Многие иркутяне, особенно причастные к «рюкзаку и палатке»,
знают, что на Байкале, вернее, на Кругобайкальской железной дороге,
есть деревушка под названием Старая Ангасолка. Когда-то это
было место скальных тренировок и соревнований альпинистов,
но с началом перестройки, когда гибло
многое, разруха не обошла и эту базу. Но не все знают,
что с начала 90-х годов усилиями энтузиастов
база стала восстанавливаться. Теперь это детский
альпинистский лагерь, который создан и развивается под эгидой
Федерации альпинизма Иркутской области, возглавляемой «снежным барсом»
Григорием Скаллером («снежный барс» — почетное звание
покорителей всех семитысячников бывшего Союза). За год база,
хозяйкой которой является бывший геолог Людмила Артеменко, принимает
больше тысячи детей и их родителей. Оценить, что стоит за
отремонтированными и оборудованными зданиями, могут, наверное,
только те, кто видел, каких усилий
стоило поднять из руин разрушенные дома и насколько все держалось
на энтузиазме родителей, и, конечно, самой Людмилы Александровны.

Наверное, суть этого разговора отражает интервью, которое
наш корреспондент взял у организатора слета-семинара
Александра ГОРНОВА — президента иркутского КСП в конце 80-х. Наш
собеседник — математик-программист, кандидат физико-
математических наук, старший научный сотрудник академического
института, известный человек в туристских кругах, за плечами которого —
маршруты в Саянах, на Хамар-Дабане, Удокане…

— Александр, КСП — что это за феномен?

— Дословно, КСП — клуб самодеятельной песни. Но, как мне
кажется, этот песенный жанр, зародившийся в
нашей стране, как теперь говорят, в середине прошлого
века, все годы существования сопровождали
неудачные термины. «Самодеятельная песня» — от этих
слов как-то веяло запахом домов культуры.
«Бардовская песня» — термин с большой претензией.
Раньше (в 60-80 годах) бардами назывались всем
известные Окуджава, Галич, Визбор, Городницкий — около
пятнадцати имен. Следующий «слой» — Долина, Иващенко-Васильев,
Митяев, Перов, Луферов, Щербаков — просто авторы, на звание
барда не претендующие (часто на столбах висели объявления
типа «Выступает бард Вася Пупкин из
Урюпинска, аккредитация журналистов в 19-00…». «Авторская песня» — термин,
бытующий сегодня, — как бы предполагает, что все поют
только свои песни. Пускай останется
самодеятельная, бардовская песня, КСП — эти термины как-то прижились.

— А рыцари бардовской песни — кто они?

— За два десятка лет в работе клуба приняли участие
человек около трехсот. Точно не подсчитать: ни
членских билетов, ни членских взносов никогда не было.
В их числе — врачи, инженеры, педагоги,
журналисты, ученые, художники — все больше интеллигенция, хотя и не только.

КСП 70-80-х — это нечто большее, чем просто поющий коллектив.
Это был прежде всего клуб общения, куда многие ходили
совсем не за песнями. Если угодно, КСП был одним из оазисов в
пустыне: пели, спорили, влюблялись, женились, снова пели…
Тем, кто жил в этой среде, наверное, в
жизни повезло — для меня, например, слова «эпоха застоя» —
пустой звук, я пережил это время в КСП.
Сейчас собираемся реже, функцию клуба общения для многих
выполняет Ангасолка (спасибо Григорию Скаллеру). Каких
только интересных людей здесь не встретишь!

— Существуют ли четкие критерии понятия «самодеятельная песня»?

— Критериев, наверное, нет. Лучшую формулировку, на мой взгляд, дал мой друг Руслан Кузьмин:
«Эти песни соответствуют более тонким движениям души…».
Может быть, уже придуманы определения и более точные —
в Интернете есть ссылки на десяток свежих диссертаций по
самодеятельной песне. Но, мне кажется, нет большой дистанции
между лучшими песнями 40-х («Темная ночь», «Синий платочек»,
«Журавли»…) и песнями бардовскими. Просто массовая песенная культура
пошла другими путями, а бардовская песня заняла пустующее
место в культурном пространстве.

— Несколько слов о первых шагах движения.

— КСП был организован в 1976 году по инициативе Марии Петровской
как секция турклуба. Потом организационные формы постоянно
менялись. За прошедшие 26 лет провели около 25 областных и
городских фестивалей, два всесоюзных бардлагеря. Концертов
и выступлений не сосчитать (бывало, пели по четыре-пять
раз в неделю — перед ветеранами, школьниками, на турслетах, в вузах). По
приглашению нашего клуба в Иркутске выступали Визбор,
Дулов, Дольский, Клячкин, Ланцберг, хорошие исполнительские
коллективы. Пользовалась большой популярностью клубная
фонотека (тогда другого объемного источника такой информации
в Иркутске не было), работала школа молодого исполнителя.
Много ездили на другие фестивали: Москва, Ленинград, Минск, Куйбышев —
«Грушинка», Томск, Красноярск, Тында, Кемерово, Юрга, Таллин,
Владивосток… Одним словом, это
было неплохо. Правильным будет назвать и тех,
кто все это начинал — Ольга Лесовая, Игорь Боровский,
Виктор Климов, Юрий Колесов, Владимир Татарников,
Глеб Агафонов, Надя Басманова, Маша и Миша
Морозовы. Потом дело продолжали Фира Лустенберг,
Миша Почернин, Витя Миронов, Руслан и Владислав Кузьмины,
Ира Квиткова. Кого не назвал — пусть меня простят.

— Александр, а как мы, иркутяне, выглядели на всероссийском фоне?

— Клубы были, наверное, почти во всех немаленьких городах,
о Москве и Ленинграде не говорю. Приезжаешь в незнакомый
город, звонишь в горком комсомола (была
польза и от них), получаешь координаты КСП — жилье,
общение и песни на кухне обеспечены. В нашей
маленькой квартире в Академгородке друзья по жанру
за эти двадцать пять лет суммарно гостевали, наверное, года
три — спасибо жене за терпение. К концу 80-х в регионе
было 9 клубов, хорошо работали ребята в Ангарске, Братске,
Усть-Илимске, Саянске, Шелехове, Чуне, Улан-Уде, проводили
свои фестивали, выступали на наших. Иркутская область
выглядела на общем фоне неплохо (судить об этом могу —
был координатором от области в союзных структурах КСП) —
наши ребята были лауреатами всесоюзных фестивалей,
пробившись через жесткое отборочное сито региональных слетов.

— Какова ситуация в иркутском клубе сейчас?

— Про «сейчас» много говорить не хочется. КСП «постарел»,
выступаем мало, все больше поем для себя. Летний фестиваль
на ст. Дачной давно вышел из-под нашего контроля,
превратившись в массовое народное гуляние с пьянкой
и драками, его в последние годы проводим не мы. Не состоялась в минувшем
году и «Осень золотая» — традиционный осенний слет,
который несколько лет назад организовал Михаил Почернин.
Единственное регулярное мероприятие — декабрьский «День рождения
иркутского КСП», который ежегодно проводят две Татьяны —
Мелешко и Касперская. Проблема, как мне кажется, не в
последнюю очередь — в дефиците лидеров-организаторов. Об этом, в
частности, нам и хотелось поговорить в Ангасолке.

— На концерты КСП, как и раньше, вход свободный. Это
принципиальная позиция?

— Да, пожалуй. Деньги, как предупреждал классик, «портят отношения». Практически все каэспэшники со
стажем состоялись в профессиональном аспекте, необходимости зарабатывать на кусок хлеба
песнями нет. Хобби не должно быть источником дохода, иначе это не хобби, а бизнес. А тех, кто
почему-то вынужден это делать, можно только пожалеть. Ну и, в конце концов, должно же быть в этой
жизни хотя бы что-нибудь, что не продается в принципе.

— Приходилось слышать о плохом отношении клуба к местным авторам,
так ли это?

— Конечно, некоторый максимализм имел место. По-моему, в таком
городе, как Иркутск (все-таки почти
миллион населения с пригородами), должно быть как минимум
два клуба такой направленности — клуб
любителей песни и клуб авторов. Любитель, исполнитель чаще всего в душе — коллекционер песен.
Автор — совсем другое дело, талант самодостаточен, к взаимопониманию зачастую прийти было
трудно. Иркутский КСП 70-80-х был, конечно, клубом любителей, а авторского клуба в те годы не
было. Думаю, просто не нашлось среди местных творцов лидера с достаточными организационными
способностями. Это же зануднейшее дело — решать проблемы
с залами, аппаратурой, писать и утверждать
положения о мероприятиях, клянчить в отделах культуры сто
рублей на призы…

— Как вы относитесь к тем, кто пишет свои песни?

— Важно, мне кажется, собственное отношение автора к своим песням. Если человек написал нечто под
гитару и поет для друзей — что же здесь плохого? Иное дело,
если он вполне серьезно намерен
осчастливить своими песнями человечество. Важен и возраст.
Писать стихи в 19 лет — совершенно
нормально. Но когда человек «сильно за сорок» не способен увидеть разницу между своими
«изделиями» и творчеством больших поэтов — это уже вопрос элементарной культуры.

— И что же, в Иркутске совсем не было интересных авторов?

— Ну почему же, мне всегда нравилось то,
что получалось у Саши Перепелова, Володи Татарникова, Олега Немировского из Чуны. Кстати, Олег
Феоктистович Немировский сейчас главный редактор единственного в России специализированного
журнала «Гитара по кругу», выпускаемого в Новосибирске.

— Есть ли у вас свои песни?

— Нет, я этой болезнью не страдал.

— Профессионалы часто критикуют авторскую песню за пресловутые «три аккорда». Неужели за
столько лет песня не стала сложнее?

— Почему-то многим кажется, что чем «навороченнее» музыка, тем лучше песня. На мой взгляд, очевидно,
что музыка носит в самодеятельной песне подчиненный характер, много важнее смысловая
составляющая, интонация. Музыкальная простота сослужила хорошую службу, позволила бардовской
песне стать действительно народной — практически любой человек со средним слухом и голосом может
не только присутствовать, но и петь (эффект соучастия!). В соседствующем жанре романса, к примеру,
ситуация совсем другая — там с «шептательным» голосом делать нечего, сиди и смотри, как поют другие.
Сложные в музыкальном отношении песни в нашем жанре тоже есть (вспомним хотя бы Никитина,
Берковского, Клячкина), просто это совсем не обязательно. Кстати, хорошая идея — сделать концерт
«сложной» бардовской песни.

— Как складываются отношения КСП с туристами, альпинистами, ведь они тоже часто поют у
костра?

— Наверное, каэспэшники более трепетно относятся к песням. Для туристов и альпинистов это чаще
просто фон. Тем не менее отношения хорошие и простые. Удивительного в
этом ничего нет, там ведь каждый второй участник — поющий. В вопросе «с рюкзаком» мы тоже
стараемся не отставать — в горы пока удается ходить каждый год.

Туризм, альпинизм как-то легче пережили годы перестройки. Федерация альпинизма предлагает свою
помощь для наших организационных мероприятий — очень интересное предложение. У них есть
должный юридический статус, материальная база, один альплагерь в Ангасолке чего стоит. Начинался
же когда-то КСП как секция турклуба. Сегодня, кстати, с нами здесь, в Ангасолке, Леонид Измайлов и
Алексей Асмаковец, известные туристы-водники, Григорий Скаллер, председатель Федерации
альпинизма, мои туристские друзья Петр Болданов и Константин Мамаджанов, «болеющие» той же
болезнью — костер, песня, гитара…

— Были ли конфликты в самом клубе и какме проблемы вы испытываете сейчас?

— Были и сложные отношения, были, конечно, и конфликты (творческие конфликты, как известно, одни из
самых яростных). Но, тем не менее, общество каэспэшников со стажем сохранило многое из того, чем
славился КСП в 70-80-е годы. Товарищеская взаимовыручка работает прекрасно. В этом отношении
иркутский КСП, конечно, существует.

Во время праздника не хочется говорить о плохом, но нельзя умолчать о наболевшем.
Создавая детскую альпинистскую базу, ее основатели помогли обосноваться в Ангасолке
представителям Рериховского объединения — духовного движения, которое набирало силу в 90-х годах,
провозглашая одной из своих целей гармоничное развитие детей.

К сожалению, в последние годы это духовное движение в Иркутске практически выродилось,
превратившись не то в секту поклонников агни-йоги, не то в группу предприимчивых людей,
прикрывающихся высокими лозунгами и вводящих в заблуждение доверчивых сограждан, зачастую
страдающих психическими расстройствами. Ничем иным нельзя объяснить деятельность представителей
так называемого филиала Международного центра Рерихов, возглавляемого Л. Бакуниным, Л. Хрущевой,
Т. Ситниковой, которые не только «выжили» своих единомышленников, обосновавшихся ранее в
Ангасолке с помощью хозяев базы, но и ведут последовательные действия по вытеснению из Ангасолки
и самой детской базы.

Вызывает глубокое недоумение тот факт, что люди, провозглашающие одним из основных
направлений своей деятельности работу с детьми, пытаются лишить возможности приехать на Байкал,
может быть, единственный раз в их жизни, тех самых обделенных детей
— сирот, детдомовцев, «трудных» подростков.

Конечно, база устоит, и ни к чему, кроме дискредитации рериховского движения, такая
деятельность ее лидеров привести не может.

А песни над Байкалом звучали и будут звучать — а раз
так, то можно сказать: до новых встреч! до новых песен!