в местный бюджет, ведь по Закону о банкротстве долги должников
замораживаются. А если предприятие голое, как случилось, с Лесогорским
ЛДК и Баяндаевским ЛПХ, то с него вообще ничего не востребуешь. Если
никто в Чунском районе ничего не знает об инвесторах, то, пожалуй, и
налоговым инспекторам ничего о них не известно.

Непонятно также, куда делись люди, ранее занятые на таких совсем не
карликовых объектах. Какая их постигла участь и где они сейчас? Скорее всего,
влачат жалкое существование и недоумевают, как получилось, что они стали
нищими при таком богатстве.

Похоже, в Чунском районе есть только один человек, который не унывает по
поводу содеянного и как будто не видит творения своих рук. Это хозяин
чунской тайги. Наверное, на то у него есть основания, ибо только он один
знает настоящие причины происходящих здесь странных процессов. Только ему
одному, видимо, известны авторы столь самобытных инвестиционных схем.

Но что же будет с чунской тайгой? Что будет с разуверившимися и
отчаявшимися людьми? Куда им идти и где искать ответы на эти больные
вопросы?