А что, если бы правительство Рональда Рейгана
в определенный момент не вооружило Саддама
Хусейна для борьбы против иранских духовных лидеров,
которые в то время считались смертельными врагами
Штатов в регионе? А что, если бы правительство
Джорджа Буша-старшего не вооружило
Усаму бен Ладена и талибов для
борьбы против советской оккупации Афганистана? А что,
если бы сменяющие друг друга на посту президента
лидеры США взяли бы и выдвинули ультиматум
правительству Израиля, чтобы эта страна вернула
захваченные палестинские территории, прекратила свою
политику строительства поселений на оккупированной
земле и выполняла резолюции Совета Безопасности ООН N
194 и 242? А что, если бы Соединенные Штаты с самого
начала отстаивали право палестинского народа на
создание собственного государства? А что, если бы
настоящее палестинское государство — с надежными
границами и властью, избранной в результате
голосования, — стало бы наилучшим гарантом мира и
спокойствия для государства израильского? А что, если
бы американские службы безопасности — ЦРУ и ФБР —
обращали внимание на информацию и предупреждения
своих собственных рядовых сотрудников, чем смогли бы
предотвратить трагедию 11 сентября? А что, если
Соединенные Штаты не станут приносить в жертву
симпатию всего мира к американцам, вызванную
после чудовищных событий 11 сентября, чтобы отвлечь
общественное мнение от борьбы с терроризмом и
сконцентрировать его на подготовке войны против
Ирака? А что, если не существует никаких
доказательств связи между Аль-Каидой и Багдадом? А
что, если настоящее укрытие Аль-Каиды находится в
Пакистане, ставшем неприкосновенным, благодаря
оппортунистическому альянсу с Вашингтоном? А что,
если в Ираке не найдут никаких следов оружия, кроме
того самого, что в определенный момент при различных
президентах ему поставляло американское правительство
под неусыпным контролем Дональда Рамсфельда?
А что, если Соединенные Штаты не
согласятся с планами проведения инспекторских
проверок в Ираке и начнут войну с Саддамом, имея или
не имея на то резолюцию ООН? А что, если Совет
Безопасности одобрит нападение на Ирак и откажется от
всех будущих полномочий, учитывая одностороннюю
гегемонию США? А что, если общественное мнение
западных стран, подавляющее большинство жителей
которых (вплоть до 80%) выступает против иракского
похода президента Буша, обернется против своих
собственных правителей, послушно придерживающихся
воинственной политики Вашингтона? А что, если
популяризируемое Хантингтоном
«столкновение цивилизаций» перестанет быть
противостоянием Запада и ислама и превратится в
противостояние Запад Европейский — Запад
Североамериканский? А что, если Соединенные Штаты
начнут тотальную войну и им удастся победить Саддама
с воздуха?

Но — а что, если сопротивление иракцев будет
настолько упорным, что американские солдаты будут
вынуждены сражаться на улицах Багдада, занимая дом за
домом, а потери среди союзников будут только расти? А
что, если общественное мнение населения США, подобно
тому, как это произошло во время войны во Вьетнаме,
откажет президенту Бушу в доверии, когда американцы
поймут, что Ирак превращается в очередной военный
маразм? А что, если никто так и не сможет подчинить
себе Ирак, хаотично поделенный между шиитами,
суннитами и курдами? А что, если иракский народ не
намерен терпеть оккупацию sine die (лат. — на
неопределенный срок. Прим. пер. ) и проконсульское
правление, сравнимое с правлением генерала Макартура
в поверженной Японии?

Как отреагирует Турция, являющаяся союзником НАТО, на
осложнение курдской проблемы на своих границах с
Ираком? Как отреагируют правительства стран исламской
периферии — от Алжира до Египта и от Сирии до
Саудовской Аравии — на военную оккупацию земель
Древней Месопотамии? И как отреагирует население тех
же самых стран на порабощение народа, исповедующего
магометанство, Соединенными Штатами?

А что, если небольшие ядерные державы, начиная с
Индии и заканчивая Северной Кореей, воспользуются
тем, что американцы отвлеклись на войну с Ираком, и
начнут применять свои собственные ядерные арсеналы? А
что, если Соединенные Штаты не смогут вести войну на
два фронта и в состоянии воевать лишь с Ираком, а при
этом действия другого прославленного злодея из «оси
зла» — северно-корейского сатрапа Ким Чен Ира
— останутся без ответа? А что, если забытый
богом и необустроенный Афганистан будет продолжать
разлагаться? А что, если американская война против
трех наций — этой знаменитой «оси» Багдад-Тегеран-
Пхеньян — оставит неприкрытым фронт борьбы против
международного терроризма, не признающего ни
государственных флагов, ни границ? А что, если Россия
и Китай поймут, что их национальным интересам
угрожает распространяющееся американское влияние? А
что, если весь мир начнет воспринимать антииракскую
кампанию Буша как войну за нефть, развязанную лишь
затем, чтобы завладеть 75% мировых запасов черного
золота? А что, если сами американцы начнут
идентифицировать вашингтонскую администрацию с
«властью нефтяных магнатов», больше всего
заинтересованных в защите экономических интересов
компаний, де-факто представленных Бушем и Чейни?
А что, если правительство Буша не сможет
справиться с возрастающими затратами на оборону,
снижением налоговых сборов и промотанными налоговыми
и бюджетными излишками, оставшимися после
президентства Клинтона? А что, если через
два года Буш потерпит поражение на выборах, оставив
после себя «лишь одиночества поля, увядшие холмы»
(фраза из поэмы Родриго Каро «Развалины Италики».
Прим. пер.)? А что, если демократы наберутся
политической и моральной отваги и начнут
противостоять катастрофическому высокомерию
правительства Буша и предложат моральное и
стратегическое переустройство Соединенных Штатов, в
основу которого должно лечь правление с точки зрения
здравого смысла, возможность ведения диалога и с
союзниками, и с соперниками, приверженность
международным правовым нормам? А что, если у Саддама
Хусейна есть оружие массового поражения, но он
собирается его использовать лишь в случае нападения
на страну, понимая, что при использовании этого
оружия прямо сейчас Ирак подвергнется массированному
нападению? А что, если мы стоим на пороге третьей — и
последней — мировой войны?

А что, если психологическим оправданием всему этому
Апокалипсису является тщеславие богатенького
мальчика, никогда не нюхавшего пороху и попавшего в
Йельский университет с низкими оценками, которые
компенсировало самое высокое влияние? Тщеславие
богатенького мальчика, который теперь сможет прийти к
своему прародителю и сказать: «Смотри, папочка, я
смог сделать то, на что у тебя не хватило духу»?

А что, если первая, после Рима, единолично правящая в
мире империя не станет слушать, как не стал слушать и
Рим, мудрых советов другого, вечного грека:
«Тщеславие, чрезмерная гордыня, похотливая наглость
приводит к гибели и людей и государств»?

А что, если эта ситуация и правда «написана на
греческом»?