На пресс-конференции, посвященной итогам работы миссии Всемирного банка
на БЦБК, которая состоялась еще 30 мая, председатель совета директоров ОАО
Байкальский ЦБК Анатолий Штейнберг обронил фразу, что предприятие это
широко и скандально известное. Чтобы сразу расставить все точки над i, замечу,
что «скандальность» БЦБК совсем не та, которой «прославились»
«Братскомплексхолдинг», Усть-Илимский ЛПК, Красноярский алюминиевый
завод и десятки других российских предприятий. Вся «скандальность» БЦБК
находится исключительно в экологической сфере. Более того, «зеленые»
нападают на комбинат вовсе не потому, что это предприятие «грязнее» других,
аналогичного профиля, а потому что Байкальский целлюлозно-бумажный
комбинат расположен на берегу Байкала, уникальнейшего и самого чистого
озера планеты, ныне — участка всемирного природного наследия.

Думаю, что если бы Байкальский комбинат стоял на каком-то ином водоеме, о
нем бы писали и говорили не меньше, но с противоположной оценкой. Его бы
не ругали и не требовали закрытия, а совсем наоборот, ставили в пример
другим. Если сравнить экологические характеристики БЦБК с аналогичными
показателями других предприятий, выпускающих целлюлозу, то он, без
сомнения, окажется лучшим в области, а может быть и во всей России. По
объемам средств, вкладываемых в экологизацию производства на протяжении
последних пяти-семи лет, ему, пожалуй, тоже нет равных: по оценке экспертов
Всемирного банка только за последние два года БЦБК потратил на эти цели 10
миллионов долларов!

Но комбинат стоит на Байкале и поэтому сравнения с другими предприятиями
аналогичного профиля здесь некорректны и неуместны. Руководство БЦБК,
теперь уже бывшее, это осознавало. Именно
осознанием величия Байкала и вины предприятия за наносимый ему вред
объясняются и колоссальные затраты на экологизацию производства
(большинство промышленных предприятий сегодня пытаются экономить
именно «на экологии») и нехарактерная для российской промышленности
дисциплинированность по своевременному и полному внесению в
соответствующие фонды всех экологических платежей.

Концепция, а потом и программа перепрофилирования комбината,
разработанные Иркутским научным центром по инициативе областной
администрации, в большей или меньшей степени удовлетворили и «зеленую»
общественность, и все уровни власти, и экономистов, и прямых
производственников — руководство и трудовой коллектив БЦБК. Программу,
определяющую дальнейшую судьбу предприятия, поддержало российское
правительство. Публично поддержал президент страны В. Путин и, более того,
обратился во Всемирный банк с предложением инвестировать реализацию
программы. Всемирный банк, после долгой и скрупулезной экспертизы,
проведенной на месте, тоже выразил заинтересованность и принял решение об
участии в реализации этого проекта. Будущее предприятия (может быть,
впервые за 36 лет его существования) обрело довольно конкретные очертания.
Впервые стихли скандалы по поводу и загрязнения комбинатом чудо-озера, и
неуместности его существования на берегу Байкала. Общественность и пресса
затихли в ожидании реальных результатов реализации программы, из которых
можно будет сделать выводы, действительно ли найден выход из
экологического тупика, рожденного еще в 1966 году.

И вот в прошлый понедельник, как снег на голову, — смена собственника.
Новые акционеры и новое управление. Валерий Глазырин,
сохранивший предприятие способным даже в самые трудные времена
пресловутой «шоковой терапии» выплачивать в полном объеме и зарплату
коллективу, и налоги государству, — больше не генеральный директор. Мои
телевизионные коллеги намекают с экранов на «силовой захват» комбината…

Знакомые инженерно-технические работники, которым удалось дозвониться в
первые дни, после смены акционеров, по-разному оценивали это событие и
делали разные прогнозы о дальнейшем развитии
ситуации, о судьбе программы перепрофилирования комбината. Но
практически все сходились во мнении, что «силовой захват» — это чушь,
придуманная для придания сенсационности телевизионным сообщениям.
И вот в конце прошлой недели мне довелось задать несколько вопросов
Анатолию Штейнбергу, председателю совета директоров ОАО «Байкальский
ЦБК». Старого совета, поскольку новый будет сформирован лишь месяца через
полтора на собрании новых владельцев акций. В целом, оценка ситуации
Анатолия Владимировича оказалась близкой к той, что слышал я по телефону.

— Никаких силовых методов не было. Нужно понимать, что при любом
силовом захвате идет разбирательство между собственниками, а страдают
рабочие, сотрудники предприятия, коллектив. У нас произошла мирная смена
собственника, это значит, что в первую очередь соблюдались интересы
работающих на предприятии и населения города, поскольку наше предприятие
всегда было и остается градообразующим. Это я очень хочу подчеркнуть. Это
был главный вопрос — соблюсти интересы работающих и населения.

— Но сам факт смены собственника вряд ли можно отнести к ординарным
событиям?

— Но и сверхординарного тоже ничего не произошло. Частные акционеры
Байкальского ЦБК, это несколько зарубежных фирм, приняли предложение от
других иностранных фирм, имеющих план создания крупного
лесопромышленного холдинга, о продаже акций. Теперь наша управляющая
компания — Континенталь Менеджмент, которая имеет концепцию создания
крупного лесопромышленного холдинга. Процессы слияния, поглощения — это
нормальный процесс в целом по всем отраслям промышленности. У нас в
России, в лесном комплексе этот процесс, наверное, задержался. Поэтому,
объективно оценивая ситуацию, я думаю, что в конечном итоге предприятие от
этого только выиграет. По крайней мере, я надеюсь на это.

— Почему выиграет?

— Потому что в рамках создаваемого холдинга будут объединены
большие активы, будут приниматься какие-то консолидированные управленческие
решения и легче будут решаться проблемы, которые имеются у БЦБК. Вы их
знаете так же, как и я.

— Это экологические проблемы. Но по экономическим показателям комбинат
даже в самые трудные времена не имел сколько-то серьезной задолженности по
заработной плате и по налоговым платежам. Никогда не снижал
своей мощности ниже 65 процентов. Хотя большинство предприятий простаивали
месяцами, а некоторые просто умерли. Я склонен отнести это к
управленческому таланту Валерия Глазырина, вернее — его команды, в которой,
разумеется, числю и вас. От добра добра не ищут, но Глазырин, как я узнал из
информационных сообщений ТВ, смещен со своего поста.

— Его не смещали. Генеральный директор — это фигура главная на
предприятии. У него имеются сложившиеся, личные системы управления,
собственное понимание, как управлять предприятием. Плюс к этому —
собственное мироощущение, жизненные принципы. Валерий Васильевич сам и
абсолютно осознанно принял решение уйти в отставку, потому что у него есть
несколько иные планы. Он видит себя в другом качестве. Вы в ближайшее
время услышите об этом. Повторю, никто его не снимал. И это еще раз
показывает, что там не было никаких силовых захватов.

— Меня как раз и смущает тот факт, что система управления, сложившаяся и
принесшая конкретные положительные результаты, станет иной. Я совсем не
уверен, что новые управленцы будут уделять столько же внимания
экологизации производства, что новые, неведомые мне акционеры согласятся
отдать до 30 процентов своей прибыли, полученной в том числе и за счет
загрязнения Байкала, на перепрофилирование предприятия и социальное
развитие города Байкальска, как это определено программой и бывшими
акционерами.

— Вот то, что я сегодня вижу, позволяет надеяться: предприятие продолжит
так же стабильно работать, продолжит ту же социальную политику, которая
проводилась, налоги будут продолжать платиться. В общем, мне кажется, что и
область, и район, и само предприятие ничего не потеряют.

— В качестве преимущества крупного холдинга перед отдельным
самостоятельным предприятием вы назвали возможность объединения активов
для решения сложных и дорогостоящих проблем. Но Селенгинский ЦКК и
Красноярский ЦБК, которыми управляет та же Континенталь Менеджмент, на
мой взгляд, менее стабильны и менее эффективны, чем БЦБК. Не получится ли
так, что прибыль, получаемая на Байкальском комбинате, пойдет на решение
проблем этих, других предприятий, теперь привязанных к БЦБК.

— План решения экологических проблем, который наработан на комбинате,
принят новыми акционерами и продолжает осуществляться в полном
объеме. В полном объеме, подчеркиваю. Это касается и тех 30 процентов из
прибыли, о которых вы упомянули. Все это сохраняется. Но, конечно же,
через некоторое время эти вопросы надо будет задать новой команде
управленцев.

— Обязательно сделаю это через две-три недели, после того, как новая команда
хотя бы немного осмотрится. А из старых управленцев кто-то еще, кроме
Глазырина, уходит?

— На сегодняшний день только Валерий Васильевич подал в отставку.

— А какова ваша судьба? Вы остаетесь на комбинате?

— Через какое-то время пройдет собрание акционеров. Я тоже планирую
оставить пост председателя совета директоров и тоже думаю, что найду себя в
другом качестве. Но говорить об этом пока еще рано.

Времени у нас было очень мало, и я не успел спросить обо всем, что хотел
знать. А на заданные вопросы Анатолий Владимирович отвечал вполне
уверенно, на некоторые даже убежденно. В его интонациях я не услышал и
намека на растерянность. В них чаще звучали даже нотки оптимизма,
подталкивая к выводу о том, что новая метла будет мести… по-старому. По
крайней мере, — не хуже. Поэтому признание Штейнберга о намерении оставить комбинат
прозвучало для меня неожиданно и еще больше усилило тревогу за
экологическое будущее БЦБК. Как ни крути, но уход с предприятия сразу двух
первых руководителей, двух специалистов очень высокой квалификации (а за
ними почти наверняка потянутся еще несколько не последних специалистов),
вряд ли пройдет совершенно безболезненно.