Татьяна КОВАЛЬСКАЯ, «Восточно-Сибирская правда»

Село Голуметь в послевоенные годы было центром района и с той поры
сохранило достоинства центра крестьянской культуры. В школе собран
обширный исторический материал, действует музей. Имеется
просторный Дом культуры, где
отвели крыло для кровного детища Иннокентия
Пшеничникова — народного театра «Радуга». Так что наша беседа проходила в
теплом во всех смыслах кабинете, плавно переходящем в зрительный зал с
небольшой, но самой настоящей сценой, со стендом-выставкой
многочисленных афиш спектаклей, сыгранных за тридцать лет. Имена
самодеятельных артистов, фотографии. И отдельный стенд посвящен
агитбригаде «Эхо», с которой и начиналась биография сельского театра.

Чего только нет в обители муз! Привлекли мое внимание пузатые
разнокалиберные самовары, балалайки, сноп пшеницы — реквизиты для
спектаклей или увлечение режиссера? Подумалось, что фамилия у
руководителя театра как псевдоним и наполнена смыслом: пшеница — это хлеб,
а «хлеб — всему голова». Иннокентий Пшеничников родом из маленькой деревни,
сибирский сельский житель ему свой, родной и понятный до самого донышка.
И все-таки, что для него значит любительский театр, почему он, учитель по
профессии, ушел в культработники, в
самодеятельность?

— Наверное, судьба такая, — улыбается в усы Пшеничников. — Вот я
непрофессиональный режиссер, учусь всю жизнь у мастеров сцены. Но о
том, что сменил основную профессию учителя русского языка, литературы
и истории на работу в культуре, теперь не жалею. Это мне близко. И про
учителя, и про клубного работника, и про режиссера любительского театра
одинаково можно сказать: это прекрасная окаянность.

Об этой «окаянности» Иннокентий Семенович говорит самозабвенно, с
юмором и горячностью, то высоким стилем, то с горечью, то запальчиво и даже
с вызовом:

— Начали репетировать «Кадриль» Владимира Гуркина. Дружно, активно,
душа радовалась! А через месяц начались муки. Кому-то оказалась не по
сердцу роль, кто-то не выдержал нагрузки, кто-то сослался на занятость
или семейные обстоятельства. И вот от постановочной труппы осталось
всего двое. Что делать? Можно было бросить затею, отказаться. Но это не в
моем характере. Снова поиски, переговоры.
Актеры, верные театру, видят, что режиссер их в
отчаяние впадает, и сами приходят. Так что хождение в люди для меня
часть жизни и работы. Односельчане подтрунивают: «Семеныч, опять в
поисках артистов?»

Большинству зрителей все сложности и трудности работы режиссера
— руководителя театра неведомы, да и зачем им это знать? Для них важен
результат, им нужен праздник, премьера спектакля. А вся черновая кухня
театра — удел немногих. Только режиссер и актеры видят, чего стоит
постановка новой пьесы. Кому, в конце концов, интересно, сколько набегал и
напереживался Семеныч, где он взял материал для декораций, кто их делал.
Пшеничников может рассчитывать только на себя и своих помощников-
актеров; ни помрежа, ни бутафоров, ни рабочих сцены у него нет. Он сам и
художник, и все остальные цеха и службы, которые бывают в государственном
театре. Костюмы и декорации шьют сами артисты, обставляют сцену, несут из
дома все, что необходимо, и гвозди, и краску.

И, несмотря на все трудности, спектакль рождается, премьеры состоятся,
«Радуга» сияет на театральном небосклоне области. 10 лет театр носит звание
народного, а первый спектакль жители села увидели в 1962 году, 7 марта, по
пьесе «Мораль» Натальи Зотовой. Сорок лет! За эти годы в селе сгорел
деревянный Дом культуры, построен новый каменный, и директором был
назначен учитель литературы Иннокентий Пшеничников. Много лет он
совмещал должность руководителя коллектива всего учреждения культуры и
режиссера драматического кружка, агитбригады, народного театра. Он нашел
на сцене свое призвание и предназначение. И многих заразил своей любовью,
сделал артистами. Прежде всего — свою жену, учительницу Любовь Николаевну.
Учителя всегда были первыми, заводилами. Например, Галина Кузьминична
Гурулева, ветеран труда, участвовала во всех спектаклях вплоть до отъезда из
села. Среди ветеранов народного театра врач Татьяна Леонтьевна Калиничева,
последнюю роль сыграла в 80 лет в спектакле «По соседству мы живем».
Музыкант-самоучка Виктор Мордовцев, талантливый самородок Виктор
Самсонов и многие, многие другие. Сколько спектаклей, сколько ролей!

— Мы в семидесятые годы, — вспоминает мой собеседник, — поставили и
показали жителям многих районов нашей области незабываемые спектакли
агитбригады «Эхо» на «злобу дня», полностью на местном
материале и конкретных фактах. Назову некоторые: «Ах, лото!»,
«Подсчеты на счетах», «Эхо наших свершений», «Творцы и пророки»,
«Приглашение к самовару». С ними мы проехали по фермам, полевым
станам, клубам десятков сел Черемховского, Аларского, Нукутского,
Заларинского, Усольского, Иркутского, Качугского районов. По 10-12 дней
продолжались эти поездки, эти дороги творчества. Люди наши, всегда
занятые нескончаемыми семейными заботами и проблемами, собирались,
шли, ехали.Что их влекло? Может, выгода какая? Нет, только
влюбленность в избранное дело, желание нести землякам, замордованным
повседневным бытом, тепло и радость прикосновения к творчеству.
Народный театр — это наш образ жизни.

— Вот, если хотите, — предлагает Пшеничников, — одна лишь поездка, самая
памятная. Декабрь. Сильнейшая пурга. Едем в Качуг. Старенький
автобус, стекла повыбивало ветром. 240 км и 20 часов пути!
Заиндевевшие, полузамерзшие, мы все-таки одолели этот путь! Ведь там
проходила областная школа передового опыта. И наша агитбригада была
на высоте.

Иннокентий Семенович считает агитбригады очень серьезной и нужной
формой культурного просвещения и отдыха во время уборочной
страды. Жалеет, что исчерпала себя эта форма, полагает, что все находки
агитбригад стали основой для КВНщиков. А его актеры взялись за серьезные
пьесы и выехали на фестиваль сельских театральных коллективов Алтайского
края. Потом были «Театральные деревни» областного масштаба, появились
хорошие друзья и единомышленники, для которых любительский театр ближе
и роднее профессионального. Такие, как ангарчанин Леонид Беспрозванный,
назвавший Пшеничникова «сельским Станиславским». Любительский театр,
утверждает голуметский режиссер, уступает профессиональному в актерском
мастерстве, но выгодно отличается непосредственностью, искренностью,
душевностью, житейской простотой и чистотой. «Мы играем самих себя» — это
кредо Иннокентия Пшеничникова. Отсюда и выбор драматургического
материала. В основном пьесы земляков: Вампилов и Распутин, Лобозеров и
Башкуев, Гуркин и Варфоломеев, Лавренков и Семенова, Дударев и Соловьев,
Шукшин и Сторожева. Все темы деревни в разные периоды. Все родное,
близкое, доступное и понятное, подчас хоть и противоречивое, да свое.

Жизнь любительского театра в Голумети продолжается. Уходят одни актеры,
приходят другие. Режиссер считает, что актеры театра — это лучшие люди
села, цвет Голумети. Они своей любовью к театру поддерживают его
авторитет и востребованность у сельских зрителей. Для них театр — второй
дом, ведь, кроме репетиций, здесь можно поговорить «за жизнь» за чашкой чая,
обсудить острые проблемы, скрасить житейские будни. «Театр — это наша
семья», — говорит Пшеничников.

А мне вспоминаются строки его стихов и становится понятным притяжение
людей к этому человеку: он сохранил в душе способность восхищаться миром
и горевать над мировыми бедами, влюбляться и страдать. Поэты не стареют.
«И я волоку на плечах своих узких двадцатого века громадные грузы».
Или это:

Мне шестьдесят, но юн я всей душой.

Пишу стихи и письма, как когда-то.

Живу средь молодых и молод. Хорошо!

А 60 — ведь только дата.

Все может быть.

Мне многое дано.

Себе я говорю: «Хандрить негоже!»

Уверен абсолютно я в одном:

Что многих молодых я помоложе.