Кто сказал, что петь не надо песен на войне? После боя
сердце просит музыки вдвойне… Солдат и сегодня уронит
слезу, услышав фронтовые песни. Как же они рождались?

Фильмы, спектакли, воспоминания, романы, повести и рассказы
хранят в себе ответы на этот вопрос.

Из воспоминаний Афанасия Павлантьевича Белобородова

К нам в дивизию приехал из фронтовой газеты «Красноармейская
правда» наш старый знакомый — писатель Евгений Воробьев.
Привез оттиск свежеотпечатанной, пахнущей типографской
краской, фронтовой газеты. Мы читали и перечитывали
приказ. В походной типографии нашей дивизионной газеты
его стали набирать. В это время нагрянули еще корреспонденты.
Поздравляли, фотографировали, требовали материалы о
героях боев 9-й гвардейской.

Да, это большой праздник, но праздник на войне. И первый
же утренний доклад подполковника Суханова вернул нас
в суровые будни. С рассветом 10-я немецкая танковая
дивизия после сильной артподготовки атаковала оборону
258-го полка.Враг рвался вперед через деревни Кашино
и Дарну по второй, параллельной Волоколамскому шоссе,
дороге. Опять там, на правом фланге, сконцентрировались
в этот день наши главные усилия. Естественно, что приехавшие
журналисты стремились попасть именно туда.

Из воспоминаний Евгения Захаровича Воробьева

27 ноября 1941 г. командный пункт Белобородова находился
на западной окраине Дедовска, в помещении сельмага.
Рано утром мне посчастливилось привезти в 78-ю стрелковую
дивизию радостную новость: дивизия стала 9-й гвардейской,
а полковнику Белобородову присвоено звание генерал-майора.
«Красноармейская правда» еще печаталась, когда я в
конце ночи захватил с собой влажный оттиск первой полосы
газеты.

Афанасий Павлантьевич Белобородов, черноволосый, широкоскулый,
плечистый, взял в руки оттиск, остро пахнущий типографской
краской, и медленно перечитал приказ N 342 наркома обороны.

В то утро комдив новорожденной гвардейской как бы обрел
новый запас сил, новую решимость…

Дивизия Белобородова ни разу не отступила без приказа,
а отступая, не потеряла ни одного орудия. Все — от
командира дивизии до рядового бойца — были полны решимости
до последнего вздоха отстаивать каждую пядь русской
земли.

Со дня прибытия на фронт дивизия Белобородова вела очень
тяжелые бои с моторизованной дивизией СС «Рейх». После
войны в Германии обнародовали донесение ее штаба, там
есть такие слова: «Бои в последние дни (под Москвой)
были самыми тяжелыми и кровопролитными за все время
восточной кампании».

Из воспоминаний Алексея Александровича Суркова

27 ноября корреспонденты «Красноармейской правды» и
работники политуправления Западного фронта выехали в
части, чтобы поздравить бойцов и командиров 9-й гвардейской
дивизии и написать о ее героях…

Во второй половине дня, миновав КП дивизии, мы проскочили
на грузовике на командный пункт 258-го (22-го гвардейского)
стрелкового полка. Это была деревня Кашино. Как раз в
тот момент, когда немецкие танки, пройдя лощиной у деревни
Дарны, отрезали КП полка от батальонов…

А.П. Белобородов:

Вернулся поэт поздно вечером, усталый, шинель посечена
осколками. Спрашиваю: «Ужинали?» А он не слышит меня.
Не знал я тогда, что присутствую при рождении «Землянки»…
Потом, когда ее уже пели на фронте, Михаил Афанасьевич
Суханов рассказал мне некоторые подробности.

Поэт приехал в Кашино, в штаб полка, а вскоре немецкие
танки прорвались на дорогу и отрезали штаб от батальонов.
Бой шел на деревенской улице. Автоматчики уже вели
огонь по нашему блиндажу. Надо было прорываться из окружения.
Начштаба, капитан Величкин, взял на себя нелегкий труд.
Собрав все имеющиеся гранаты, пополз к избе, откуда
строчили по блиндажу. Суханов, штабные командиры, а
с ними и Алексей Сурков прикрывали Величкина ружейным
огнем.

А.А. Сурков:

Мы организованно стали отходить к речке. По льду, под
минометным обстрелом. На противоположном берегу от разрывов
мин мерзлая земля разлеталась по сторонам, больно била
по каскам.

Под впечатлением пережитого за этот день под Истрой
я настрочил письмо жене, она жила тогда на Каме. В письме
были шестнадцать стихотворных строк. «Домашних», я не
собирался их публиковать, тем более передавать кому-либо
для написания музыки.

Из воспоминаний музыковеда и композитора Юрия Евгеньевича
Бирюкова

«Бьется в тесной печурке огонь…» Это стихотворение,
написанное Алексеем Сурковым, быть песней не собиралось.
Эти шестнадцать стихотворных срок были адресованы им
жене, Софье Антоновне… А песня-то какая получилась!
Проникновенная, искренняя, тоскующий голос «Землянки»
слился в ту трудную, суровую пору с голосами всех разлученных
войной.

А.А. Сурков:

Композитор Константин Листов только что вернулся в Москву
из эвакуации и получил назначение в Главное политуправление
ВМФ старшим музыкальным консультантом. Прибыл на Западный
фронт и первым делом — в редакцию «Красноармейской правды».
«Ну, дайте что-нибудь, на что можно написать песню».
Так и стал просить. На счастье, я вспомнил о стихах,
написанных домой. Разыскал их в блокноте и, переписав
начисто, отдал Листову, будучи абсолютно уверенным в
том, что хотя свою совесть и очистил, но песни из этого
лирического стихотворения не выйдет. Листов пробежал
глазами по строчкам, промычал что-то неопределенное
и ушел. Ушел, и вроде все забылось. Но через неделю композитор
вновь появился у нас в редакции, попросил у фоторепортера
Михаила Савина гитару и спел свою новую песню, назвав
ее «В землянке».

Свободные от работы «в номере» слушали песню, затаив
дыхание. Тогда всем показалось, что песня получилась.
Листов ушел. А вечером Миша Савин попросил у меня текст
и под гитару спел. И стало ясно, что песня «пойдет»,
если мелодия ее запомнилась с первого исполнения. Песня,
действительно, пошла по всем фронтам — от Севастополя
до Ленинграда и Полярного.

Ю.Е. Бирюков:

Газета «Комсомольская правда» 25 марта 1942 года опубликовала
слова и мелодическую строчку «Землянки». Так уж получилось,
что эта публикация оказалась едва ли не единственной
в первые годы войны.

А.А. Сурков:

В моем беспорядочном архиве есть письмо шести гвардейцев-танкистов.
Сказав доброе слово по адресу песни и ее авторов, фронтовики
пишут, что слышали, говорят, не нравится кому-то строчка
«до смерти — четыре шага». Напишите вы для этих людей,
что до смерти четыре тысячи английских миль, мы же знаем,
сколько шагов до нее, до смерти».

А поэтесса Ольга Бергольц рассказала мне во время войны
такой случай. В Ленинграде пришла на крейсер «Киров»,
а там в кают-компании, куда ее пригласили, командиры
слушали концерт по радио. Была исполнена песня «В землянке»,
как она сказала с «улучшенным» вариантом текста, —
все возмутились и, выключив радио, сами три раза подряд
исполнили ее в подлинном тексте».

Что было, то было…

Ю.Е. Бирюков:

Неутомимыми пропагандистами «Землянки» в военные годы
были Леонид Утесов и Лидия Русланова, замечательные
мастера песни. Лидия Андреевна записала ее в августе
1942 года на пластинку вместе с «Синим платочком». Однако
запись эта не была тиражирована. Только недавно ее удалось
разыскать, и теперь пластинка с этой песней в неповторимой
руслановской трактовке выпущена фирмой «Мелодия».

Свидетельством необычайной популярности и широкого распространения
«Землянки» на фронте и в тылу являются многочисленные
«ответы» на нее: это «Ветер, вьюга метет и метет…»
и «Я читаю письмо от тебя…», «Разгоняет коптилочка
тьму…» и «Я услышала голос живой…» и многие другие. По их числу
с «Землянкой» может поспорить разве что не менее знаменитая
«Катюша» Матвея Блантера и Михаила Исаковского.

Р.S. Еще несколько строк для желающих прочесть и вспомнить
о том, как это было тогда и спустя годы…

И.И. Николаев. Последний приказ генерала (журнал «Звезда»
N 10, 2001).