«Мы познакомились с Серёжей, когда я училась в 8 классе. Было начало лета. После танцев мы с подружками пошли в Парк Победы погулять. Там к нам и подошёл незнакомый паренёк. Это был Сергей Бойцов. Потом он проводил меня до дома. Так и началась наша дружба», – говорит Наталья. В то время у Бойцова было уже две судимости за кражи, однако девочку это не смутило. «Да, мне говорили, что он сидел. Но он был такой простой и добрый. Он мне понравился, и мы стали встречаться. Нам было тогда по 15 лет». А дальше – всё как в детском стишке: мальчик с девочкой дружил, мальчик дружбой дорожил. Сергей встречал подружку после уроков в школе, провожал до дома, носил её портфель. Родители против этой дружбы не возражали, они были знакомы с матерью Бойцова, которая работала в парикмахерской. «Вечерами мы с Серёжей обычно сидели у нас дома, вместе ужинали. Мама с папой относились к нему как к члену семьи. Мы с ним почти не расставались, были вместе каждый день».

Наталья делилась со мной воспоминаниями, а в глазах её стояли слёзы. Зимой влюблённые дети шли со школы, закутавшись в большой полушубок кавалера. Когда Наташа перед смотром художественной самодеятельности, где должна была выступать, обнаружила, что забыла туфли, Сергей её спас: ему хватило несколько минут, чтобы раздобыть мотороллер и сгонять к ней домой за обувкой. «Не знаю, где Серёжа взял этот мотороллер, для меня это неважно», – улыбается Наталья. Для девочки было важно другое: парень, который ей нравится, всегда рядом. «На него можно было положиться, я чувствовала себя с ним защищённой. Мы даже не ссорились. Я начну его ругать, а он в ответ улыбается. У нас были общие друзья. Мы встречали Новый год с его товарищами, часто собирались на квартире с моим классом. Фотографии даже есть, где он с моими одноклассниками. Потом Серёжа собрался поступать в речное училище за компанию с друзьями. Что вы думаете? Через месяц бросил учёбу, вернулся в Зиму. А как на нём форма сидела! Я говорила: «Тебе идёт». Но он сказал: «Нет, это не моё».

А вскоре Сергей Бойцов окончательно определился со своим выбором – решил стать профессиональным преступником. Правильным пацаном, живущим по «понятиям» – законам криминального мира. В марте 1978 года его задержали в очередной раз. Зиминский городской суд приговорил Бойцова к трём годам лишения свободы за хулиганство и незаконное ношение оружия, но зону он покинул лишь через два десятка лет. Наталья так вспоминает о событии, которое их разлучило: «Серёжа шёл встречать меня после школы, хотел поздравить с 8 марта. У него с собой были часики наручные «Чайка» – подарок для меня. Но мы не встретились – при задержании у него нашли в кармане ножичек». Моей собеседнице очень хотелось оправдать друга юности: «Ножичек-то был оборонительный. В те годы, помните, все ребята дрались. У нас в Зиме, например, район Гидролизного завода дрался с городскими. Время было такое. Серёжу как-то пырнули ножом, вот здесь под шею. У него даже шрам остался. После этого он тоже стал ножичек носить. Вот с ним его и задержали, когда он шёл ко мне с подарком». Подарок Бойцов подружке так и не вручил. «Эти часики мне потом ребята передали и рассказали, что Серёжа арестован», – сказала Наталья. И добавила: «А где он их взял, я не знаю».

В колонии юный Боец сразу стал лидером: начал с того, что сорвал с рукава нашивку с номером и отказался подчиняться «дубакам». А потом поднял бунт, в котором были пострадавшие. И снова оказался на скамье подсудимых. Иркутский областной суд признал его виновным в дезорганизации деятельности исправительно-трудового учреждения и приговорил к 15 годам колонии. Наташа подробностей из жизни друга на зоне не знала. Какое-то время молодые люди переписывались. Девушка ждала возвращения своего парня. Три года не казались ей препятствием для их отношений. Но когда к этому сроку добавился очередной, вмешались родители Натальи. «Серёжа продолжал писать, но мама с папой стали прятать от меня его письма. А потом он и сам не захотел портить мне жизнь», – рассказывает Наталья. Правда, открытки на день рождения, 8 марта и Новый год она получала от Сергея все годы, которые он провёл за решёткой.

Но о своём портрете, выбитом на руке заключённого, не знала. Сергей сделал наколку вскоре после того, как его посадили. Попросил свою маму, чтобы выслала ему в письме фотографию Наташи. Дальше каждый из молодых людей пошёл уже своей дорогой по жизни. Наталья вышла замуж и растила двух дочек. Сергей стал «бродягой», преступным авторитетом, кочевал по тюрьмам: Тобольск и Новосибирск, Тулунская «крытка» и Владимирский централ. Несмотря на то, что жизнь его ограничивалась стенами камеры, а чаще – карцера, событий в ней хватало. То он в знак протеста против режимных требований зашивал себе нитками рот, то хлопотал за Союз истинных арестантов, то калечил надзирателей и получал новые сроки. В Тулунской тюрьме Бойца с подачи уважаемого вора в законе Япончика короновали. Там же, в «крытке», он сыграл пышную свадьбу со Светланой Моисеевой, вдовой ещё одного законника – Маси (лидера братского преступного сообщества, убитого бомбой в криминальной войне).

Освободился Сергей лишь через 20 лет, в феврале 1998 года. Братва купила ему квартиру в областном центре на улице Трилиссера. По словам Натальи, она волновалась: вспомнит ли он об их детской дружбе, захочет ли увидеться, когда приедет в Зиму. «Я была на работе, в мебельном магазине. В кабинет заглянул грузчик, сказал, что меня спрашивают в торговом зале. Я думала, покупатели. Вышла и растерялась: в зале была целая толпа. И тут услышала знакомый голос. Серёжа стоял впереди в чёрном плаще и улыбался. Он почти не изменился, только повзрослел и волосы стали седые. Мы как обнялись с ним, как давай плакать…»  Тут я решила уточнить, кто всё же лил слёзы на этой встрече, – уж, наверное, не крутой вор! «Что вы! Он рыдал и не стеснялся этого. Мы сидели на диване в обнимку и ревели. Я сказала: «Серёжка, я думала, ты забыл меня». А он разволновался, стал рукав закатывать. «Как, – говорит, – я мог тебя забыть! Ты всегда была со мной». И руку мне показал с наколкой. Тогда я и увидела тату с моим портретом. Серёжа плакал и говорил, что всегда держал эту руку на груди, поближе к сердцу, хотел быть рядом со мной».

Это был первый после освобождения приезд Бойцова на родину, в Зиму. Встреча с подругой детства длилась недолго: в машине его ждала супруга Светлана. Наталье позднее рассказали, что Сергей был в слезах, когда садился в автомобиль, и жена его спросила: «Из-за кого ты так плачешь?» А потом были звонки из разных городов. «Мы разговаривали по телефону по часу-полтора, вспоминали юность, то время, когда нам было по 16-17 лет. Сергей читал мне свои стихи о любви. Он не говорил, что посвятил их мне, но это и так было понятно».

После освобождения жить Бойцову оставалось всего один год. Каждый раз, приезжая в Зиму, он встречался с подругой. «Серёжа возил меня к своим родственникам – братьям, племяннице, и говорил: «Вот моя Наташа». Ему это доставляло удовольствие – показывать, что мы опять вместе. Все ведь знали, что мы дружили до того как его посадили. Как-то мы были у моего отца на даче вместе с друзьями детства. Готовили шашлыки, болтали, много смеялись. Всю ночь так просидели. Сергей говорил: «Я здесь душой отдыхаю, в жизни никогда столько не смеялся».

Наталья рассказывала о тех коротких встречах, пустяковых разговорах, совместных поездках, и чувствовалось, что всё это – дорогие для неё воспоминания. О том, например, как они с Сергеем навещали её дочек в летнем лагере: «Зашли на рыночек. Он берёт самые большие пакеты и накладывает мандарины, апельсины, лимоны. «Зачем, – говорю, – лимонов-то столько!» А он: «Так на всех, там ведь много ребятишек!». Мы с ним так смеялись».

По словам Натальи, ни о каком криминале, тюремной жизни разговоров у них не возникало. «Видно, что вы с ним никогда не встречались. А если бы знали его, никогда бы не подумали, что этот человек сидел. Ну, разве что наколки у него появились», – сказала Наталья, когда я спросила, не смущало ли её, что она общается с опасным рецидивистом. «Когда Серёжа освободился, у меня были сомнения: вдруг тюрьма его изменила, ожесточила, – призналась Наталья. – Но нет, ничего такого я не заметила. Он остался добрым и  отзывчивым». Мы беседовали примерно полчаса – за это время женщина успела раз десять повторить слово «добрый», рассказывая о Бойцове. «Однажды он позвонил мне на работу, а связь прервалась. Сергей сразу перезвонил и так – видно, что волнуясь, – говорит: «Почему ты положила трубку? Не хочешь со мной разговаривать? Я обещаю: тебе никогда не будет за меня стыдно». Я стала его успокаивать: «Это просто связь прервалась, а я очень хочу общаться».

Последний раз Бойцов позвонил подруге 17 февраля 1999 года, за три дня до гибели. «Мы недолго говорили, – вспоминает Наталья. – Мне он показался грустным, подавленным. Может, у него было какое-то предчувствие. Когда я положила трубку, у меня на душе стало тревожно».

Наталья плакала: «Он чувствовал себя таким счастливым, когда мы были вместе. Говорил, что в тюрьме часто представлял нашу встречу». Мог ли Боец завязать с криминалом? Очевидно, у них с Натальей всё же состоялся разговор на эту тему. Она призналась: «Серёжа сказал как-то: «Мне назад дороги нет. Иначе я жить не могу, не получится».

В своих стихах, написанных на нарах, вор утверждал, что сознательно выбрал мир,

Где люди открываются душой,

Где с лиц слетают липовые маски,

Где всё реально, а не как в кино,

Где многое укрыто от огласки,

И кровь, бывает, льётся, как вино.

Однако при этом постоянно сравнивал себя с одиноким волком, которому хочется выть от такой жизни.

Вот бы кто-нибудь ждал меня там, вдалеке…

Я бы спрятал клыки и улёгся у ног.

Я б тихонько притронулся к детской щеке,

Я бы верно хранил, служил и берёг –

Просто так, за любовь улыбнувшейся мне.

Но не ждут… И по-прежнему путь одинок,

И охота завыть, вскинув морду к луне.

Жаль, конечно. Мог и сам прожить долгую счастливую жизнь, и дать много счастья близким, любящим его людям.

У Натальи сейчас две взрослые дочери, четверо внуков. Она до сих пор работает в том же магазине в Зиме, где они встретились с Сергеем Бойцовым после 20 лет разлуки. Приезжая в Иркутск, она посещает могилку своего Серёжи. Время идёт, а ничего не забывается.