Килограмм семян сосны стоит более четырех тысяч рублей.

Положение дел поможет изменить в лучшую сторону программа «Воспроизводство
лесов Иркутской области». На ее реализацию планируется привлечь за 5 лет более 324
миллионов рублей.

В сохранении сибирской тайги заинтересована не только Россия.

Иркутская область будет первым регионом Сибири, внедрившим современную
технологию в практику

Полтора миллиона рублей «на раскрутку» на дороге не валяются.

Мы владеем одной из крупнейших на планете «фабрик по производству кислорода».

Такие саженцы, если они взяты из холодильника, месяц простоять в тенечке могут и
жизненных сил у них не убавится.

В лесу… деревьев не видно

Иркутские леса горят каждое лето. Иногда меньше, иногда больше, а в среднем за
пожароопасный сезон, по расчетам специалистов Иркутского центра защиты леса,
огонь прокатывается по 100-150 тысячам гектаров тайги. Еще леса нашей области
вырубаются при заготовке древесины. В последнее время по 40-60 тысяч гектаров в
год. В советское время рубили еще больше. В 1988 году, к примеру, сплошными
рубками было пройдено в целом по области более 160 тысяч гектаров! Но и это не
последняя беда. Еще случаются так называемые ветровалы и снеголомы, нашествия
лесных вредителей… Многое. Счет погибшим или поврежденным лесам почти всегда
идет не на десятки, а на тысячи и сотни тысяч гектаров. При этом далеко не всегда
тайга, обладающая могучей жизненной стойкостью, способна самостоятельно, без
помощи человека, справиться с этими напастями. А в итоге к 1 января 2001 года в
нашей области скопилось примерно полтора миллиона(!) гектаров лесных земель, на
которых леса… нет.

Петр Бабкин, заместитель директора Иркутского центра защиты леса, подчеркивает,
что эти полтора миллиона га — не просто вырубленный, сгоревший или по иным
причинам погибший лес. Это лес, ждущий помощи человека. Без нее он если и
восстановится в своем былом биологическом разнообразии, то лишь через сотни лет,
после нескольких смен древесных пород. Это площади, на которых естественное
восстановление леса затруднено.

Лесоводы, как могут, помогают лесу: подсевают, подсаживают лесные культуры на
вырубках и пожарищах, проводят специальные работы по содействию естественному
возобновлению тайги. Беда в том, что могут они гораздо меньше, чем хотят и чем
требует того объективная реальность.

Во-первых, хронически не хватает денег: лесоводы в России всегда жили гораздо
беднее, чем лесозаготовители, поэтому страна сеяла и сажала лесов меньше, чем
вырубала и выжигала. Замена плановой экономики на рыночную почти ничего не
изменила: на вырубке лесов даже сегодня можно разбогатеть, на их выращивании и
охране — только разориться. Сегодня, к примеру, килограмм семян самых нужных нам
мелкохвойных пород деревьев (сосна, лиственница, ель), по словам П. Бабкина, стоит
более четырех тысяч(!) рублей.

Во-вторых, лучшие агротехнические сроки для посева и посадки лесов (это менее
месяца) очень несчастливо совпадают с весенним пиком пожаров, когда лесники
заняты спасением живого леса, а садить и сеять новый взамен погибшего просто
некому.

Ну и в-третьих: во время весенне-летних пожаров в первую очередь гибнут как раз
искусственно воссозданные хвойные культуры. Молодые сосенки вспыхивают от
горящей травы как бенгальские свечи. Чем большую площадь занимают плантации
хвойных молодняков, тем меньше у них шансов стать взрослым лесом.

Цена начала

Петр Прокопьевич надеется, что положение дел поможет изменить в лучшую сторону
утвержденная постановлением губернатора в конце мая 2000 года программа
«Воспроизводство лесов Иркутской области» на 2001 — 2005 годы. На ее реализацию
планируется привлечь более 324 миллионов рублей.

Сумма только внешне выглядит крупной. Для коренного изменения ситуации, при
используемых сегодня технологиях лесовосстановления, этих денег крайне мало. Тем
не менее, П. Бабкин надежды не теряет. Он верит в реальность выделения хотя бы
этих небольших денег, потому что источники финансирования тщательно продуманы
и просчитаны. Они реальны. Большую часть расходов, почти 200 миллионов рублей,
должны выделить из собственных средств лесхозы области. Примерно в два раза
меньше — 109 миллионов — поручено вложить в лесовосстановление лесозаготовителям
и другим лесопользователям. Еще на 15 миллионов рублей пообещал раскошелиться
областной бюджет. П. Бабкин не считает такую схему распределения затрат на общее
дело вполне справедливой: лесозаготовители и бюджет могли бы быть пощедрее. Но с
течением времени, с улучшением общей экономической ситуации эта схема, наверняка,
будет корректироваться. Главное же, по мнению Бабкина, что сумма, определенная
программой, это не цена вопроса, а цена начала.

Леса Сибири в целом и Иркутской области в частности, это не только, скорее даже не
столько ресурс высококачественной древесины, на котором можно хорошо
заработать, сколько один из основных компонентов биосферы планеты. Древесина
хоть и ценный, но не более чем сопутствующий продукт, которым (в отличие от
нефти, металлических руд и многих прочих природных ресурсов) мы, жители
области, при должном отношении к лесовосстановлению, можем пользоваться вечно.
А вот в сохранении сибирской тайги в качестве общепланетной «фабрики» по
производству кислорода заинтересованы не только мы, не только Россия, но и
Япония, Китай, Америка — все человечество.

Мы — «кислородные фабриканты»

Наши лесники учли простую истину: мы владеем одной из крупнейших на планете
«фабрик по производству кислорода», который нужен всем. Любую
заинтересованную сторону можно рассматривать в качестве потенциального
инвестора, дополнительного источника финансирования. Значит, и Глобальный
экологический фонд (ГЭФ), созданный международным сообществом, можно
рассматривать в качестве возможного спонсора.

Группа специалистов лесного хозяйства области, объединившись во временный
творческий коллектив (ВТК), разработала в дополнение к областной программе
специальный проект «Восстановление лесов Байкала», направленный на отработку и
внедрение в практику новых современных технологий лесовосстановления.
«Изюминка» и главная составная часть проекта — выращивание лесного посадочного
материала с закрытой корневой системой.

Этот метод уже используется в европейских странах, в западных и дальневосточных
регионах России. Он заметно повышает эффективность лесовосстановительных работ,
но в период организации требует немалых финансовых затрат, что и тормозит его
внедрение. В Сибири, в самой лесной части России, его пока знают только
по наслышке.

— Иркутская область будет первым регионом Сибири, внедрившим современную
технологию в практику, — говорит Петр Бабкин, возглавивший ВТК. — Наш проект
победил в конкурсе грантов Глобального экофонда по программе «Сохранение
биологического разнообразия». На его реализацию международным сообществом
выделено 50 000 долларов в рублевом эквиваленте…

Сумма тоже не ахти какая, но и полтора миллиона рублей «на раскрутку» на дороге не
валяются. На эти деньги (плюс собственные вложения и бюджетные средства
области) уже смонтирована теплица площадью 600 квадратных метров в базовом
Мегетском лесопитомнике. В ней помещается пять тысяч специальных кассет, по 49
ячеек. А в каждой ячейке, в специальном питательном субстрате будет выращен
лесной саженец. Куплены отечественная линия по приготовлению торфяного
субстрата, финские автоматическая поливочная система, которая позволяет вместе с
водой вносить дозированное количество удобрений, и вакуумная сеялка,
раскладывающая в каждую лунку по одному семени и этим позволяющая сэкономить
немало денег. Приобретено другое российское и зарубежное оборудование,
обеспечивающее не только круглогодичное выращивание, но и хранение посадочного
материала вплоть до его высадки на постоянное место.

Несколько лет назад на том же Мегетском питомнике мне довелось быть свидетелем
вынужденного уничтожения лесниками четырех пятилетних саженцев сосны,
выращенных собственными руками. Картина жуткая. Трактор со специальным,
именно для этого созданным(!), прицепным агрегатом шел по зеленым плантациям,
подрезая стержневые корни молодых, по колено ростом, сосенок. Агрегат, не
использовавшийся несколько лет, скрипел и визжал, будто рыдал. А за ним медленно,
как на похоронной процессии, шли люди. Те самые, которые эти саженцы вырастили.
Я снимал телевизионный репортаж. Женщины не прятали слез. Мужчины старались
повернуться к видеокамере спиной. Хотел взять интервью у одной из работниц
питомника (фамилию теперь уж не помню) — не получилось: она расплакалась.
Обратился с вопросами к Л.Н. Ващуку, главному лесничему Иркутского
управления лесами. Он начал было отвечать, а потом взмолился: «Дай
успокоиться…» И тут же замахал руками над головой: «Стойте! Прекратите!».
Рыдающий визг агрегата оборвался, в то же мгновение — тракторист, похоже, ждал эту
команду. Леонид Николаевич повернулся к работникам питомника: «Давайте сделаем
так. Дайте объявления во все газеты, на радио, на телевидение. Обзвоните школы,
общественные организации, дачные кооперативы. Пусть все желающие приезжают и
забирают эти саженцы бесплатно. Может, спасем хоть немного…»

Позже мне рассказали, что горожане, прежде всего школьники, откликнулись и
разобрали несколько сот саженцев. Несколько сот из многих тысяч. Остальные
пришлось уничтожить.

«Летаргический» сон до лучших времен

Тот давний случай — не пример головотяпства и не последствия зловредности чьего-то
характера. Суть проблемы проста. Несколько лет подряд весенние лесные пожары не
давали возможности лесхозам активно заниматься посадкой леса. Выращенные в
питомнике, но так и невостребованные саженцы переросли допустимые
технологические параметры и стали непригодными для массовой высадки в лесу. А
площади питомника, занятые переростками, необходимо освобождать под новые
посевы. Самое обидное, что это — не исключение из правил, а само правило: не зря же
сконструирован и изготовлен специальный тракторный агрегат для подрезания
длинных стержневых корней молодых сосенок. Коллектив лесопитомника
закладывает плантации с таким расчетом, чтобы при самом благоприятном стечении
обстоятельств, когда пожаров нет и лесники свободны от их тушения, посадочного
материала хватило на максимум площадей. Но дождливые весны у нас выпадают
нечасто. Вот и получается, что часть саженцев, которые не успели высадить на
постоянное место в нужные сроки, перерастает и подлежит уничтожению. Для
лесоводов это всегда психологическая травма. Удваиваются и экономические потери:
вначале деньги и труд тратятся на выращивание, потом — на освобождение площадей
от переростков под новые посевы.

Выращивание саженцев с закрытой корневой системой, по утверждению Бабкина,
полностью избавит наших лесоводов от этой беды, потому что саженцы с комом
питательного субстрата на корнях можно высаживать не только весной, а в любое
теплое время года. Даже в середине лета. Даже в августе, когда пожаров меньше и у
лесников появляется время на лесокультурные работы. Приживаемость их в любом
случае остается близкой к ста процентам. Более того, выросшие до оптимальных
размеров, но по каким-то причинам не высаженные в лес саженцы с комом
питательного субстрата на корнях можно хранить: в холодильниках. Хоть до
будущего года. Их не надо уничтожать. Они не перерастут, потому что даже летом
будут находиться в искусственной «зимней спячке». Холодильные камеры для
«консервирования» будущей тайги уже приобретены.

И еще об одной беде забудут лесоводы с внедрением новой технологии: сейчас
значительная часть посадочного материала, выращенного традиционным способом,
теряет жизненные силы, а то и гибнет при перевозке из питомников на лесные деляны
и позже, в ожидании высадки на постоянное место. Если путь в один конец занимает
многие десятки, а порой и более сотни километров — каждый день за свеженькими
саженцами не наездишься. Лесхозы закупают их с запасом на несколько дней, а то и
на неделю. И тут даже глиняная болтушка не всегда способна защитить корни от
пересыхания. Другое дело, если на корнях — ком питательного субстрата. Такие
саженцы, тем более если они взяты из холодильника, не то что неделю, месяц
простоять в тенечке могут при минимальном уходе, и жизненных сил у них при этом
не убавится.

Одна только возможность сохранять саженцы мелкохвойных древесных пород
(вспомните хотя бы цену их семян!) сулит немалую экономию средств. А если учесть,
что посадочный материал приспособлен к механизированной посадке: Но П. Бабкин,
рассказывая о своем проекте, акцентирует внимание на так называемом человеческом
факторе:

— Люди, выращивающие посадочный материал, будут заняты не сезонно, как сейчас, а
круглогодично. Это означает стабильность и общий рост квалификации коллектива
лесоводов. Они будут только созидать, но не уничтожать, что психологически
особенно важно, поскольку большинство наших рабочих — женщины, каждая из
которых от природы — мать.

Грант ГЭФ — не подарок и не подачка

Глобальный экологический фонд не занимается благотворительностью. Он принимает
частичное участие в финансировании только серьезных экологических проектов,
полезных всем. И только тех, что, будучи запущенными с помощью выделенных
средств, в дальнейшем способны развиваться самостоятельно.

Он был выигран нашими лесоводами не в лотерее, а в сложном деловом конкурсе. И,
по мнению Бабкина, совсем не случайно: в Иркутской области есть задел. Базовые
направления воспроизводства лесов (а это, прежде всего, семенное и питомническое
хозяйство) у нас и сейчас развиты неплохо. В области есть более двух тысяч гектаров
постоянных лесосеменных участков, с которых собираются семена улучшенного
качества. Есть 700 га так называемых плюсовых насаждений. Плюсовые — значит
лучше средних в естественной природе. Ну и, наконец, есть почти 30 гектаров
специальных, искусственно созданных, приспособленных для сбора семян плантаций,
в том числе и привитых почками элитных сосен. Питомников тоже немало, даже если
учесть только те, что существуют официально. Но многие лесхозы и даже некоторые
школьные лесничества создают самодеятельные питомники, не учтенные всезнающей
статистикой, чтобы всегда иметь под рукой собственный, а значит, менее дорогой
посадочный материал.

Жизнеспособность рукотворных лесов, поднимающихся на сегодняшних пустошах,
по утверждению Петра Бабкина, в первую очередь зависит от качества посадочного
материала. Самодеятельными, неудобренными грядками, разбитыми на лесных
полянках, поближе к обезлесившим землям, как и простым посевом той же сосны
прямо на место, здесь не обойтись. Где-то получится хорошо, а кое-где — дешевле
семена в мусорный контейнер выбросить. Было время, даже с самолетов леса сеять
пытались. Так вот, технология выращивания лесных саженцев в теплицах, благодаря
возможности регулировать состояния среды и пропорции нужных веществ в
питательном субстрате, позволяет выращивать однородные, высокого качества
партии жизнестойких саженцев.

Петр Прокопьевич, конечно же, оптимист. Но не «голый». От жизненных реалий не
отрывается.

— Областной программой запланировано дальнейшее развитие (прежде всего
совершенствование) питомнической базы. За пять лет, включая год нынешний,
предполагается довести выращивание саженцев лесных культур до 25 миллионов
штук в год. А наш проект рассчитывает, что в ближайшие два года мы сумеем выйти
на выращивание в теплицах двух миллионов саженцев с закрытой корневой системой.
Процент слишком мал, чтобы можно было заявлять о коренном переломе в
технологии восстановления лесов. Но это начало!..

По пессимистическому прогнозу П. Бабкина, двух миллионов саженцев достаточно для
восстановления 400 гектаров погибших лесов. По оптимистическому — под
полиэтиленом можно выращивать ежегодно до 600 гектаров будущей тайги.

Первая партия новых саженцев будет выращена уже нынешним летом. Сейчас весь
питомник готовится к этому событию. А в будущем (П. Бабкин этого не утверждает,
но очень надеется) в теплице можно будет выращивать ежегодно в два раза больше
саженцев, чем: позволяет площадь. Идея проста — две ротации в год, раз уж в
теплицах можно зимы избежать. Теоретически, по мнению некоторых лесоводов, это
возможно, но окончательный ответ даст только практика, которая уже началась.