!I1!
У Натальи Львовны Шарловой последние полтора года были поистине
самыми тяжелыми, судьба словно испытание на прочность
души и нервной системы проводила. Внезапно, без страданий
и мучений болезни, умер отчим. И вскоре слегла горячо
любимая, всю свою жизнь отдавшая на создание комфортной
домашней обстановки для Николая Ивановича, мама. Наталья
надеялась, что, освободившись от непосильных домашних
трудов и забот, Ольга Васильевна сможет подлечиться,
отдохнуть и пожить свободно, как душе
хочется. Однако все обернулось против ее расчетов. Исчезли
натянутые струны желаний и капризов отчима, которого
мать Наташи постоянно окружала и теплом, и заботой,
— и вместе с ними улетучились сила и воля, желание
жить, радоваться, стремиться, думать; мама слегла и
через несколько месяцев дети и внуки хоронили ее на
том же кладбище, рядом с отчимом.

Наследственные дела — удел нотариусов и юристов, Наталья
к ним относилась философски. Другое дело архив отчима,
его рукописи, старинные книги, множество фотографий
столетней давности. Записи при беглом просмотре оказались
заготовками то ли книги, то ли большой журнальной статьи
по истории шахт и разрезов треста «Черемховуголь» военного
и послевоенного периода. Николай Иванович досконально
знал эту историю, поскольку с молодых лет работал в
угольной промышленности в городе Черемхове. Рукописи,
может быть, будут востребованы его коллегами из ОАО
«Востсибуголь». Но что делать с фотографиями? Имеют
ли они ценность?

Так и случилось, что однажды сидели мы за столом
в иркутской квартире Натальи Львовны Шарловой и рассматривали
с ней фотолетопись, а точнее сказать, фотофакты из жизни семьи
отчима, его родителей, бабушки, родных и друзей деда.
Сопоставляя все, что было рассказано и запомнилось, воссоздала
она семейную повесть. Как всякое описание, эта история
не абсолютно достоверна, так как приходилось домысливать. Но вот
они, запечатленные лица. На каждом снимке каллиграфическим
почерком вписана дата и имена, повод и послание — семьи
поддерживали переписку и обменивались фотографиями.
На твердых картонах — оттиски фирменных знаков фотоателье
и фамилии владельцев. И за сто лет не поблекли снимки,
не выцвели чернила.

На рубеже веков далеких

!I2!
Самыми старыми оказались групповые портреты, сделанные
в январе 1897 г. в г. Тюмени, в ноябре того же года
в Иркутске и очень яркая, четкая фотография фирмы Н.
А. Чарушина из Троицкославска (ныне Кяхта). На первой
Иван Васильевич Чеканников с товарищем и женщинами.
Молодой человек щегольской наружности, с пышной прической
и ухоженными выдающимися усами не производит впечатления
«мальчика из деревни». Не оказалась ли я в заблуждении,
записывая десять лет назад со слов Николая Ивановича,
что его отец родом из семьи уральских крестьян и что
мать отправила его «в люди» с купеческим обозом, проезжавшим
через деревню? Мол, остановились на ночевку в их избе,
смышленый подросток купцу приглянулся. И взял он его
в Сибирь, обещал выучить, вывести в люди. Здесь же далеко
не мальчик, скорее, жених. Видимо, немало лет прошло
с той судьбоносной встречи на Урале.

Семейный портрет Коротаевых, фотографа Н.А. Лаврова
с ул. Большой г. Иркутска, подарен жене Ивана Васильевича,
в девичестве Изотовой. Маленький мальчик рядом с матерью
— крестник Ивана Васильевича, об этом свидетельствует
надпись на небольшом снимке за 1901 г., где Анатолию
на вид лет пять. Кто такие Егор и сын его Николай Гребенщиковы,
подарившие свое фото Ивану Васильевичу в 1895 г., мне
выяснить не удалось. Видимо, один из товарищей-приказчиков
по торговому делу. Ведь Иван Чеканников прошел школу
у купца, начинал «мальчиком»-посыльным в лавке.

Судя по фотоснимкам, полученным Иваном от матери из
Екатеринбурга в 1900 и 1907 гг., она вдовствовала, росли
с нею девочки — сестры Ивана. Строгие скромные платья,
простенькие сережки, на пальцах нет перстней — небогатые
городские жители, но не крестьяне. Напрашивается объяснение
очень типичное: называть родителей крестьянами в советское
время было принято из соображений личной безопасности
— рабоче-крестьянское происхождение было пропуском
в вузы и повышением по службе.

Вот фото Ивана с женой Анной. Изотовы в Черемховском
районе были зажиточным родом, дочери Никифора Изотова
вышли замуж за приказчиков, Анна за Чеканникова, Александра
за Волкова. У Чеканниковых дети были поздние, Николай
появился в 1913 г., старшая дочь Ольга уже в девичьем
институте в Иркутске училась. После сына родилась еще
девочка, Людмила.

А у Волковых мальчики появлялись один за другим, в год
рождения Николая у него было четыре двоюродных брата,
от девяти и до четырех лет. Терентий Волков работал
в магазине компании Метелева-Щелкунова и жил в селе Кимельтей,
в те годы большом торговом населенном пункте. По словам
его черемховской внучки (ныне покойной), с ним приключилась беда,
семья обеднела, осиротела. Одного из мальчиков усыновила
крестная мать Николая Чеканникова, бездетная богатая
черемховская жительница Августа Зоркина. Ее фото также
хранил всю жизнь Чеканников, видно, уважал эту статную,
важного вида даму-крестну.

Лагерные университеты студента Чеканникова

!I3!
Но вернемся к началу ХХ века. Незаурядных способностей
человеком, надо полагать, был Иван Васильевич Чеканников
или имел сильных покровителей, потому что довольно скоро
прошел ступени карьеры: мальчик в лавке, приказчик по
торговым делам, счетовод на угольных копях Иваново-Матвеевского
товарищества в поселке Касьяновка, а с 1908 г. — бухгалтер
в конторе купца Петра Щелкунова в селе Черемхово. По
рассказам Николая Ивановича, семья Чеканниковых жила в
доме старших служащих в усадьбе купца, рядом с домовой
церковью. Когда смутное время передела политической
власти в Иркутской губернии закончилось и владельцы
угольных копей вместе с эшелонами белочехов покинули
город, служащие конторы оказались востребованы на шахтах.
И отец по-прежнему трудился бухгалтером, а дети учились
в образцовой городской школе, в том школьном городке,
который создал купец Петр Карпович Щелкунов, через дорогу
от родительского дома.

Дети Ивана Васильевича получили образование, дочь Людмила
работала преподавателем русского языка и литературы
в черемховских школах. Сын Николая учился уже в советское
время. После окончания черемховской школы он поехал
в Томск и там поступил в политехнический институт. Учился
с интересом, знания приобретал глубокие. И все бы ничего,
да тут в стране началась черная полоса. В связи с убийством
С.М. Кирова пошли разоблачения «заговоров», аресты, ссылки
и даже расстрелы. Николай каким-то боком попал в группу
«ненадежных» студентов-оппозиционеров и был выслан по
обвинению по ст. 58 на Дальний Восток. Отбывал наказание
на строительстве БАМа, там же отслужил в Красной Армии.
Вот свидетельство — фото 1941 г. с товарищем Морозовым,
в военной форме.

На всю оставшуюся жизнь Николай Иванович получил в лагерной
зоне «прививку» от коммунизма и партийного фанатизма.
Лагерные университеты воспитали молодого горного инженера
крепче марксистско-ленинских. В середине девяностых
годов, спустя полвека, вспоминал он БАМ-лаг, восьмое
отделение, барак первой бригады, где спал
после изнурительной работы. Бригада та строила завод в городе
Свободном. Николай подружился с московским поэтом, высланным
по той же 58 статье. Звали поэта Арсений Альвинг, и
было ему 50 лет. Потрясает жестокость времени, когда
по навету, по доносу недоброжелателя осудили таких вот
интеллигентов, студентов и преподавателей университетов,
поэтов, талантливых людей. Николай Иванович в прошлую
нашу встречу очень настойчиво просил выяснить судьбу поэта,
с которым расстался в г. Свободном. Но мне это имя ничего
не говорило. Быть может, Арсений остался на Дальнем
Востоке и там издавал свои стихи. Чеканников в лагерные
вечера часами слушал стихи поэта и даже записал его поэму
«Седой Орел», которую Арсений сочинил в зоне.

Просто встретились два одиночества

Закончилась Великая Отечественная война. Николай вернулся
на родину, в Черемхово, стал работать на шахте им.
Кирова. Женился. Родные, особенно сестра — учительница,
не одобряли выбор Николая. Столько девушек вокруг, молодых,
красивых, свободных, а он взял в жены женщину, на которой
НКВД поставило клеймо «член семьи изменника родины»
с двумя малолетними детьми! Шутка ли — бросил вызов советской
власти! Наверное, так и было, как вызов от внутреннего
диссидента: уничтожаете нас, самых умных и дельных?
А мы не сдаемся, мы выживаем и друг другу помогаем!

Но вполне могло быть, что полюбил Николай молодую красивую
женщину, потянулся к ней всем существом своим.
Ее мужа, инженера-строителя Льва Шарлова в 1942 г. мобилизовали
в трудовую армию НКВД, в КрасЛАГ для немцев, а потом
сослали в Воркуту по ст. 58. Чеканников соединил
свою судьбу с Ольгиной, ведь молодая женщина осталась
одна, ожидая рождения второго ребенка. Наташа никогда
не видела живым родного отца, всегда рядом были мама
и отчим. Кстати сказать, старший брат Орест
с детских лет жил у иркутских Шарловых, у бабушки, тети
и дяди.

Так в сибирской глубинке соединились два рода российских.
Род Шарловых корни имеет древние, предки в Россию при Екатерине Великой
перебрались, люди образованные, высокой культуры, лютеранского
вероисповедания, все мужчины — инженеры, строители.
До 1938 г. были уважаемы и востребованы в Советской
России. Потом начались гонения. Дед Альфред был репрессирован
в Иркутске, куда перевез семью из Читы. Сын его Лев
Шарлов в Иркутском дворе встретил и полюбил до обожания
дочь профессора юридических наук, Василия Павловича
Доманжо, Ольгу. Сочетались законным браком. В Черемхово
выехали после ареста отца. Ольга работала по специальности
в химических лабораториях угольных трестов. Сына Ореста
отец успел подержать на руках, увидел его первые шаги.
А с дочерью не довелось повидаться. В сталинских лагерях
умер, не отбыв срока, как и дед Альфред. Реабилитировали
и того, и другого в 1956 г. Документы дети получили
по запросу в 1993 г. И сын, и дочь сохранили отцовскую
фамилию и национальность предков, по мужской линии.
Генетически в них соединились кровь прусская, французская
(Доманжо) и русская (в жены прадеды брали красавиц).
Музыкальные, художественно одаренные люди в роду Шарловых
— писали картины как любители, преподавали и вели научную
работу в вузах. Почтенные, известные в интеллигентной
иркутской среде имена.

В шарловскую породу пошли дети репрессированного Льва
Альфредовича: Наталья — музыкант, Орест — инженер-экономист
в строительстве.

Продолжатели рода Шарловых

В черемховской школе Наталье легко давались математические
дисциплины. А руководитель большого школьного хора поручал
ей сольные партии в концертных программах — у Наташи
был красивый, сильный, высокий голос, она училась в
музыкальной школе, как, впрочем, все дети городских
специалистов треста «Черемховуголь» и горкома партии.
Кстати, там, в «музыкалке», мы и познакомились. Когда
после окончания школы девочка встала перед выбором,
быть ли математиком или музыкантом, она со свойственной
ей в дальнейшем четкостью определила для себя, что работать
с хором как дирижер-хормейстер, учить взрослых правильно
петь, все-таки интересней, чем учить
математике. А вообще-то чистая случайность — несла
документы в университет, зашла в музыкальное училище,
к маминой подруге, работавшей там в отделе кадров —
и та, зная музыкальную одаренность девочки, повела ее
на прослушивание, убедила сдать документы и экзамены.
Наталья окончила дирижерско-хоровое отделение музыкального
училища в Иркутске, работала с хорами, преподавала
в том же училище. Потом окончила заочно консерваторию
в Новосибирске. Как хормейстер вошла в правление Иркутского
хорового общества. 2 сентября 1991 г. создала камерный
хор с названием «Доместик», что в переводе означает
«мастер пения». Особенности ансамбля в том, во-первых,
что вошли в него действительно мастера, студенты-музыканты,
хоровики учебных заведений. А во-вторых, Наталья Шарлова
обучает их по уникальной методике профессора В. Емельянова,
которую она восприняла всем сердцем на курсах, им же
многократно проведенных в Иркутске. Хор включает в репертуар
итальянские и русские оперные номера, литургическую
классику, пение без аккомпанемента и под фортепиано,
хоровые и сольные номера. Правило — каждому быть солистом
— соблюдается неукоснительно.

«Доместик» выезжал в зарубежные гастроли, на фестивали
хорового пения. Наталья Шарлова за все свои заслуги
получила звание «Заслуженный работник культуры». Участники
ансамбля уважают и любят ее как учителя, наставника,
как мать (кровных детей ей не суждено иметь). Работает
и с любительскими ансамблями. Например, с немецким обществом
«Возрождение».

Продолжатели рода Шарловых растут, добром поминая ныне
покойного дедушку Чеканникова. И продолжатели рода Чеканниковых
также живут в Иркутске.

Р.S. Совсем недавно скончался от рака сын
Николая Ивановича, иркутский врач Николай Николаевич
Чеканников. Остались внуки и память.

Снимки из архива Николая Ивановича.