Если бы чеченцев не было, их стоило бы придумать,
сказал на днях один российский политолог. Он намекал
на возвращение прежних, казалось бы, давно оставшихся
в прошлом времен, приметы которых после драмы
заложников в Москве все чаще и чаще заявляют о себе.
По-видимому, под предлогом повсеместной
«террористической угрозы» спешно урезаются свободы, а
общественное мнение подводится к общему знаменателю —
страху. В жертву законной потребности в безопасности,
словно ненужный балласт, приносятся основополагающие
свободы, у которых не было шанса пустить в этой
стране глубокие корни.

Правящий режим своей волей утверждает официальную
трактовку важнейших вопросов и громко заявляет: «Кто
говорит иное, тот — лжец!» Представители средств
массовой информации и духовная элита России — лишь за
немногим исключением — преданно склоняют головы.
Между тем российское гражданское общество, еще не
успев толком сформироваться, в значительной степени
управляется кремлевскими эмиссарами. Ужесточенный
закон о СМИ — это прообраз цензуры: теперь сообщения
с Северного Кавказа в любой момент могут послужить
предлогом для оказания давления на средства массовой
информации или аннулирования их лицензии. После Думы
свою гражданственность в российском понимании этого
слова проявили также сенаторы из Совета Федерации.
Поправки беспрепятственно, с одним-единственным
голосом «против», прошли через верхнюю палату.
Парламент России (в последние дни это стало видно
совершенно отчетливо) считает себя не независимым
законодательным органом и контрольной инстанцией
исполнительной власти, а передаточным звеном для
штампования решений Кремля. Как после
трагической гибели атомной подводной лодки «Курск»,
так и в случае драмы заложников российские народные
избранники отказались расследовать фактический ход
событий путем организации парламентской комиссии.
Раньше всегда была права партия, а сейчас —
государство.

Александр Яковлев, бывший реформатор в окружении
Михаила Горбачева, разочарованно отметил: «Мы за
тысячу лет просто привыкли, что нами управляет не
закон, а какой-то князь. У нас это в крови —
склоняться перед высокой должностью, а не перед
человеком. Подхалимов здесь всегда было больше, чем
остального населения».

Путин, которого все больше нервирует как собственное
обещание решить чеченскую проблему, так и
продолжающиеся неудачи на этом фронте, неадекватно
реагирует на критику, о существовании которой в
стране ему вряд ли известно. Прогресса в этой сфере
не наблюдается. Его жаргонное выражение «мочить
террористов в сортире» предназначалось для
внутреннего употребления. А рекомендация журналисту,
обратившемуся к нему с критическим вопросом, лишиться
мужского достоинства в Москве была выдана на
международном форуме в Брюсселе.

Это был ответ человека, который считает, что за ним
право и — что еще важнее — сила. Опираясь на ядерное
оружие, опьяненный сидящей на нефтяной игле
экономикой и ослепленный просто-таки раболепным
поведением западноевропейских политиков, подполковник
Путин провозгласил себя главным гуру континента.
Континента, который невозможно представить без
России. Но какие ценности эта страна намеревается
привнести в будущее сотрудничество, если не принимать
во внимание экономический компонент? Драма заложников
в Москве и вытекающие из нее, казалось бы, уже
оставшиеся в прошлом проблемы только ставят новые
вопросы.

Снова идея «сильного государства» ставится выше, чем
ценность человеческой жизни. Снова мощь
государственных институтов базируется исключительно
на силе. Альтернативные варианты даже не
рассматривались. Было просто необходимо после
стольких лет безуспешной войны в Чечне дать наглядный
урок и вернуть (более чем сомнительным способом)
службам безопасности, халатность и продажность
которых способствовали теракту, утраченное ими
«достоинство».

Благодарные ему «службы», а с ними и большинство
россиян высоко ценят людей, которые без долгих
раздумий умеют прибегать к силе, даже если это
приводит к неприемлемо высоким, по европейским
меркам, «сопутствующим потерям». Большинство россиян
с этим согласны. Для них жизнь человека, если это не
член их собственной семьи, значит гораздо меньше, чем
в Западной Европе.

Возражения против политики Путина, и господин в
Кремле дал это сейчас отчетливо понять, президент
воспринимает лишь в том случае, если они ему удобны.
Поэтому ему надо четко дать понять, что он выходит за
рамки своей компетенции, когда намеревается
подвергнуть «обрезанию» права человека и юридические
традиции, принятые в Европе.