— Так, — сказали мне дочери, приехавшие наконец-то
ко мне на дачный участок с детьми, — показывай, дед,
что ты вырастил.

Я засуетился. Еще вчера с вечера знал, что дочки приедут
ко мне на дачу, подготовился заранее. На улице август,
хорошо и на душе, и в небе. Солнышко светит, птички щебечут,
— прямо рай земной. Да еще вот дети в гости приехали,
— опять же радость нежданная. К сожалению, именно в
гости: работу на участке они считают моей прихотью:
дескать, если тебе, отец, на грядках горбатиться нравится,
— это твое дело, а нас уж уволь. Сколько ни приводил
доводов (это же свежий воздух, тишина, природа,
отдохновение от шума городского… физическая нагрузка
опять же нужна организму — иначе жиром заплывем), все
бесполезно. Но я не обижался — не хотят и все, что
тут поделаешь. Насильно же землю любить не
заставишь. Вот так, наездами, по настроению, и нарисуются
иногда. Особенно зять, Константин, не любил участка
(даром, что у самого мать-пенсионерка, живет в Подмосковье
и только огородом и спасается от безденежья). Глядя
на мужа, и дочь: тебя, отец, какая-такая беда в земле
рыться заставляет? Что, ты ведро облепихи на рынке не
купишь или мешок картошки?

Пытаюсь детей вразумить: для души нужны мне эти самые
грядки, для души прежде всего. Да, действительно, мне
много не нужно — вполне «тимирязевской падью» обошелся
бы (так у нас в городе Центральный рынок называют).
Но ведь это и дополнительные расходы немалые, говорю,
за каждым пучком лука на рынок гонять. А тут все
свое, что вырастил, то и получил. И потом, говорю,
вы хотя бы раз посадили бы что-нибудь своими руками.
Это ж какое наслаждение: увидеть, как тянется
к небу росточек гороха, как набирает силу, наливается
соком кочан капусты обыкновенной. А облепиха — гляньте,
говорю, ее ведь не только есть, ею любоваться можно.
Утром встанешь, с восходом солнца, на огород-сад сразу
тянет (хотя вчера все «высмотрел», что надо!)
А подишь ты, тянет опять взглянуть, как цветет смородина,
яблонька цветом наливается. Душа поет, хорошо… И
не собственник я, не выкалачиватель рублей из грядок своих
(хотя что в этом зазорного), а просто очень люблю природу,
слияние с нею, с матушкой. Дети думают, чудит отец.
Ну, выезжай на природу и любуйся — вон река, вон тайга.
Грядки-то зачем?! Проза жизни.

Вот так, в спорах, и гнем каждый свою линию, и переубедить
никто друг друга не может. Ладно, ладно, думаю о детях,
придет и ваш черед, оцените и вы кое-что в этой жизни.
Это по молодости ершитесь, да еще потому, что деньжата
в кошельке водятся.

Проворачиваю я все эти мысли в голове (в который уже
раз!), а сам на стол свои богатства выставляю: кабачок,
тушенный с луком и помидорами, картошечку рассыпчатую,
свежепосоленные огурчики, лучок зеленый с селедочкой
сок (свой!) домашний, томатный, недавно сваренный,
наливочку из малины с жимолостью. А посередине стола
букет взгромождаю — разноцветные флоксы, пионы (вдруг
начавшие цвести по второму разу: лето-то какое выдалось
нынче!) и прочую цветочную прелесть. И уж совсем
в завершение — наливочку, на своих ягодах настоенную,
встраиваю осторожно посреди тарелок. Достаю стаканы…

— Ой, — вскрикивает младшая дочь, — а наше-то, отец,
куда поставим, — и в сумку полезла. Достает
бананы, киви зеленые лохматые, еще какие-то фрукты,
то ли гибрид сливы с абрикосом, то ли еще что, так я
тогда и не понял. Потеснили все мое богатство на столе…

И смотрю я: внуки мои не за картошкой рассыпчатой
ручонки протянули, а за бананы цепко ручонками вцепились,
им это привычней.

Обидно мне стало за мой труд, за пот, за землю наконец,
с которой нянчусь, но обиду проглотил — на кого
обижаться?

Но когда зять, достав красивый «пузырь» с умопомрачительной
наклейкой, стал разливать по рюмкам заморский коньяк,
я решительно закрыл свой стаканчик рукой. «Не надо,
— говорю, — Костя, мне твоих консервантов. Я лучше наливочки
своей выпью».

Выпил наливочки рубинового цвета. Сразу похорошело на душе.
Да бог с ними, подумал, с этими бананами. Может, рядом
с картошкой все же уживутся?