— Вероятно, потому, что тему исследований выбрал
интересную и очень актуальную и для России в целом,
и для энергетической отрасли в частности, — считает
Дмитрий Юрьевич. — Как известно, у нас в стране
начинается реструктуризация электроэнергетики. И в
качестве основного довода в пользу ее выдвигается
тезис о том, что электроэнергетике России необходимы
инвестиции на реконструкцию электростанций и
имеющихся генерирующих мощностей, поскольку
оборудование на них морально и технически устарело.
Ясно, что на начальном этапе реструктуризации
инвестиции эти можно получить только за счет
повышения тарифов на электроэнергию. А это окажет,
по моему мнению, негативное влияние и на крупных
промышленных потребителей электроэнергии, и на
население. Пример: на алюминиевых заводах доля
расходов на электроэнергию составляет около 50 %.
Понятно, что в случае повышения тарифов наши крупные
производители алюминия окажутся
неконкурентоспособными на мировом рынке. Это
очевидно. И для населения повышение тарифов тоже
ничего хорошего не сулит.

— А что же предлагаете вы?

— В своих исследованиях пытаюсь найти оптимальные
способы формирования тарифов и методы взаимодействия
энергосистем с потребителями, с тем чтобы и те и
другие могли пойти на какие-то компромиссы и
получить для себя при этом максимальную прибыль.
Простой пример: на газопроводных системах, на
компрессорных станциях в ряде мест установлены
электродвигатели, для того чтобы регулировать
давление при перекачке газа по трубам. Часть этого
газа поступает на электростанции в виде топлива.
Получается, что энергосистема поставляет
электроэнергию в газовую промышленность, а та, в
свою очередь, снабжает энергетиков газом. И понятно,
что каждый старается получить максимальную прибыль
от продажи своей продукции.

Я сделал расчеты и доказал, что можно получить
наибольшую совместную прибыль, если и та и другая
сторона пойдут на определенные уступки в ценах.
Такой поиск компромиссов между партнерами в
энергетике и был основной темой моей кандидатской
диссертации. Выполнял ее под руководством известного
ученого-энергетика доктора технических наук
Александра Гамма.

— Почему выбрали именно эту тему?

— Прежде всего потому, что работаю в Институте
систем энергетики, в лаборатории, которая занимается
исследованием развития и функционирования
энергетических систем, и потому, что тема эта
актуальна и к ней проявляют интерес и энергосистемы,
и потребители, и региональные энергетические
комиссии, и это вселяет надежду, что наши идеи будут
востребованы.

Исследования, которыми я начал заниматься с первых
дней, оказались в нужном русле еще и потому, что как
раз началась реструктуризация в электроэнергетике и
других естественных монополиях, а так как все они
тесно взаимодействует между собой, было интересно
разобраться в их взаимоотношениях в условиях реформ.

— Насколько мне известно, ваш институт участвовал в
разработке альтернативной программы реконструкции
энергетики и выступал с серьезной критикой
чубайсовских предложений. Вы к этому причастны?

— Да. Я входил в группу специалистов,
разрабатывавших эту программу совместно с
представителями ассоциации «Сибирское соглашение»,
руководителями регионов и специалистами практиками.
Я, в частности, занимался вопросами
тарифообразования и оценки того, как новые тарифы
повлияют на промышленное производство и жизненный
уровень населения.

— Ваши рекомендации учтены в альтернативной
программе и в дальнейшем каким-то образом повлияли
на чубайсовский проект?

— В альтернативной программе они учтены. Но, к
сожалению, и Дума и Правительство приняли ту
программу, против которой мы выступали, но которую
поддержало Министерство экономического развития.
Правда, пока программа приостановлена, так как Дума
не приняла закон об электроэнергетике, а без этого
закона невозможна ее реализация. А значит, какие-то
маленькие надежды, что к доводам ученых все-таки
прислушаются, остались.

— Уже давно складывается впечатление, что у нас все
реформы ведутся «наспех», и мы уже все хорошо
прочувствовали, к чему это приводит… Но вернемся к
вашим исследованиям.

— В работе, за которую я получил грант на конкурсе
имени Лаврентьева, предполагаю просмотреть
особенности ценообразования и ценовой политики в
электроэнергетике России в условиях ее
реструктуризации и на перспективу. Мы знаем темпы
экономического роста страны на перспективу,
допустим, на 20 лет, и знаем, что есть несколько
сценариев развития экономики страны: оптимистичный,
реалистичный и пессимистичный. Мы знаем, какое
планируется электропотребление в стране под каждый
из этих сценариев и, соответственно, сколько новых
мощностей и новых электростанций необходимо
построить, чтобы не было дефицита электроэнергии.

И вот я пытаюсь создать универсальную модель,
которая позволит определять, какими должны быть
величины тарифов на электроэнергию. Чтобы они могли
покрыть заданную потребность в энергии с учетом
того, что инвестиции на строительство новых
электростанций будут формироваться из тарифов. Так,
как это делается в развитых странах. И также еще
одна подмодель будет построена — решение так
называемой обратной задачи. По ней мы сможем
определить темпы развития новых и имеющихся
мощностей при тех тарифах, которые будут
регулироваться государством или будут определяться в
результате торгов на оптовом рынке, то есть будет ли
дефицит электроэнергии в стране. И если будет
дефицит, то как он повлияет на экономическое
положение. Закроются ли какие-то энергоемкие
предприятия и уменьшатся ли в связи с этим
поступления в бюджеты в виде налогов и т.д.

— Кто-нибудь еще из исследователей в нашей стране
занимается такими задачами?

— Тарифами занимаются, но именно такой задачей —
комплексной оценки ситуации с формированием
энерготарифов — не встречал.

— Научное сообщество, можно сказать, оценило
результаты ваших поисков, а как относятся к ним
практики, прислушиваются ли к ним?

— Конечно, хотелось бы, чтобы они к этому
прислушивались или хотя бы обращали на наши
обоснованные доводы внимание. Но, к сожалению, те,
кто делает реальную политику и осуществляет все
реформы в электроэнергетике, как показала жизнь,
действуют без оглядки на академическую науку и
региональные интересы. Работа по названной теме
только началась, но думаю, что в ближайшие годы
модель будет создана, отлажена и, возможно,
востребована.

— Вы все-таки на это надеетесь?

— Я думаю, что академическая наука рано или поздно
будет востребована. Все идеи, все разработки,
которые рождаются в стенах институтов, должны быть
реализованы и достойно оценены. Нам, особенно
молодым ученым, очень важно верить в то, что
направления и темы, над которыми мы работаем, нужны.
Важно ощущать свою полезность обществу.