На днях центральное телевидение показало встречу
президента Путина с губернатором Орловской области
Егором Строевым. У иных любознательных, вполне возможно,
возникли вопросы: «С чего бы это? И о чем они
говорили?» Лично у меня такая встреча вызвала удивление.
Но прежде чем попытаться понять причины той неожиданной
встречи, хотелось бы поговорить о Егоре-младшем, как его
называли в перестроечные годы (Е.К.Лигачев — Егор
старший), о некоторых его делах, и об аграрных,
естественно.

На вопрос, заданный еще в середине 90-х, кто он, Егор
Строев, один из лидеров Агропромышленного союза, сказал:
«Я уважаю Егора Семеновича. Будучи секретарем Орловского
обкома партии по сельскому хозяйству, он многое сделал для
села. Но, когда его избрали секретарем ЦК, членом
Политбюро, Е.С. нас не защищал». Суровая оценка.
Справедливая ли? Ведь к тому времени Политбюро прошло
своеобразную эмиссию и в него вошли такие деятели,
которым было уже не до аграрных забот. Тут надо было
обладать немалым мастерством подковерной борьбы. В пользу
этого мнения свидетельствует, в частности, и короткий
рассказ Василия Стародубцева о его
предшественнике — секретаре ЦК по селу Викторе
Никонове. С его именем связана большая работа
по индустриализации сельского хозяйства. Вспомним,
например, внедрение так называемой технологической колеи на посевах
зерновых. Урожаи на тех полях резко возросли.
Доведи Виктор Петрович свои задумки до конца, немало
преуспели бы мы на хлебном поле, да и на ферме тоже.
Однако не суждено было тому случиться. Программа, которую
разработала команда Никонова, не пришлась по душе
главному аграрнику Горбачеву. В ответ Виктор Петрович
якобы заявил: «Не желаете принимать мою программу —
примите мою отставку.» Приняли. Зачем такие крутые,
самостоятельно мыслящие люди в высшем руководстве? На его
место и был поставлен Строев.

Слушая выступления Е.С., наблюдая за его действиями, я не
мог не почувствовать необычайную пластичность этого
человека. Мой старшие товарищи по НПСР потом подтвердили:
чрезмерно, мол, гибкий у него позвоночник. Говорилось
это в то время, когда Строев еще не проявил себя в полной
мере как председатель Совета Федерации. Некоторую
двойственность можно было уловить позже при внимательном
анализе. Строев, как член Совета Федерации и председатель
его, а еще больше как губернатор, был резким противником
коренной переделки той парламентской структуры.
Прошло не столь много времени, и Е.С. согласился с новым политическим устройством,
поддерживал его. Он очень недоверчиво относился к
предлагаемой практике купли-продажи земли но теперь
говорит о введении частной собственности на землю, как о
факторе благоприятном. Вот и в кабинете президента перед
объективами телекамер он расценил как крупное позитивное
явление экспорт десятков миллионов тонн зерна, хотя, мол,
в прошлом страна закупала его за рубежом. Может быть, он
оговорился, а может быть, и телевидение проявило чудеса
монтажа, благодаря чему появилась та невероятно большая
цифра. О чем же шел разговор с президентом, осталось за
кадром. И это дает основания предполагать, что разговор
был не из легких, ничего общего не имел с массой
бравурных заявлений, которыми так охотно потчуют нас
электронные СМИ. Тем более что в других выступлениях
Строева положению с реализацией хлеба дается совсем иная
оценка, а каких-либо серьезных надежд и упований на
экспорт у него что-то не проскальзывало. Вот такой он не
одноликий Егор Семенович.

Вспоминаю разгар перестройки, идет какое-то крупное
совещание. Выступает первый секретарь Орловского обкома.
Он рассказывает о том, как возрождаются забытые старые
деревни, как возвращаются сюда или бывшие жители,
когда-то покинувшие родные места, или оседают русские и
нерусские люди из различных южных республик. Область
помогает им обустраиваться, создает приличную социальную
структуру. Грубый окрик Горбачева: «Что вы тут
отчитываетесь? О деле говорите». Через несколько недель
показывают поездку генсека по Орловщине, посещение
восстановленных или восстанавливаемых сел и деревень.
Какое же важное дело затеял тогда Егор Семенович!
Утверждают, что Русь пошла с центра, а затем эстафету
подхватил вот этот Орловско-Тульско-Смоленский регион. Он
сам стал средоточием духовной культуры, производственной,
включая и земледельческую. Поле Куликово, Глинка,
Энгельгард, Толстой, Тургенев, Бунин, знаменитая
Орловско-Курская дуга, легендарная оборона Тулы, о
которую немецкие фашисты сломали зубы. Ну как же можно
предать все забвению? И вот Строев берется за возрождение
своего края. Жаль, что времени ему было мало отпущено.

После августа 1991-го и запрета КПСС бывший партийный
лидер остается в тени. Он руководит, если не ошибаюсь,
научно-исследовательским институтом садоводства.
Избирается губернатором области. Начатое в советское
время реформирование Егор Семенович продолжил, но эти
преобразования уже были нацелены на вхождение в рыночную
экономику. Чего стоят, например, ярмарки инвестиций. В
регионе создан такой экономический и нравственный
микроклимат, что не только свои банки, богатые компании
вкладывают капиталовложения, но и зарубежных инвесторов
привлекает область. Хотя там ни леса нет, ни золота,
ни газа с нефтью. Зимой прошлого года я жил в московской
гостинице с орловскими ребятами. Разговорились о делах
хозяйственных. Я был немало удивлен не только низкими
ценами и тем, как хорошо обеспечивает себя продуктами область,
но и необычным оптимизмом моих собеседников.

Согласно официальным данным, урожайность зерновых там
выросла в последние годы с 16 центнеров до 25.
Рентабельность сельскохозяйственного производства
составляет 30 процентов, а была минусовая. Орловская
область показала способы выживания. Это прежде всего
вертикальная и горизонтальная интеграция в аграрном
комплексе, создание крупных агрохолдингов. И вот итог.
Радоваться бы Егору Семеновичу. Дела-то у него лучше, чем
у других, идут. Но…»потенциал социального оптимизма
селян исчерпан — деревня на пределе. Из нас «выжали что
могли, а сегодня «жать» уже нечего», — говорил Строев
в июле на заседании «круглого стола», посвященного
проблемам формирования национальной аграрной политики.
Но более полное видение, оценка ситуации на селе дана во
вступительном слове при открытии совещания губернаторов
Центрального федерального округа. Полагаю, что не только
боль за судьбу крестьянства, тревога за отечественный
продовольственный комплекс, побудили президента
встретиться с губернатором. Поскольку из печатных и
электронных СМИ лишь только «Сельская жизнь» опубликовала
то выступление, есть смысл познакомить читателей
«Восточки» с ним, понять, что за его словами стоит.

«Такие цены — просто грабеж»

Открывая совещание губернаторов Центрального
федерального округа, Строев заявляет:

— Основную проблему мы видим не только в трудностях
сбыта мяса, молока, зерна, а прежде всего в угрозе
разрушения аграрного сектора, подрыва
продовольственной безопаснсти, разрушения относительной
социальной и политической устойчивости в стране,
достигнутой с таким трудом за последние годы. Признаки
этих падений тем ощутимее, что проявляются они не в
период падения, а во время роста объема производства.
Реальная перспектива стать нищим, владея реальным,
созданным своими руками богатством, — это страшное
экономическое и политическое противоречие, способное
разорвать, разрушить даже самую стабильную хозяйственную
систему. А ведь разум подсказывает: могло быть и
по-другому. («Сельская жизнь», 29 августа — 4 сентября)

Эти слова как крик души. Что-то подобное мы слышали года
полтора назад от Николая Кондратенко, тогда
губернатора Краснодарского края. Благодаря
организаторскому таланту Николая Игнатьевича удалось
остановить падение экономики. Край вышел на доперестроечной
уровень по урожаям. 42-43 центнера с гектара начал снова получать
регион. Кубань опять стала житницей России, года три
назад, например, каждый шестой килограмм хлеба на нашем
столе был испечен из кубанской пшеницы. И вот вместо
серьезной поддержки государство показывает региону
комбинацию из трех пальцев. «Я же насиловал их, требуя от
директоров, чтобы больше они засевали, чтобы открывали
закрытые фермы, чтобы вновь заработали птицефабрики, сам
поверив в обещание, что государство поможет нам. А где
эта помощь?! Что теперь скажу этим директорам, рядовым
труженикам, которые поверили и мне?!» — говорил он
в последний год руководства краем.

Заявление Строева сродни и страстным, ярким выступлениям
его соседа, губернатора Тульской области Василия
Стародубцева. Об успехах региона почти не
пишут центральные газеты, а ведь он чудо совершил. В 1999
году промышленное производство Тульской области
увеличилось на 9%, в 2000-м — на 15%, в 2001 году — на
17,5 процента. Местные крестьяне за полцены получали
минеральные удобрения, за каждый гектар посеянных озимых
получали по 10 килограммов горюче-смазочных материалов. В
этом году почти по 30 центнеров зерна взяли на круг. Это
в нечерноземной зоне! Миллион тонн хлеба намолотили.
Таким лидерам место в президиуме различных всероссийских
совещаний, а что мы видим и слышим?

Сейчас уже ничего не говорят об экспорте хлеба, а ведь
какая эйфория по этому поводу царила в СМИ
прошлой осенью. Что случилось? А то, что и должно
было произойти. Евросоюз трижды в нынешнем году повышал
ввозные пошлины на хлеб, ограждая своего фермера от
лишней конкуренции. Может быть, все эти потопы как-то
скажутся, кто знает. А так… Кому везти, например,
хлеб из Алтая? До Японии и Кореи — как до Египта,
Европа чуть ли не замок повесила на свой амбар. В
Гималаи буддийским монахам отправить свою пшеничку? Так
они сушеными тараканами питаются, им хлеб не нужен. Если
серьезно, то, куда бы этим летом ни приехал вице-премьер А.Гордеев,
всюду его встречают одними и теми же вопросами, как
сбыть зерно по нормальным ценам? Хлеборобы, очевидно, Дона, так
допекли его, что тот в сердцах бросил: не удастся
переломить настроение (по поводу цен) Касьянова,
покину свой пост.

Увы, у министра положение хуже
губернаторского. Месяц назад Гордеев выражал уверенность
в том, что государство выделит 10 миллиардов рублей для
закупа зерна в хозяйствах по сносной цене (речь идет о
«интервенционной» политике, позволяющей при снижении
цен скупать зерно, а при повышении — продовать, но уже по
пониженным ценам). Но спустя некоторое время оказывается,
что на эти цели в аграрный сектор будет направлено лишь
один миллиард, оставшийся от прошлого года. И если вчера
мы гадали, с какой целью вице-премьер создал
Российское аграрное движение, то сегодня есть основание
поверить в заявления, декларирующие стремление отстаивать
интересы села. По-видимому, личного веса, своего авторитета
для решения судьбоносных задач не хватает. Отсюда и
потребность в общественной поддержке.

Нас поставили к стенке!

Но чем же особенно обеспокоен орловский губернатор? Вот
что он говорит: «Главный индикатор опасности и общей
обеспокоенности крестьян — это резкое падение цен на
зерно, а значит, и на продукты его собственной переработки
у производителя. Посмотрим на экономику. Урожайность.
Прирост за год в среднем 20 процентов. Себестоимость
одной тонны. Прирост за год составляет 60 процентов.
Следовательно, себестоимость одной тонны прироста
урожайности возросла в три раза. И это у тех, кто хотел
рвануть вперед по урожайности». Представляют большой
интерес дальнейшие рассуждения Строева: «… Самый яркий
показатель места сельской экономки в остальном внутреннем
бизнесе страны — так называемый индекс паритета — за
год вырос с 3,4 раза до 5,6 раза. То есть при прочих
равных условиях рост эксплуатации сельского хозяйства
другими отраслями и сферами экономики за год вырос в два
раза. Для Америки индекс паритета — 1,5, для Европы —
около двух».

В то время как многие газеты кричат о перепроизводстве
хлеба, появилось даже выражение «кризис перепроизводства»,
Егор Семенович озвучивает перед коллегами-губернаторами
свое видение проблемы. «Для обеспечения внутренних
продовольственных потребностей нам надо производить
минимум тонну зерна на человека, ну хотя бы 800
килограммов». Поясню. Задача произвести тонну зерна на
человека ставилась еще 20 лет назад. Ни разу не
выполнялась, а на уровень производства в 800 килограммов
выходили. Но того количества зерна нам все равно не
хватало. Кстати, в прошлом году произвели менее 580
килограммов хлеба на человека и крестьянин не знал, куда
деть «излишки», которые возникли в связи с
уничтожением животноводства. Стремясь продать побольше
зерна за границу, мы в то же время импортируем огромное
количество мяса.

Наверное, кое кого удивят слова Строева о том, что: в аграрной сфере
кризиса нет. «А что же тогда есть?» — спросит читатель. И
вот что отвечает на это Е.С.: «… Нас просто поставили к
стенке и беззастенчиво расстреливают монополисты.
Расстреливают потому, что их некому взять в узду. … В
чем же характер сегодняшнего кризиса, который не связан
ни с производством, ни с внутренним потреблением в
России? Этот кризис можно назвать как угодно —
«институциональный», «инфраструктурный».
«Инфраструктурный» — потому что начиная с 1993 года,
когда отказались от госмонополии зернового рынка, мы
через умышленную минимализацию аграрного производства
пришли к олигополии рынка покупателей сельхозпродукции.
…Сегодня единственную конкурентную сферу нашей
экономики давят «снизу» и давят «сверху» (т.е. поставщики
материальных средств производства селу и олигополии, по
дешевке скупающие его товар — Г.П.) «Институциональный»,
потому что крестьянин может при этой ситуации лишиться
даже земли, последней статусной «собственнической» опоры.
Все продукты идут в убыток при таких ценах.
Следовательно, по законам рынка основной ресурс — земля
— как невыгодный должен быть продан. Вот вам и вся
либеральная экономика. Вот и закон «Об обороте земли».
Оборачивать будет нечего, поскольку даже то, что
вырастили, не дают возможность окупить».

Строев не требует дотаций для села, он требует, чтобы
разобрались с внешней аграрной политикой, говорит о
необходимости государственного протекционизма на
внутреннем рынке и особенно на внешнем.
И далее он выходит на уровень практического и
философского осмысления взаимоотношений государства и
экономики: «…высший критерий экономической безопасности
страны — это все-таки симбиоз сильного государства и
сильной, обладающей внутренним источником саморазвития,
экономики. Наличие в стране сильного государства и слабой
экономики делает последнюю опасной для власти. Объективно
политика экономической безопасности такого государства
становится политикой обеспечения безопасности самой этой
власти. …налицо чиновничий передел бюджета под
предлогом усиления государства и под новым идеологическим
прикрытием имперского духа. За пять лет налоговые
отчисления в федеральный бюджет только по Орловской
области выросли в 7,5 раза. Себе оставляем только 35
процентов, на следующий год планируется еще снизить нашу
долю до 27 процентов». Выступавший напомнил, что снова
наметился разрыв в доходности крупных кредитно-финансовых
структур и реального сектора экономики, причем разрыв
растет с каждым днем. Но тут же Строев заявляет:
«Государственная смелость состоит не в том, чтобы
объявить новый дефолт. Для этого достаточно детского
отчаяния. Государственное мужество — это взрослая мудрая
воля, заставляющая всех строить общий единый рынок».

Так получилось, что газета «Сельская жизнь» с
выступлением Строева пришла дня через два после показа по
ТВ встречи орловского губернатора с президентом России.
После прочтения материала и возник вопрос: а не послужило
ли то вступительное слово причиной приема на столь высоком
уровне? Тут же возникает второй вопрос: побеседовали, а
дальше что? Например, года два
назад содержательную программу разработали ученые под
эгидой хабаровского губернатора и сенатора Ишаева. Много
о ней говорили. Ее приняли? Свою программу вместе с
учеными Академии наук разработал С.Глазьев. Она
востребована? Содержательную концепцию развития Сибири
подготовили сибирские ученые. Обсудили, рассмотрели,
одно выбросили, другое, третье…Солидная делегация, в
состав которой входили руководители НПСР, академики
Глазьев, Львов, Петраков, в течение четырех часов
беседовала с президентом, доказывая, что можно без
чрезмерных затрат значительно увеличить производство
продукции, резко повысить темпы роста экономики. По
свидетельству собеседников, Владимир Владимирович с
интересом слушал гостей. Потом мы услышали о его
требовании, адресованном правительству, разработать амбициозный план развития,
предполагающий восемь процентов роста. Но премьер-министр
стоит на своем: это невозможно, ориентироваться будем на
три процента. Что дальше? Начинается прессинг
Селезнева. Затем снимаются со своих постов такие
руководители комитетов Госдумы, как Глазьев, Мельников
(наука и образование) и другие. Не высовывайтесь, не
мешайте! Все эти факты говорят об одном: о противоборстве
конструктивных сил общества, заинтересованных в
восстановлении и развитии России, и тех, кому это не
нужно. И натиск последних особенно сильно ощущает на себе
село. Это и породило столь горькое и отчаянное
выступление всегда уравновешенного губернатора Строева.