Расскажем об одном из таких ребят. В социальный приют
«Надежда» Андрей Шунин поступил 2 апреля 2002 года.
Ему оставалось полтора месяца до пятнадцатилетия, а
стаж беспризорника у него был уже солидный. По сути
дела местами его обитания стали рынки в центре города,
где он знаком многим торговцам, где сердобольные завсегдатаи
подают ему скудный кусок. Отец мальчика, что называется,
отсутствует в природе. Вряд ли сама мать представляла,
кто он, так как образ жизни вела
непотребный. Три года назад злополучная родительница
Мария Евгеньевна Шунина была убита при невыясненных
обстоятельствах во время одной из традиционных оргий
с родней и собутыльниками и похоронена муниципалитетом
на общественном кладбище по причине невостребованности трупа
семьей. Едва ли тогда неприкаянный отпрыск погибшей
ощутил свое сиротство. Скорее, это случилось гораздо
раньше, ведь мать давно уже была лишена родительских
прав. Самым близким родичем для Андрея осталась бабушка,
безнадежно спившаяся. Есть еще какие-то дядья и двоюродные
братья — все беспробудно пьют. Никто даже не озаботился
оформить мальчику пенсию по утрате кормильца, пенсионные
документы Андрею выхлопотал приют. Бабушка, о которой
в приюте нет сведений, постоянного места жительства не
имеет. По последним данным, уже почти годичной давности,
обитала в предместье Рабочее у своего сожителя. Соседи
говорили, что, наскучив своему «покровителю», она ютилась
какое-то время на лестничной клетке вместе с горемычным
внуком, который и подкармливал ее трофеями, добытыми
на рынках. Все эти драматические события — не самое страшное,
чем наградила его судьба. Мальчик заражен вирусом
иммунодефицита человека. Его жизнь угасает, силы организма тают не по
дням, а по часам. Андрей нуждается в постоянном врачебном
наблюдении. Между тем в центре «АнтиСПИД» он
давно не показывался. Доктора пытались найти своего
пациента, ездили в Рабочее. Но там ни подростка, ни
его бабушки не нашли, а бывший бабушкин сожитель сказал
эскулапам, что старуха умерла, а о мальчонке он ничего
не знает.

Приключения маленького скитальца прервались после дежурного
рейда стражей порядка по отлову иркутских гаврошей.
Приют «Надежда» стал для него новым и по крайней мере
гарантированным пристанищем. Впервые ребенок оказался
в роли объекта заботы и внимания. Он, правда, не покидал
границ приемного отделения, где новички проходят карантин
(обывательские предрассудки в отношении больного ребенка
оказались выше гуманистических соображений), но и здесь,
обогретый хоть маломальской опекой, отдохнувший от голода
и холода, он старался помогать взрослым, ухаживая за маленькими, участвуя
в уборке.

— Нашим педагогам удалось наладить контакт с Андреем,
— рассказывает заместитель директора по социально-правовой
работе Людмила Георгиевна Скрицкая. — Они научили мальчика
читать, немного считать. На медико-педагогической комиссии
он даже справлялся с предлагаемыми математическими рассуждениями.
Например, такого типа: «Мне сорок лет, а женщина справа
на пять лет младше. Какого она возраста?» Отвечал правильно,
что тридцать пять. Я с заключением МПК о том, что Шунин
необучаемый, не согласна, он просто очень запущенный.
Рабочему ремеслу его можно было бы обучить. Мальчик
покладистый, откликается на тепло. Его от всей души
жалко.

Однако вердикт медико-педагогической комиссии свободен
от сантиментов: «может находиться в школе-интернате для глубоко умственно
отсталых», «подлежит определению в специальное учреждение
по линии социальной защиты».Читаю карту освидетельствования
медико-педагогической комиссией. Вся недолгая и горькая
биография слабенького сиротского организма прозрачно
рисуется между строк протокольной писанины. Особенности
беременности и родов — данные отсутствуют. Особенности
раннего развития — данные отсутствуют. Перенесенные заболевания
— данные отсутствуют. Выглядит моложе своего возраста. На коже
множество шрамов от ожогов и порезов, грудная клетка деформирована.
Микроочаговая невралгическая симптоматика внутренних органов.
Негативные реакции при неудачах, утомлении. Поведение неадекватное,
агрессивен. Круг представлений крайне беден, не соответствует
возрастной норме. Восприятие фрагментарное, темп замедлен.
Временные представления не сформированы. Недоразвитие зрительных
пространственных представлений. И т.д. и т.п. И как итог — социальная
депривация.

Итак, ребенок, никогда не ходивший в школу, росший буквально,
как придорожная трава, живший, не зная, где голову
приклонить, и тем не менее за месяц с небольшим научившийся
читать, пусть и по слогам, делать несложные вычисления,
лишь на основании несоответствия образовательных навыков
общепринятой возрастной норме отнесен компетентными
специалистами в разряд необучаемых. Дорога в обычный
интернат для него закрыта. В Свердловском окружном отделе
соцзащиты определить Андрея в специализированное госучреждение
тоже возможности не нашли. » Кто же его возьмет с ВИЧ-инфекцией?
У таких даже в тюрьмах отдельные камеры!» — сказала
мне заместитель начальника отдела Любовь Федоровна Танкова.

Дико, что педагоги и социальные работники так излишне
брезгливы к человечку, для которого жизнь и без того обернулась
проклятьем. Ведь сегодня и школьнику известно, что ВИЧ-инфицированные
в быту не опасны. Они живут, трудятся и отдыхают вместе
с незараженными людьми, так же, как и туберкулезники,
представляющие куда более серьезную угрозу. Люди с таким же диагнозом
окружают нас повсюду, и никакому карантину они не подлежат. Можно
догадываться, как должен чувствовать себя ребенок, понимающий,
что ему не суждена долгая взрослая жизнь, да к тому
же поставленный в положение изгоя, которого держат в
изоляции.

… Время шло. Андрей Шунин оставался пленником карантина.
Летом приют отправился с детьми на загородный отдых.
Андрея с собой не взяли, определили в больницу. Он
поступил в подростковое отделение психонаркологического
диспансера 25 июня. 11 июля был отпущен с бабушкой
под расписку на прогулку и больше в стационар не вернулся.
Старушка, невесть где обитающая, вопреки свидетельствам
бывшего сожителя, оказалась жива. Как записано в стационарной
карте подростка, она неоднократно звонила в больницу,
просила отдать внука ей. Приходила и лично в сопровождении
дяди мальчика с намерением увезти Андрюшу к родне в
деревню, в чем ей было отказано, так как она не является
опекуном ребенка. Тем не менее, как видим, женщина
от своих намерений забрать мальчика не отказалась и
осуществила их самовольно. С тех пор никто не знает,
где находится Андрей. Работники приюта, оповещенные
о пропаже пацана по телефону, в розыск не подали, объясняя
это тем, что якобы милиция готова принять заявление
о пропаже Андрея от учреждения, в котором он в последнее
время находился, то есть от больницы. Больница же считает
это заботой официального опекуна (в данном случае — директора
приюта Людмилы Николаевны Мусихиной). Получается, парня
никто не ищет.

Много странного в этой истории. Странно, что в приюте
мне не могли точно назвать лечебное заведение, куда
был направлен опекаемый мальчик, его пришлось вычислять
нам самим. Странно, что «психушка», известная своим
достаточно замкнутым режимом, отпустила «казенного»
питомца на прогулку в сопровождении пришедшей «с ветру»
родственницы-бичевки. Странно, что приход представителя газеты везде вызывал
настороженное недоумение: «А почему вас интересует
этот ребенок?»

Стало быть, не странно, а, напротив, нормально, когда
он не волнует никого?

Где он сейчас? Каково его самочувствие? Что с ним будет
завтра?

Может быть, кто-то из читателей что-нибудь знает о мальчике,
скитающемся с бабушкой на пару? Если встретите Андрея,
сообщите в редакцию.