— Расскажите, пожалуйста, о себе, Ирина Ивановна.

— Детство и юность я провела в Приморском крае, в г.
Арсеньеве…

— Легендарные места.

— Да. Место известное благодаря исследователю
Приморья Арсеньеву и его герою Дерсу Узала. Опрятный
небольшой город. Родители работали на авиазаводе.

Затем я уехала в Новосибирск, в специализированную
физматшколу при Новосибирском
государственном университете. Знаменитая школа
Лаврентьева. Потом поступила в университет на
факультет экономической кибернетики. В 1984 году я с
отличием закончила университет и попала по
распределению в Институт экономики и организации
промышленного производства в Новосибирске, в
академгородке. Это было хорошее для творчества, неполитизированное
время. Много дискуссий, обсуждений.
Великолепные учителя, такие как академик Аганбегян.

Моя специальность очень специфическая — экономист-математик,
системный подход. Она и определила научную
тему — развитие нефтедобывающей промышленности в
Западной Сибири. Влияние нефтедобычи на полярные
моря…

— Плохое влияние, надо думать…

— Плохое влияние. По этому поводу был сделан
подробный анализ. Наша группа была первой в
институте, которая стала серьезно прорабатывать
вопросы природопользования. Хочу подчеркнуть, что
работа эта сразу имела практический выход, поскольку
делали мы ее по заказу Миннефтепрома. Мне приходилось
много ездить на промыслы, бывать на производственных
объединениях. Тогда в Западной Сибири было десять
производственных объединений.

Имеется в биографии и комсомольский период. Меня
выбрали в комитет комсомола в академгородке, и я год
занималась общественной работой. Затем закончила
заочную аспирантуру и в восемьдесят девятом году
защитила кандидатскую диссертацию по специальности
«Применение математических методов в экономике и
управлении народным хозяйством».

В девяностом году я вернулась в Арсеньев. Работала
год на авиазаводе. А в девяносто первом году меня
пригласили заместителем директора по науке
Байкальского института рационального
природопользования Сибирского отделения РАН в Улан-
Удэ. Основное направление исследований — экономико-
географическое. Было много интересных программ. В том
числе программа социально-экономического развития
Бурятии, программа сохранения экосистемы озера
Байкал. Я много внимания уделяла расчету ренты в
связи с функционированием каскада гидроэлектростанций
на Ангаре.

— Вы подсчитывали ущерб, который Иркутская область
наносит Бурятии своими ГЭС? А сейчас вы перебрались в
Иркутск: Не жалеете о сделанном?

— Да, мы тогда деньги от Иркутской области получили.
Я их отстояла. Меня еще Межевич укорял: Я и сейчас
это считаю совершенно правильным. Ведь Тункинский
район и Окинский район работают на экономику
Иркутской области. Мясо и молоко идут в Иркутскую
область, не в Бурятию. А энерготарифы у них
значительно выше, чем у нас. С экономической точки
зрения это не эффективно. Наши электростанции могли
бы вырабатывать гораздо больше энергии. А мы ее
вхолостую сбрасываем. Получается, что не себе и не
людям. Но сейчас это не наша вина. Политику
определяет РАО ЕЭС.

Что еще? В девяносто седьмом году я защитила в
Новосибирске докторскую диссертацию. Специальность у
меня — региональная экономика. Редкая специальность и
очень тяжелая. Мало кто по ней защищается.

— Мы приближаемся к Иркутску?

— Да. В Иркутск я приехала по приглашению
губернатора и при поддержке Гелия Александровича
Жеребцова. Его позиция сыграла большую роль, потому
что руководство СО РАН было против.

Мы создали отдел при президиуме Иркутского научного
центра — отдел региональных экономических и
социальных проблем. Так что в Иркутске я с сентября
девяносто восьмого года.

Много чем занимались: БАМ, БЦБК — любимый объект,
начиная с 1999 года, когда была выработана
концепция. Никто не верил, что что-то может
получиться. Ведь какая история у этой проблемы —
несколько десятков лет: Поначалу было тяжело:
Концепция родилась в обсуждениях, в дискуссиях, при
участии очень большой группы специалистов. Поскольку
она была согласована с обществом и были учтены самые
разные интересы, концепция, а затем и программа нашла
поддержку:

Затем была программа развития текстильной
промышленности, оценка земель прибрежной территории
на Байкале, программа социально-экономического
развития бассейна реки Голоустной: Вот, на столе,
книги, которые были изданы только за последний год по
всем этим направлениям.

— Вы и сейчас работаете в этом отделе?

— Отдел продолжает работу. Но поскольку сейчас я
лицо государственное, то в работе этой принимаю
участие лишь как исследователь.

— Ведь вы еще и лекции читаете?

— Да, я читаю лекции на сибирско-американском
факультете, где возглавляю кафедру. Меня пригласили в
Иркутский госуниверситет как специалиста по
региональной экономике и экономике природопользования
еще тогда, когда я жила в Улан-Удэ. Участвую в
президентской программе. Она дистанционная и
предназначена для людей, которые, занимаясь бизнесом
или работая на предприятиях, получают второе высшее
образование. Это интересно и им, и мне.

— А как все-таки вы «угодили» в вице-губернаторы?

— Борис Александрович Говорин пригласил. И я нашла в этой
работе интерес. Нельзя сказать, что то, чем я
занималась раньше, слишком далеко от практики. Но не
всегда удавалось осуществить задуманное и
наработанное:

— Как я понимаю, ваш интерес не сводится только к
реализации программы по ЦБК?

— Я выделяю несколько блоков. Во-первых, это блок
экономической политики. Затем к моей компетенции
относится то, чем занимается комитет по труду. Это в
первую очередь вопросы, связанные с трудовыми
ресурсами. Сейчас на первом месте заработная плата —
расчет, методики, оценки для бюджетных отраслей, для
промышленности. Это очень важный момент еще и с точки
зрения работы с профсоюзами, активизации их
деятельности. Она не должна сводиться к митингам.
Ведь именно профсоюзы должны с карандашом в руках
отстаивать эффективную заработную плату, исходя при
этом из уровня развития экономики, уровня жизни людей
и других реалий.

Другое направление — вопросы миграционной политики.
Они крайне важны. Ведь со вступлением России в ВТО
нас ожидают большие коллизии. У нас под боком
активный сосед, с огромными трудовыми ресурсами.
Особенность в том, что китайские эмигранты не
претендуют на высокую заработную плату. И в ВТО, с
открытым рынком, старые топорные методы, вроде того,
что мы даем квоту в три тысячи человек и больше не
пустим, не пройдут. Здесь понадобится тонкая
миграционная политика. Иначе мы будем иметь провал.
Так что важнейшей задачей на ближайшие годы является
разработка и внедрение миграционной политики.

— А не получится ли так, что в результате внедрения
этой «тонкой миграционной политики» коренное
население области окажется в меньшинстве?

— Поймите, никаким самым хорошим документом, никаким
административным ресурсом вы ситуацию не спасете:
Если наш собственный народ, наши люди не будут
противостоять по-настоящему мигрантам в конкуренции
на рынке труда. И не просто так: «А, дайте, а,
заплатите:».

Не пьянствовать! Не лежать на диване! Здесь
необходимо совершенно четкое понимание конъюнктуры
рынка. Это значит, что я могу предложить то, что я
умею и знаю. Что я готов повышать свою квалификацию.
То есть я могу доказать, что я нужный человек.

— В трех часах лета от нас многомиллионные китайские
города Шэньян, Далянь. Что против них наше
маленькое население на огромной территории?

— Эти миллионы не тронутся с места, если здесь для
них будут созданы некомфортные условия. Это тогда,
когда среда, рынок предъявляют тебе высокие
требования. И только сильный человек сможет себе
сказать: я смогу, я буду: А пока здесь легче жить.
Легче выживать. Вот я разговаривала с одним корейцем.
Он так объяснил свой приезд в Иркутск: «У вас чистая
вода и чистый воздух. У нас этого уже не найдешь.
У вас всегда можно найти работу. Всегда! И
меня вполне устраивает ваша заработная плата». Наш же
человек еще не начал работать, а уже сформулировал
претензии.

Опять могу пример привести. Приходит ко
мне молодой человек из БГУЭП, кандидат наук. И такой
крутой! «Я все могу…» За зарплату в 12 тысяч. «Подожди,
— говорю ему, — я буду тебе платить 12 тысяч. Но при
такой зарплате, с учетом налогов, твой хоздоговор
должен составлять 170 тысяч в год. Ты сделаешь
хоздоговор за 170 тысяч? Сам? Я сделаю. А ты не
сделаешь:». Вот пример самооценки: Никто из Китая, из
Кореи не придет к работодателю с таким заявлением. Он
сначала попробует, он сначала сделает. Он несет
ответственность. Вот это наши люди должны понять. Они
должны понять, что «свято место пусто не бывает». Мы
не можем держать границы бесконечно. Мир идет к
глобализации. В мире стремятся к объединению, к
соединению. Конечно, под определенный интерес, под
определенные льготные условия. Возьмите, к примеру,
Европейское сообщество. Готовы они объединиться с
Россией? Были готовы в начале реформ, когда разница в
производстве валового продукта была не слишком
большая. А сейчас, когда лишь 14-15 миллионов
человек в России имеет европейский уровень
потребления, зачем мы им нужны? Работайте,
достигайте. Когда не будете обузой, пожалуйста!

— Извините, Ирина Ивановна. Мы увлеклись интересной
темой, но отошли в сторону. Какие еще направления вы
курируете?

— Комитет по экономике. Стоит задача перехода к
индикативному планированию. Что это значит? Вот у нас
есть программа социально-экономического развития.
Сейчас мы начнем обсуждать ее заново, прежде всего — с
точки зрения приоритетов. Сначала мы определим
приоритеты следующего года, а затем займемся
стратегическими приоритетами. Задача — переход к
такой структуре экономики, которая была бы
конкурентоспособна. Обеспечение приоритетов возможно
через индикаторы. Индикаторы, которые оценивают наше
развитие, показывают динамику развития как всей
экономики в целом, так и каждой отрасли.
Индикаторами, к примеру, являются уровень заработной
платы, валовой национальный продукт, соотношение
между богатыми и бедными и т.д.

— Определили приоритеты… А что потом?

— А потом надо выстраивать механизм. Механизм
реализации социально-экономической программы. Через
что? Через какие меры? Ведь вступление в ВТО
становится реальностью — к концу 2003 года. На этот
процесс надо посмотреть реально. Возьмем сельское
хозяйство. Кое-кто продолжает бросаться лозунгами:
«Надо больше зерна! Надо развивать зерновые
хозяйства!» Но ведь если мы уже проигрываем
конкуренцию в Сибири, то что будет, когда Юго-
Восточная Азия придет на наш рынок? У них явно другие
затраты на производство сельскохозяйственной
продукции. И поэтому держаться за всю эту махину
сельского хозяйства просто не представляется
возможным и целесообразным. Она, за исключением
отдельных направлений, не будет конкурентоспособной.
Будут, к примеру, эффективны пригородные тепличные
хозяйства, поставляющие в большие города
скоропортящиеся продукты. Но если хлеб дешевле купить
на Алтае, то здесь не надо его производить.
И совершенно очевидно, что придется менять структуру
экономики. Надо искать те ниши, куда можно будет
направить освободившиеся трудовые ресурсы. Я не
исключаю, подчеркиваю, что часть людей нам придется
переселять в европейскую Россию. Особенно северные
районы. Туда идут огромные средства, но мы не имеем
никакой отдачи от людей, которые там живут.

Впрочем, так далеко ходить не надо. Возьмем побережье
Байкала. Там многие люди очень просто рассуждают:
«Вот государство нам должно…».

Вы живете на самых дорогих землях. У вас Байкал,
рыба, другие возможности. Но у вас только подворья,
частные хозяйства, которые никак не могут
объединиться и не имеют никакого товарного
производства. Государство вложило огромные средства.
Только семьдесят миллионов понадобилось, чтобы
провести ЛЭП. Построены дороги. А где отдача?

Земля должна работать и приносить эффект. Для этого
на Байкале надо развивать туризм. Туризм! А для этого
надо облагораживать свои дома, создавать условия для
туристов. Создавать артели по переработке рыбы для
туристов. Для туризма нужно товарное хозяйство.

— Итак, определены приоритеты, выработан механизм.
Когда этот механизм начнет работать?

— Одно от другого отрывать нельзя. Все это делается
одновременно: определение приоритетов, формирование
структуры экономики, выработка механизма и его
работа. Сейчас, к примеру, мы определяем те объекты,
которые должны получить финансовую поддержку в
следующем году.

— Ирина Ивановна, какие, на ваш научно-экономический
взгляд, направления промышленного развития наиболее
эффективны для Иркутской области?

— Это, во-первых, лес и все, что связано с лесом.
Это специализация Иркутской области и сейчас, и в
будущем. Здесь и лесовосстановление, и глубокая
переработка древесины. Целлюлозная промышленность,
производство бумаги, картона.

Следующее направление — точное машиностроение.
Авиастроение. Создание софтовых компаний(они быстро
становятся на ноги). Сборка компьютеров и так
далее…

Затем — минерально-сырьевой комплекс. От него никуда
не денешься.

— Нефтехимия? Алюминий?

— Нефтехимия -да. А вот с алюминием есть вопросы.
Ведь руда у нас привозная. А это очень дорогое сырье.
Но если говорить не только о производстве алюминия, но
и о его переработке, то это уже выгодно.

— О сельском хозяйстве мы не говорим?

— Только производство качественных скоропортящихся
продуктов и тепличные пригородные хозяйства. Они
эффективны. Возможно, что окажется эффективным и
животноводство на привозных кормах. Но я таких
расчетов не делала.

— Не всем ваши расчеты понравятся.

— Что делать, экономисты всегда циничны. И надо
сказать откровенно, что грядут тяжелые времена. К
этому надо готовиться каждому человеку, знать, что
его ждет в перспективе, что он должен делать. Нельзя
жить одним днем! Нельзя!