Он ознакомился с моей публикацией в газете «Восточно-Сибирская
правда» и с официальным заявлением комитета здравоохранения
администрации Иркутской области. Вот его мнение:

— Что является основным, неоспоримым и к чему призваны все
стороны, участвующие в любых спорах вокруг проблем
здравоохранения? Это, в первую очередь, сохранение здоровья
больного человека, безопасность для населения применения тех или
иных препаратов, права больного на тот или иной вид лечения, и как
следствие этого можно учитывать экономическую сторону
проводимого лечения. Вполне понятно, что в сегодняшней не очень
благоприятной экономической обстановке для страны в целом мы
иногда экономические вопросы ставим на первое место, отдаем им
приоритет в принятии решения. В данном случае — решения о
приобретении инсулина той или иной фирмы, учитывая лишь
экономическую выгоду и получаемые при этом дополнительные
дивиденды.

Мне бы хотелось, чтобы читатель понял, что и врачи, и
общественность, и официальные структуры здравоохранения в
первую очередь должны быть озабочены состоянием здоровья
больного сахарным диабетом. Сахарный диабет — неизлечимое пока
заболевание, и поэтому подходы к лечению в корне должны
отличаться от подходов лечения других заболеваний. Сахарный
диабет, начавшись, будет с больным все оставшиеся годы жизни, и
наша задача состоит в том, чтобы лечение было направлено на
применение самого необходимого препарата для больного.

Отсюда встают вопросы: равноценны ли препараты зарубежных
фирм? На первом месте в мире стоят генно-инженерные инсулины
человека, производимые фирмами «Авентис», «Ново Нордиск», «Эли
Лилли». Это три международных фирмы, которые безупречны и
которые производят препараты, я подчеркиваю, препараты
одинакового качества, хотя если брать методику получения или
схему производства, исходные, то они разные, но это мы обсуждать
не будем, поскольку нам важно конечное качество продукта, а
качество продукта у всех фирм одинаковое. Следовательно, больной
может получать любой из них. Это теоретически, и это справедливо.
И когда мы говорим, что можно перевести больного с одного
препарата на другой, то это правда, но есть НО. Мы должны
помнить, что каждый человек — индивидуум и что хорошо для
одного, может оказаться плохо для другого. И это в полной мере
относится к препаратам инсулина.

Наша и зарубежная практика позволяет вполне определенно сказать,
что не все больные могут одинаково реагировать при получении
того или иного инсулина. И мы видим, что, несмотря на одинаковое
качество инсулинов, на одном препарате больной идет великолепно,
а пытаемся мы его по экономическим соображениям перевести на
другой инсулин — он не умрет от перевода, но качество жизни
больного изменяется. Хотя даже показатели сахара будут при этом
нормальные. Казалось бы, не к чему придраться, врач может сказать:
«Подождите, у вас все нормально», а больной отвечает: «Я же
чувствую себя по-другому! » И с этим психологическим
состоянием мы должны считаться. Это признается всеми врачами
мира. Американский врач-диабетолог, профессор рассказывал мне,
что, когда пришла эра инсулинов человека и, казалось, все за то,
чтобы перейти на них с инсулинов животного происхождения, он,
понимая это отлично, говорил: «Вы знаете, я попытался перейти со
свиных и даже говяжьих на человеческие, но у меня ничего не
получилось. Я остаюсь на инсулинах, которые получаю тридцать с
лишним лет». Поэтому, когда мы пытаемся по экономическим
соображениям перевести больных только на один вид лечения, то
поступаем неправильно.

Повторяю, инсулины отличного качества, у меня нет претензий к
фирме «Эли Лилли» абсолютно, но их препараты полезны не для
всех. Был случай в одном из регионов России, когда из всех видов
таблеток для больных сахарным диабетом закупили таблетки только
одной фирмы и заявили, что будут лечить ими всех, а кто не хочет —
покупайте за свои деньги. Что получилось? Лишь 10 процентов
больных чувствовали себя хорошо, а остальные требовали других
препаратов. Эта же ситуация может повториться в Иркутской
области.

По идее, в каждой области должно быть известно, какие больные на
каких препаратах идут. Обеспечение инсулинами складывается из
двух источников: 15 процентов из федерального бюджета,
остальные — из местных. Как делается закупка из федеральных
средств? Они осуществляются в процентном соотношении
используемых больными инсулинов, и лоты формируются исходя из
этого, потому что пусть одна из фирм даст нам самые дешевые
препараты, но перевести всех больных на один инсулин
невозможно! Больной диабетом имеет право на тот вид лечения,
который для него более приемлем.

У меня вызывает недоумение решение доктора Кощеева, я думаю,
что он пересмотрит свое решение. Во всех наших действиях должна
быть разумность. Еще раз подчеркиваю — все три фирмы делают
высококачественные инсулины, и к ним нет никаких претензий. Но
мы должны учитывать сложившуюся практику: сколько процентов
больных используют тот или иной препарат. В короткий период
времени мы можем перевести на другой инсулин, дозы адекватны,
но мы должны учитывать реальные жизненные показатели. Но когда
мы сами сознательно меняем их, закупая инсулин одного вида,
причем как минимум на год, то мы совершаем ошибку. Больной
имеет право обжаловать такое лечение, что, естественно, не на пользу
руководителю, который принял такое решение.

А вот что сказал Михаил Яковлевич ИГНАТКОВ, руководитель
отделения функциональной диагностики, доктор медицинских наук,
президент Диабетической ассоциации:

— Мое мнение по вопросу обеспечения больных сахарным диабетом:
каждый больной имеет право получать тот инсулин, который ему
наиболее адаптивен. Даже в том случае, когда все препараты —
«Авентис», «Ново Нордиск», «Эли Лилли» — человеческие инсулины.
Если больной хорошо идет на каком-то из этих инсулинов, то за ним
должно сохраняться право на получение именно этого инсулина, а
не перевод его сегодня на инсулины «Ново Нордиск», завтра — на
«Авентис», послезавтра — на другие. Скажу прямо. В действующей
федеральной программе говорится, что на сегодняшний день в
России существует сложившаяся ситуация по применению
инсулинов. Какие-то фирмы поставляют больше, какие-то меньше,
но это уже есть, и ломать эту ситуацию — не во благо больного, это
попирает его права. Есть различные моменты. Мы видим, что, когда
больной переходит на другие инсулины, не всегда происходит
улучшение статуса жизни. Более того, когда подобные вещи
случаются, когда происходит массовый перевод больных с одного
инсулина на другие, мы склонны оценивать это как коррупционное
явление в структурах здравоохранения данного региона. Значит, тема
кого-то заинтересовала. Это противоестественно и не во благо
больного. Тем более если это касается больных первого типа,
подростков, беременных, с осложнениями, я категорически против
таких решений.