Перед Новым годом Дядя Стёпа менял амплуа. Атласный голубой халат с белой кудрявой окантовкой он, не заморачиваясь, накидывал прямо на милицейский полушубок из овчины, однако даже в таком прикиде умудрялся выглядеть стройным и молодцеватым. Актёр, правда, из него был никудышный. Ввалившись в квартиру, Дед Мороз, не обращая внимания на мальчишек, сразу направлялся на кухню, чтобы пообщаться с коллегой. На ходу совал в протянутые детские ручонки кульки с подарками и заводил с мужем разговор о ДТП, которых накануне праздника всегда было очень много. Ребятишки на странного Деда не обижались: гаишник – он и в Новый год гаишник. Их больше интересовали подарки. Начало 1980-х было временем, когда основные продукты (типа колбасы и водки) выдавались строго по талонам, а кому хотелось настоящих конфет, не «подушечек» – за ними приходилось ехать в Москву. В наших краях в детских новогодних подарках преобладали тогда карамельки и пачки печенья. Но для советской милиции, похоже, проблемы дефицита не существовало. Дед-гаишник выдавал каждому подопечному по мешку, в котором были не какие-то там печеньки, а немыслимые для жителей столицы Восточной Сибири «Мишка на Севере» и красивая баночка с апельсиновыми и лимонными мармеладными дольками.

​Но однажды щедрый Дед Мороз к нам не явился. Мы ждали его до темноты. Потом позвонил муж – он был на смене. Оказалось, на Дедушку-гаишника кто-то наехал. В прямом смысле – он стал жертвой автоаварии. «Пусть дети пока не ложатся спать, – попросил супруг. – Дед Мороз обязательно приедет. Мы сейчас ДТП оформим и найдём для него подходящий транспорт. Сам-то он не пострадал, а вот машина – в хлам». Наступила ночь, а Дедушки всё нет. Наконец муж по телефону дал отбой: «Укладывай детей. Он не приедет». «А почему?» – огорчилась я. Ответ был, в общем-то, предсказуемый: «Потому что пьяный в стельку, стресс снимает». Я, конечно, надеялась, что муж хотя бы захватит подарки, возвращаясь со смены. «Какие подарки! – удивился он. – Чем, по-твоему, он закусывал? «Мишкой на Севере», разумеется. Мы с очередного ДТП вернулись, а Дед Мороз уже никакой. И всё вокруг фантиками завалено».

На следующий год мы в редакции решили отправить к ребятишкам собственного Деда Мороза. Выбрали на эту роль корреспондента Георгия Кузнецова. Не потому, что он освещал вопросы охраны природы, а по причине его фактурности: Георгий Иванович и сейчас, на восьмом десятке, хорош собой, а по молодости и вовсе был писаным красавцем. Но систему Станиславского наш Гоша так и не освоил. Тот ещё оказался Дед Мороз – так и хотелось воскликнуть: «Не верю!» Никаких тебе хороводов под ёлочкой, стишков-песенок. Сел на диван, вручил детям сладкие кулёчки, припасённые редакцией. Я подложила ему в мешок ещё подарки, которые купила сыновьям сама: младший получил дополнительно машинку, старший – компас, который уже не в первый раз заказывал Деду Морозу в письме. «Наконец-то!» – воскликнуло моё чадо, забирая предел своих мечтаний. Гоша только вздохнул: «Ну хоть один ребёнок обрадовался». И стал прощаться.

Помню то время, когда профсоюзный комитет в редакции возглавлял корреспондент отдела строительства Александр Антоненко, а я в его команде отвечала за работу с детьми. Мы с Сашей придумывали тогда много разных праздников для ребятишек – в семьях коллег было полно малышни. И мы развешивали в вестибюле редакции детские рисунки, проводили смешные конкурсы, устраивали чаепития, на которых рассказывали ребятишкам о том, как их мамы, папы, бабушки и дедушки делают лучшую в мире газету. Было очень весело. Уверена, что все, кто участвовал в таких посиделках – не только маленькие гости, но и взрослые хозяева, запомнили эти мероприятия на всю жизнь. Новый год был для нас не формальным праздником. Я даже на профсоюзные деньги купила костюм Деда Мороза, чтобы не брать его каждый раз напрокат.

Как-то пришёл черёд подвизаться в роли Дедушки Мороза Владимиру Мазурову – мы тогда работали с ним корреспондентами отдела писем и сидели в одном кабинете. Володя в те годы был худеньким, щуплым молодым человеком. К тому же застенчивым. Он всерьёз переживал, справится ли с возложенной на него задачей. И я решила сопровождать его по маршруту в качестве Снегурочки. Мы очень ответственно подошли к поручению: придумали сценарий, заготовили для детей всякие загадки и игры. Но в назначенный вечер в редакции неожиданно сломалась машина. Что было делать? Родители отправились домой пораньше, чтобы нарядить ёлку и подготовить малышей ко встрече с Дедом Морозом и Снегурочкой. Мы даже предупредить их не могли, что не приедем: мобильную связь ведь ещё не изобрели, а стационарные телефоны в квартирах были редкостью. Но всё обошлось – на помощь в трудную минуту пришла советская милиция.

Я в то время отвечала в газете за освещение деятельности правоохранительных органов: достаточно было позвонить в УВД – и машина-синеглазка уже стояла у порога редакции. Водитель в погонах был такому приключению безмерно рад, он и сам веселился от души. Наше с Володей появление в жилых микрорайонах выглядело очень эффектно: включив мигалку и сирену, мы въезжали в очередной двор, но вместо людей в милицейских мундирах из автомобиля выходили Дед Мороз и Снегурочка. Дедушку с мешком за плечами тут же облепляла восхищённая детвора. Только мы очень спешили: список адресов, которые следовало посетить, оказался очень внушительным, к тому же они ещё и раскиданы были по всем микрорайонам.​

Вечер был волшебный. Родители и дети к нашему появлению явно готовились. Маленькие дочки Олега Баснина, тогдашнего заместителя редактора газеты, исполнили песню «В лесу родилась ёлочка». Одна кроха пела, другая аккомпанировала ей на пианино. Савва Имшенецкий, сынишка редактора рекламного выпуска «Неделя», встав на стул, прочёл длиннющее стихотворение на английском языке. Ваня Кузнецов от волнения не смог разгадать ни одну загадку, Георгий Иванович помочь ему оказался не в состоянии – тоже, видимо, от волнения. Хорошо хоть мама Вани не растерялась. А вот Александра Антоненко дома не оказалось: наш председатель профкома, знавший о поломке редакционной машины, был уверен, что мероприятие сорвалось, и увёл Максимку играть в хоккей – чтобы не расстраивался. Но старшая дочка вызвалась за ними сбегать – каток был неподалёку от дома. Так что мы и тут хороводы вокруг ёлочки водили и песенки пели.

Своих детей мы с Мазуровым оставили под занавес. Володя боялся, что дочка узнает его по голосу, и решил рот вообще не открывать. Но провести маленькую Светочку оказалось не так-то просто. «Почему он молчит?» – спросила она, с подозрением вглядываясь в замершего у порога Деда Мороза. «Горло заболело, сосульку съел, хулиган», – попыталась я выйти из положения. «А папины ботинки он зачем надел?!» – продолжал возмущаться настырный ребёнок. Володя посмотрел на меня несчастными глазами. «Всё, нас олени ждут. Деду Морозу в постель пора», – закруглила я разговор. Зато мои сыновья условия игры приняли как положено: сделали вид, что не узнают маму в образе Снегурочки, хотя я была без макияжа. Оба встали под ёлочку, рассказали стишки, получили подарки. А потом показали Деду Морозу, где он может переодеться и смыть со щёк румянец.

Только один раз я рискнула сыграть Деда Мороза сама – для своего двухлетнего внука. За бородой, усами и лохматыми бровями лица моего не было видно совсем, и я считала себя неузнаваемой. «Здесь живёт мальчик Андрюша?» – спросила я басом. И, стукнув о пол посохом (лыжной палкой, обёрнутой в фольгу), потребовала не своим голосом ответа: «Ты знаешь, кто к тебе пришёл? Ну, как меня зовут?» Малыш, сидевший у отца на руках, посмотрел на меня озадаченно и выдал: «Тебя зовут баба Люда». Похоже, удивился он не визиту волшебного Деда, а тому, что у родной бабушки память отшибло начисто. Это был полный провал. Да, волшебником работать непросто…