В сентябре 2001 года Россия и Китай подписали генеральное соглашение о
разработке технико-экономического обоснования проекта нефтепровода в
Китай. Строительство планируется начать в 2003 году и завершить до конца
2005 года. Реализация проекта оценивается в 2 млрд. долларов. Средства
планируется привлечь на международном рынке под гарантии поставок нефти
НК ЮКОС. Кроме того, китайская сторона выразила готовность принять
участие в финансировании российской части проекта.

Более подробно прокомментировать ситуацию, сложившуюся вокруг двух
проектов, мы попросили известного регионоведа, академика РАН, председателя
совета по изучению производительных сил при Российской академии наук
Александра Гранберга.

— Инициатива ЮКОСа выйти на
нефтяной рынок азиатско-тихоокеанских стран — серьезная и весьма
перспективная. Совет по изучению производительных сил, а это большой
государственный институт, участвует в проектировании нефтепровода, выборе
трассы, но главным образом в оценке социально-экономических последствий
такого строительства. Сейчас имеются две альтернативные трассы
нефтепровода. Обе начинаются в Ангарске, а затем идет выбор — южный
вариант — в Китай, в город Дацин, и вариант северный — вдоль железной дороги
до Находки. В Находке — выход на морской терминал и экспорт нефти морскими
танкерами.

Конечно, это крайне непохожие друг на друга трассы. Они отличаются, во-
первых, по протяженности почти в два с половиной раза. Южный вариант 2247
километров, северный — более 4,5 тысячи километров. Отсюда и все остальное —
продолжительность строительства, стоимость работ. По обоим параметрам
проекты отличаются примерно в два с половиной раза. В долгосрочной
перспективе, наверное, наиболее существенно то, что эти нефтепроводы
рассчитаны на разных импортеров и разную конкурентную среду. Нефтепровод
Ангарск — Дацин ориентирован на государственную китайскую нефтекомпанию,
а из Находки можно осуществлять продажу нефти практически во все страны
АТР. Нельзя сказать, что в этом безусловное преимущество северного варианта.
Нужно иметь в виду, что сейчас идет параллельная разработка большой группы
месторождений нефти на шельфе Сахалина. Видимо, это не очень разумно:
построить очень дорогой нефтепровод, чтобы конкурировать со своими же
экспортерами.

Кроме того, есть соображения разной степени надежности по заполнению
нефтепровода. Максимальная мощность южной трубы — 30 млн. тонн в год,
причем вначале это может быть и 20 млн. На этот объем достаточно надежные
запасы нефти есть. Но вообще их нужно развивать, и не из одного
месторождения, а из многих. ЮКОС идет на этот вариант, и нужно признать, что
инвестор обладает значительной смелостью. Но строить северный нефтепровод
нужно сразу на большую мощность, элементарно для того, чтобы оправдать его
стоимость. Минимальная мощность трубы должна будет составлять 50 млн.
тонн. Однако достаточного объема нефти в Восточной Сибири нет. Такова
современная ситуация. Значит, нужно изначально рассчитывать на освоение
новых месторождений, еще не открытых и не обустроенных, либо перевозить
углеводородное сырье с месторождений Западной Сибири. Это весьма спорно с
точки зрения экономической эффективности, тем более что на западно-
сибирскую нефть есть традиционные европейские импортеры.

Так что оба варианта имеют и свои достоинства и свои недостатки. Но у них есть
общая черта — это экологический риск. Оба нефтепровода будут проходить через
бассейн озера Байкал, и от этого никуда не денешься. Если предположить
худший вариант, какую-то аварию, то вся сброшенная нефть может оказаться в
Байкале. Поэтому оба варианта трассы должны как можно более тщательно
оцениваться с точки зрения экологической безопасности.

Как видите, есть разные аргументы, но если бы лично меня спросили, какой
вариант предпочтительнее, я бы назвал Ангарск — Дацин. Его можно быстрее и
дешевле реализовать. Но самое главное, есть инвестор, который готов взять на
себя основные затраты — это НК ЮКОС. В случае же северного варианта мы
должны заниматься мучительной проблемой поиска инвестора. Здесь не
обойтись без прямого участия государства, а значит, мы вновь и вновь будем
сталкиваться с тем, что в федеральном бюджете нет денег, то есть предвидятся
большие трудности. ЮКОС — частная компания, и если она берется реализовать
такой проект, значит, делает это сознательно, реально оценивая все риски. Это
плюс в южного варианта.

— Существует мнение, что экологические и прочие риски многократно
возрастают из-за высокой сейсмичности нашего региона. И, как говорят
экологи, ценность Байкала несопоставима со стоимостью даже самого
грандиозного нефтепровода.

— Ну, грандиозным я бы этот проект называть не стал. Просто мы за последние
годы вообще отвыкли от сколько-нибудь значительных инвестиционных
проектов. Российская нефтепроводящая сеть — это многие и многие тысячи
километров. А нефтепроводы, идущие в Западную Европу? Ведь они гораздо
длиннее. Кстати, экологический риск здесь не больше, чем в
европейской части страны. Там густонаселенная территория, и риск гораздо
выше, но он суммарный, не сосредоточенный в каком-то определенном месте.

Когда мы говорим об экологическом риске, это вовсе не означает, что нужно
капитулировать. Напротив, это означает, что нужно ужесточить требования к
безопасности транспортировки. Вопрос сейчас в том, что трубопровод будет
проходить по территории заповедника, что идет вразрез с законодательством.
Поэтому первостепенной будет задача принятия правительством поправки к
закону. Но в этом деле мы тоже не пионеры. Вспомните, когда американцы
строили свой нефтепровод из Аляски через заповедники, через земли,
отведенные коренным малочисленным народам, они впервые сталкивались с
вопросами правового обеспечения. Это вопрос политики, внутренней
дипломатии, и, конечно, серьезная забота об экологической безопасности.

С точки зрения сейсмичности это опять-таки не исключительная зона. В
Японии тоже сейсмичность. Мы знаем сокрушительные землетрясения, но от
сейсмики нефтепровод защитить, конечно, можно. Это лишь вопрос технологий.
Поймите, я не пытаюсь защищать какой-то один вариант. Я всего лишь
руководитель группы государственных экспертов, которые занимаются своим
делом.

— Не рискует ли государство, отдавая такой крупный проект в руки
частного капитала?

— Я думаю, это очень хорошо, что начали появляться инвесторы, которые берут
на себя основную часть осуществления крупных проектов. Собственно, именно
этого Россия ждет уже многие годы. Приватизация произошла, государство
отдало в собственность основные источники дохода, а где же частные
инвесторы? Что-то они до сих пор не выстраивались в очередь со своими
предложениями. Если такой инвестор наконец появился, значит, лед тронулся.
Безусловно, частную инициативу нужно поддерживать, вместо того чтобы
снова идти по пути поиска средств от государства. На мой взгляд, у государства
таких средств нет и не будет еще долгие годы.