Пишу — и перед глазами живые события трех дней середины
августа 1945 года. Мы в Муданьцзяне.

Накануне командарм Белобородов побывал у танкистов 9-й
бригады по случаю годовщины со дня ее формирования.
Мы участвовали в торжествах, даже танцевали. Командование
о чем-то совещалось…

Через день в 10 часов утра в городе загремели танки
— от их рева стекла в окнах звенели, потом шли моторизованные
стрелковые полки, а вслед за артиллерийскими орудиями
над улицами пронеслись самолеты. Небывалое зрелище
на глазах противника. Я не сомневаюсь, что этот парад
был запланирован командармом Белобородовым как демонстрация
силы и мощи наших войск на востоке.

К исходу этого дня мы получили странную шифровку.
Я отказалась ее оформлять, снова запросили радиостанцию,
с которой ее приняли. Повторили ее содержание до каждой
буквы, до каждой цифры. И оказалось, как выяснили шифровальщики,
что радиограмма эта японская. В ней говорилось о том,
что главнокомандующий Квантунской армией отдал своим
войскам приказ немедленно прекратить военные действия
и сдать оружие советским войскам.

А вечером нам, кто был свободен от дежурства на радиостанции,
старшина строго сказал: надо привести в порядок особняк,
который находится напротив нашего подразделения. Особняк
был шикарный, со стеклянными дверьми и широким лестничным
входом. Вокруг вся территория в цветущих кустарниках,
между ними поляны, на которых яркие цветы.

Мы чистили окна, протирали зеркала, мыли полы, расстилали
ковры. Двадцать пять человек трудились всю ночь. Утром
два офицера и старшина приняли сверкающее чистотой помещение.

Я уже собиралась идти на смену, по привычке остановилась
у окна. Мое внимание приковала следующая ситуация: к
особняку подъехали одновременно семь белых японских
машин. Из первой вышел генерал в белом кителе с эполетами,
за ним последовали офицеры из других машин. Они остановились
внизу у входа. К ним навстречу по ступеням спускался
наш полковник. Не дошел немного до генерала японского,
отдал ему честь и жестом руки пригласил пройти наверх.
Генерал стоял как вкопанный, полковник снова отдает
честь и направляется наверх. Через несколько минут вышел
наш генерал в сопровождении пяти офицеров. Когда он
отдал честь и подал знак рукой пройти наверх, японский
генерал и его свита стали подниматься по ступенькам.

О чем шли переговоры? Я не знаю, но что я
была очевидцем встречи наших и японских военных — это
так. Я догадывалась, особенно после шифрограммы, и поняла,
что это была последняя шифрограмма войны.