Итак. Предмет спора — «расчет стоимости». Больница,
именуемая в дальнейшем «балансодержателем»,
настоятельно предлагает медицинскому вузу,
нареченному в документах «пользователем», заключить
договор. Некое соглашение, исходя из которого
медуниверситет должен оплачивать каждый день и час
пребывания своих шести кафедр на площадях этого лечебного
учреждения. Вообще-то, справедливости ради замечу:
«счетчик» включен не главным врачом клинической больницы
Петром Евлампьевичем Дудиным, а региональным комитетом по управлению
госимуществом. Его председатель, господин Безрядин,
распорядился следующим образом (дословно): «В целях
устранения нарушений, выявленных при плановой
проверке эффективности использования областного
госимущества государственными учреждениями
здравоохранения, руководствуясь Положением о
комитете по управлению государственным имуществом
области, утвержденным постановлением губернатора
области от 20 февраля 1997 года —
1. Государственному учреждению здравоохранения
«Иркутская областная клиническая больница» в срок до
11 февраля 2002 года представить в комитет по
управлению государственным имуществом области
документы, необходимые для оформления договоров с
пользователями согласно приложению.

2. Управлению арендных отношений в десятидневный
срок с момента предоставления документов, принимая
во внимание целесообразность размещения
пользователей на площадях балансодержателя
(областной больницы), подготовить мне на подписание
проекты соответствующих договоров.

3. Контроль за исполнением распоряжения оставляю за
собой».

В сравнении с такой категоричностью последовавшее
спустя десять дней первое обращение главврача
областной больницы преставляется образцом
дипломатического этикета: «Уважаемый Аскольд
Александрович, — пишет Петр Евлампьевич Дудин
ректору медицинского университета Майбороде, — в
целях устранения нарушений эффективности
использования государственного имущества
учреждениями здравоохранения, руководствуясь
распоряжением председателя комитета по управлению
госимуществом, предлагаю заключить договор с
областной клинической больницей на коммунальные
услуги с перечислением занимаемых помещений и их
площадей».

Вот, собственно, как все началось. Впрочем, точнее
было бы сказать: вот как все материализовалось.
Отдельно взятой ситуацией. Конкретным конфликтом,
в котором два «юридических лица» призваны рублем,
как секундантом, к барьеру. Но что такое это самое
«все»? Разве не горячечная ломка прежнего уклада и
связанных с ним представлений о том, «что такое
хорошо и что такое плохо»? Рассуждения по поводу,
благотворен ли свершившийся переворот, бессмысленны,
ибо мы живем уже в новой социальной реальности.
Существуем в мире, возводимом по иным экономическим
и нравственным канонам — в нем нет места
иллюзиям. Давайте примем сие за данность. Но при
этом задумаемся: не опошляем ли мы в неудержимом
порыве ко вновь обретенным «свободе» и «свету»
разумное начало, ради которого приносим столько
жертв? Разве мало было в нашей отечественной истории
горьких примеров, когда одержимость какой-либо
идеей, необязательно политической, хозяйственной —
тоже, оборачивалась злым шаржем и, в конце
концов, стыдливо угасала? Извратить можно все что
угодно, в том числе и расхожую истину о денежном
эквиваленте всего, что связано с человеческой
деятельностью. С медициной, в частности.

Сегодня миф
о некогда бесплатном здравоохранении тешит сердца
либо очень пожилых, либо очень бедных сограждан. Это
правда. Но правда и то, что, смирившись с
прагматизмом и в этой сфере, мы, разумно мыслящие,
интуитивно не приемлем в ней голого чистогана.
Потому что медицина — особая сфера, напрямую
«завязанная» на нашем с вами здоровье. Как бы дешево
ни стоила в России человеческая жизнь вообще, для
каждого из нас она — единственна. Бесценна. Именно
поэтому всякого рода «считалочки», выводящие за
скобки интересы пациента, но возводящие в абсолют Копейку,
преставляются нам аморальными. Вот ведь какая
прослеживается тут закономерность: чем мелочнее счет,
тем меньше от него пользы.

Ректор Иркутского
медицинского университета счел возможным напомнить об
этом: «Традиционно, — ответил Майборода Дудину, — на протяжении
более трехсот лет, отношения между образовательными
медицинскими учреждениями и органами практического
здравоохранения строились на принципах
взаимовыгодного сотрудничества, без взаимных
финансовых расчетов. Основанием для
присвоения больнице статуса КЛИНИЧЕСКОЙ всегда было и
сейчас является наличие в ее составе КЛИНИЧЕСКИХ
подразделений медицинского вуза. И весь объем
административно-управленческой, педагогической,
научной и лечебной работы осуществляется медицинским
университетом в рамках договоров с больницей без
оплаты из областного бюджета».

Чувствую, эти строки требуют хотя бы небольшого
журналистского комментария. В случае серьезного
недуга мы стремимся попасть не в рядовую, обычную,
а именно в КЛИНИЧЕСКУЮ больницу. Потому что развернутые
на ее площадях кафедры медицинского вуза с их научным
потенциалом, неординарностью интеллекта,
современными лечебными наработками сообщают
врачеванию необходимую окрыленность, смелость.
Собственно, медицинская КЛИНИКА — это и есть не
десятилетиями, а столетиями совершенствующаяся
гармония науки, практики и профессиональной
подготовки новых врачей. И в основе этой гармонии
всегда лежал не пятак, а профессиональный интерес к
больному. Допускаю, господин Безрядин и его
подчиненные в комитете по управлению государственным
имуществом могут и не знать о подобных нюансах.
Поэтому им вполне реальным представляется
исполнение требования «в десятидневный срок с
момента предоставления документов (далее по выше
цитированному тексту) … подготовить на подписание
проекты соответствующих договоров». То есть в
какую-то жалкую декаду порушить то, что
складывалось веками, доказывая свою высшую
целесообразность.

Любая инструкция слепа именно потому, что не
способна просчитать все последствия своего
«торжества» над здравым смыслом. Что значит «принять
во внимание целесообразность размещения
пользователей на площадях больницы»? Газетный киоск
или мини-буфет на первом этаже — это один
«пользователь». А студенческий практикум,
ординаторская или операционная, предположим, кафедры
госпитальной хирургии медуниверситета на шестом
этаже больничного здания — совсем другой
«пользователь». Несопоставима их роль в главном деле
— исцелении больных. Как прикажете равнять их друг с другом?

Но, откровенно говоря, «считалочка» могла быть и еще
более жесткой, не вмешайся федеральное Министерство
имущественных отношений. Ведь комитет по управлению
госимуществом Иркутской области сначала настаивал не столько
на коммунальных платежах, сколько на арендной плате
за пребывание университетских кафедр на площадях
больницы. В тех самых помещениях, где ученые вуза лечат
граждан Приангарья, где готовят они новые поколения
врачей для практического здравоохранения Приангарья
и где ими апробируются новые идеи во имя традиционно
высокого авторитета медицинской научной школы
Приангарья. Положение спасло разъяснение
федерального замминистра о том, что «суть отношений,
возникающих при практической подготовке выпускников
медицинских вузов в клинических учреждениях, ни в
коем случае нельзя рассматривать как
аренду…».

Поскольку спасительный циркуляр Москва
спешно отправила всем без исключения ректорам медицинских
и фармацевтических вузов России, а не только нашему,
иркутскому, я поняла: инициатива новой
«революционной волны» в здравоохранении исходит не
от нашего комитета по управлению госимуществом. Похоже, поветрие,
грозящее порушить то, что складывалось веками в лечебном
деле, несется над всей страной. Конечно, лишь злыдни заставляют
бедолаг считать и пересчитывать жалкие копейки. А беднее
медицины во всех ее ипостасях в России ничего нет.
Иркутская областная клиническая больница, с трудом
сводящая концы с концами, вынуждена подбирать гроши
где только может. Это правда. Но ведь и другие лечебные
учреждения, на базе которых развернуты остальные кафедры как медицинского
университета, так и Института усовершенствования врачей,
совсем не жируют. Нуждаются, считают каждую копейку
так же, как и областная. Однако никто из коллег
Петра Евлампьевича Дудина: ни Виктория Владимировна
Дворниченко, главврач областного онкодиспансера,
ни Алексей Александрович Образцов, главврач
Иркутской городской клинической больницы, ни Владимир
Михайлович Селиверстов, главврач областной детской
клинической больницы, — не сочли для себя возможным
«сводить счеты» как с медицинским университетом, так
и с Институтом усовершенствования врачей. Не просто
известные каждый в своей отрасли специалисты, но и опытнейшие
администраторы, они отдают себе отчет: вузовские клиницисты,
работающие в стенах их лечебных учреждений, приносят
пациентам пользу, несоизмеримую ни с какими тратами
за «потребляемые» ими тепло или электроэнергию. Тут
как раз тот самый случай, когда симбиоз медицинской
науки и медицинской практики воистину не имеет, не может
иметь цены! Любая попытка разрушить этот союз во имя
минутного материального интереса оборачивается абсурдом.

Я внимательно изучила подробный реестр расходов, представленный
университетским кафедрам от имени областной больницы. Поразило
унылое, слепое скопидомство, встающее за каждой графой.
Чего стоит хотя бы «формула», по которой исчисляется
оплата … за «загрязнение окружающей среды» каждым
из работающих на кафедрах сотрудников медуниверситета!
«Коэффициент накопления мусора» на одного профессора,
доцента или просто остепененного преподавателя вуза
равен, если читатель этого до сих пор не знал, 1,66.
«Ставка» за один кубометр мусора — 160,7 рубля. Правда,
не указывается, сколько труда должен положить доктор медицинских
наук или кандидат, чтобы «наработать»
этот самый мусорный кубометр. Но все равно: выходит
1111,51 рубля в месяц. Ну и так далее. Скрупулезно
пересчитаны все светильники, учтена разная мощность
каждого, помечены все розетки — и так, копейка к копейке,
глядишь, и рубль набежал. Да не один: за все про все
выходит в общей сложности 49 217, 35 рубля коммунальных
платежей в месяц.

Но если бы счет был однозначен, как
в учебнике арифметики. Так нет же! Поди разберись,
если, к примеру, Юрий Всеволодович Желтовский одновременно
и доцент на кафедре госпитальной хирургии медицинского
университета и заведующий больничным отделением кардиохирургии;
или Юрий Анатольевич Бельков — профессор кафедры госпитальной
хирургии и в то же время руководит больничным отделением
хирургии сосудов; или Наталия Владимировна Протопопова,
возглавляя вузовскую кафедру акушерства и гинекологии,
руководит работой областного перинатального центра,
кстати, созданного непосредственно благодаря ее энергии
и инициативе. Как просчитать, чтобы не ошибиться, когда
какой светильник включил профессор, а когда он же, но
уже работник больницы? В медицинском университете на
эту головоломку тратить время не стали. Просто взяли
и тоже вычислили, во что обошлась бы врачебная помощь
только трех из шести «расквартированных»
в областной больнице кафедр — госпитальной хирургии,
госпитальной терапии и акушерства и гинекологии — если
бы медики-ученые, взяв пример с коллег-практиков, предъявили
региональному бюджету свою «считалочку». Вышло куда
солидней: 15 520 623 рубля за минувший год.

… Сейчас подумала: что, если с завтрашнего дня счет
в отечественном здравоохранении пойдет не на светильники,
помноженные на «мусорные кубометры», а на пациентов
в стационарах и поликлиниках? Кто из них «чужой», а
кто «свой»? И стало по-настоящему страшно. Только этого
нашей несчастной «пореформенной» медицине и не хватает.
А разве найдет любая больница, формально продолжающая
называться клинической, средства, чтобы, пусть изредка,
пусть в самых критических ситуациях, собирать у койки тяжело
больных людей профессорские консилиумы? Представьте хотя бы
на мгновение эту жуткую антиутопию — вы поймете, как
легко насмешка нелепицы оборачивается оскалом неотвратимой,
смертной беды…