Окончание. Начало в № 42 «ВСП»

Лыжник: «Пить «Мартель» из железной кружки – не комильфо»

Собственно, в этом тандеме ведущую роль играл Павел Баженов – только ему дозволялось ​ общаться со Скрипником напрямую. Башка даже присутствовал вместе с боссом на дне рождения вора в законе Тюрика. Лыжник же попал в руководящий состав, скорее всего, как близкий друг Башки. Но, судя по материалам уголовного дела, Михаил Захарин был в те годы очень крутым юнцом и явно стремился сделать криминальную карьеру. Ему нравилось, например, ходить со стволом. Следствием установлено, что «первые признаки вооружённости» организованной преступной группировки «скриповцев» проявились в июле 2002 года, когда 23-летний ​ Захарин обзавёлся пистолетом. Все в бригаде знали, что Миша Лыжник предпочитает всегда держать «ТТ» при себе. Совершая разбойное нападение на водителя, он надевал форму милиционера и угрожал жертве стволом. Но Башка, за которым тянулся Захарин, ​ не дожил до приговора суда. В ночь на 4 февраля 2004 года в одиночной камере следственного изолятора был обнаружен его труп с петлёй на шее. Перед этим он дал признательные показания, из-за чего сильно переживал. На допросе Баженов заявил, что оперативники оказывали на него давление, но при негласном опросе с применением скрытой видеокамеры обречённо признался: «Для меня дать показания на Скрипника – это …» И провёл пальцем по шее, намекая, что именно должно за этим последовать. И последовало.

​Вот почему Михаил Захарин стал единственным из «скриповцев», кому пришлось примерить на себя робу с буквами «ПЛС» на спине. Этот молодой человек, добившийся в банде статуса командира, не только руководил жестокими убийствами, но был не против взять на себя и роль исполнителя заказов Скрипы. Очевидно, его не смущало, что придётся при этом запачкать руки в крови жертв. «Просто летела вся эта кровь в стороны», – рассказывал он оперативнику на негласном опросе под видеокамеру о том, как они с Баженовым отрезали Светлову голову и руки и закапывали останки по частям. Чтобы увезти коммерсанта в лес, Захарин, переодевшись в милицейскую форму, привычно сыграл роль сотрудника ДПС. Когда банда охотилась на лидера «пожарников» в микрорайоне Солнечном, Лыжник был за рулём автомобиля, из которого ​ стреляли киллеры. А вот казнь Киселя бригадиры Баженов и Захарин не доверили подчинённым. Вооружились автоматами сами и палили из них до тех пор, пока не уложили не только бывшего положенца, но и всю его свиту. Лыжник стрелял из сборного АКМ по «Жигулям», в которых ехали сотрудники охранного агентства «Гром». В цель попали 16 его выстрелов: трое молодых людей скончались на месте.

Все эти факты я привожу здесь для того, чтобы показать, что представлял из себя Михаил Захарин, когда его криминальная карьера круто оборвалась: обычный бандит, руки которого по локоть в крови. Именно в таком качестве он и начинал свои мемуары «Приговорённый к пожизненному. Книга, написанная шариковой ручкой». О жертвах он там не вспоминает совсем. Зато очень много страниц в этой книге молодой человек посвящает собственным страданиям за решёткой: рассказывает о «пытках», жестоких сокамерниках-разработчиках, холодных или, наоборот, душных помещениях Иркутского следственного изолятора – короче, о тяжёлой доле, которую он якобы не заслужил. О чём сожалел в то время особо опасный преступник? Вот его откровение: «В этот зимний прекрасный день меня осудили, приговорив к​ вечной тюрьме, забрав у меня свободу, семью, друзей, дом, забрав мои возможности развиваться, реализовать свои способности, амбиции, планы, удовлетворять свои потребности. Забрали хорошую еду, хороший алкоголь, красивых женщин, ночные клубы, театры, рестораны; забрали мои любимые удобные вещи, мои любимые, ещё не купленные мною машины, гаджеты, часы, костюмы, рубашки, обувь».

Со временем Захарин смирился со многими неудобствами и научился чувствовать себя счастливым даже в условиях тюремного режима. В его мемуарах можно найти удивительные подробности о том, как на самом деле устроен быт сидельцев в Иркутском следственном изоляторе и карцере, который является тюрьмой в тюрьме. Лыжник, к примеру, припомнил несколько моментов, когда «судьба» преподносила ему приятные сюрпризы. В кавычки я поставила это слово, поскольку на самом деле подарки он получал, конечно, от Скрипника. Тот и сам не вылезал из карцера, но при своём высоком криминальном статусе имел, как видно, больше возможностей устроиться за решёткой, игнорируя режимные правила. Босс не скупился на знаки сочувствия и признательности своему бывшему подчинённому, который его не сдал.

«Даже сейчас я помню свои первые пять суток в СИЗО, когда меня привели на К/к, где как раз и находился Миша, у которого бригадир Рыба был уже основательно «прикручен». Я помню, как ел чёрную икру с маслом и булочкой, сёмгу, виноград, конфеты и т. д. И это было в​ карцере!» – умиляется арестант. Подобных восторгов в книге немало: «Ближе к вечеру, когда я ничего уже не ждал от уходящего дня, открылась вдруг кормушка. И в ней нарисовались знакомые черты молодого оперативника. Со словами: «На, держи, это тебе от оперотдела на Новый год!» – начал пропихивать в кормушку пакет с фруктами, шоколадные конфеты, шашлык и салаты в пластмассовых контейнерах, а в конце просунул большой спелый ананас. Он не пролезал в кормушку, но я с усердием затащил его к себе в камеру, содрав кожуру, оставив на двери кисло-сладкие потёки ананасового сока. Вероятность того, что этот великодушный жест происходил от оперов, сводилась к абсолютному нулю. Я сразу понял по набору продуктов и широте жеста, что это мог быть только Мишка, чья камера находилась совсем рядом».

Впрочем, Захарину потребовалось не так много времени, чтобы и самому научиться обходить режимные строгости: «У меня уже имелись свои «ноги», которые на свой страх и риск заносили мне «запрещённые предметы» (телефон, радио, коньяк, журналы, батарейки и зарядные устройства и т. д.)». В книжке пожизненника немало забавного выпендрёжа. Типа такого: «Когда я обзавёлся собственной возможностью затягивать в СИЗО контрабанду, я, конечно, заказывал хорошие напитки: «Хеннесси», «Мартель», виски «Ред Лейбл» и «Чивас Ригал». Это случалось нерегулярно и было рискованно, отчего ценилось вдвойне. Эстетическое удовольствие портила посуда. Согласитесь, что пить «Мартель» из железной трёхсотки с перемотанной тканью ручкой – не комильфо. Такая посуда губит всю эстетику».

Случались у него в Иркутском следственном изоляторе и другие приятности. Арестант закрутил роман с надзирательницей: «И так вышло, что в меня влюбилась женщина-дежурная. Очень милая, стройная, белокурая Аня с голубыми глазами, тридцати двух лет. У нас завязались тёплые, милые, если так можно сказать – романтические отношения. Мы писали друг другу записки, в которых неоправданно быстро начали признаваться во взаимной симпатии. Это произошло так внезапно и искренне, что начало меня приятно волновать. Её уволили. Точнее, не уволили, а перевели в другую структуру (охрану городской Думы)». Примерно таким было начало срока, конец которого не предвиделся.

«Выверну ситуацию себе на пользу»

Эксперты-психологи характеризовали психику Захарина как «гибкую и пластичную», обнаружив у него «способности быстро и адекватно реагировать на изменения окружающей обстановки и настойчиво добиваться поставленной цели». Уже в СИЗО он принял важное для себя решение: вместо того чтобы «плыть бестолково по течению замкнутой камерной жизни из года в год, медленно превращаясь в тыкву, в аморфную биологическую массу с ограниченным диапазоном эмоций, потребностей, нужд и мелочных интересов, можно извлечь из этого отрицательного опыта массу положительных вещей. Можно сделать себя лучше, мудрее, а мысли – острее, глубже. Главное – знать, чего хотеть, где искать, к чему приложиться».

Если бы мне кто-то сказал, что тюрьма способна исправить преступника, я бы не поверила. Но с Захариным, кажется, случилось что-то подобное: годы заключения явно пошли ему на пользу. Попав за решётку, бандит приложил много усилий, чтобы стать другим человеком. Вот как он сам пишет об этом: «Я бросил курить, стал заниматься спортом. Сделал себе гирю из соли (видели бы вы лицо ларёчницы, которая принесла мне 20 килограммов поваренной соли!) и потихоньку тягаю её. Каждый день я отжимался, подтягивался на решётке, делал упражнения на пресс. На прогулке, с наручниками сзади, я бегал и приседал. Я окреп морально и физически. Именно в тюрьме у меня развилась страсть к чтению, я бы даже сказал, жажда, в хорошем смысле жадность до умных, глубоких, талантливо написанных книг! Я учил много стихов. Сначала это были Пушкин, Есенин. Шекспир! Этот чувак вне конкуренции. До сих пор его собрание сочинений в 1200 страниц у меня под рукой. Если бы я составлял список из ста книг, которые взял бы на необитаемый остров, то Шекспир был бы в десятке первых. По-настоящему я понял поэзию в полутёмных, холодных, маленьких помещениях, куда еле-еле проникал солнечный свет. Именно книги являются основным интеллектуальным средством моего выживания в тюрьме. За моей спиной, наверное, десятки, может, сотни килограммов прочитанной литературы. И чем больше я читаю, тем больше понимаю, насколько я глуп и малоразвит. Тем больше мне хочется читать, развиваться, расширять свою компетентность, обретать знания – простые и сложные».

​Михаил Захарин возлагал большие надежды на апелляцию, но Верховный суд РФ оставил обвинительный приговор в силе. Однако и это не сломило вчерашнего бандита. «Я прибыл в место отбывания своего наказания, – пишет он в своей книге. – Это то место, куда боится попасть каждый здравомыслящий свободный человек. Это именно то место, куда Макар телят не гонял. Это, мать его, Заполярье!​ Я скажу словами Фёдора Михайловича, что человек – существо, ко всему привыкающее. Каждый сам может решать, как ему реагировать на ситуацию, в которой он оказался. Можно пускать сопли и с утра до вечера скулить о том, как отвратительно тяжелы твои муки в замкнутом круге тошнотворных дней. А можно не замечать эту унылую действительность и постараться извлечь максимум пользы из своего положения. Ты можешь плыть, как говно, по течению и думать, что от тебя ничего не зависит, а можешь попытаться что-то сделать – изменить себя, ситуацию, судьбу.​ Тюрьма, безусловно, лишает многого, если не всего, но суть в том, что тебе решать, как она будет влиять на тебя».

Свои мемуары Михаил Захарин завершил в колонии особого режима «Полярная сова», расположенной в посёлке Харп Ямало-Ненецкого автономного округа, где отбывают пожизненное наказание маньяки, террористы и самые жестокие убийцы. К тому времени он провёл в заключении 15 лет. И, судя по​ всему, это были не самые плохие годы в его жизни. Когда-то этот парень не выпускал из рук пистолет, теперь он предпочитает держать в своих руках книги.

«Книги! Это, во-первых, мощнейший источник радости для меня! Это мой инструмент борьбы с потенциальной деградацией, – делится осуждённый. – Книги – это то, на что я никогда не жалею денег, покупая их по 10, иногда по 25 за раз. Я всё поедаю с жадностью, урча, как голодный кот поедает свежую рыбу». Выходит, напрасно пожизненник боялся, что, «приговорив к​ вечной тюрьме», суд забрал у него не только «свободу, семью, друзей, дом», но и «возможности развиваться, реализовать свои способности, амбиции, планы, удовлетворять свои потребности».

«Я с самого начала пребывания здесь счёл для себя необходимым удариться в самообразование. В первый же месяц записался на платные курсы дистанционного обучения при МИФИ, выбрав практическую психологию и двухгодичный курс английского языка. Изначально я поставил себе цель развить свой английский до такого уровня, который позволит читать книги в оригинале. Чего я и достиг через три-четыре года усердного труда и зубрёжки. Каждое утро каждого дня я с жадностью вгрызался в учебник Н. Бонк. Учил, писал, запоминал правила и новые слова, пока мой мозг не закипал. У меня получалось, и мне это нравилось. От прочтения своей первой неадаптированной книги Дж. Гришэма («The King of Torts») я получил огромное удовольствие и был дико горд за свои результаты. Сейчас, конечно, я не зубрю язык с такой же интенсивностью, но постоянно почитываю что-нибудь из зарубежной литературы несложного характера».

Каким стал юнец, пройдя через тюремные университеты? Об этом он тоже рассказывает в мемуарах: «Открывшиеся для меня знания помогли мне разобраться в жизни, в себе, в судьбе. Самое главное, это «просветление» помогло осознать, почему со мной происходит то, что происходит, понять всю цепь причинно-следственных связей и по-другому отнестись к своей участи. Моё ПЛС и всё, что я перенёс, я рассматриваю как опыт, урок. Заслужил ли я все эти мытарства и всё это чудовищное отношение?! Я хочу крикнуть: «Нет! Нет!! Нет!!!» Но у Вселенной на этот счёт другое мнение. Я убеждён, что каждый формирует свою судьбу сам, плюс-минус определённые факторы. Длительное заключение в тюрьме особого режима для пожизненников – это неоперабельная раковая опухоль, пожирающая мою жизнь. С этой онкологией мне приходится жить. Кто в этом виноват? Я! Перекладывать вину на кого-то за всё, что происходит в твоей жизни, – глупо и безответственно». Разве человек, написавший эти строки, похож на отморозка, который стреляет очередями по ни в чём не повинным живым людям?

Что ждёт Захарина впереди? Закон, как известно, и для пожизненников предполагает условно-досрочное освобождение. В статье 79 УК РФ названы условия для этого: «Если судом будет признано, что лицо не нуждается в дальнейшем отбывании этого наказания и фактически отбыло не менее 25 лет лишения свободы». Теоретически через пять лет наш земляк может получить свободу. Как известно, с тех пор, как ввели пожизненное заключение (а это случилось в 1992 году), таких прецедентов не было, но Захарин явно не теряет надежду. «Работаю по делу», – говорит он в своей книжке. Известно, что все постановления начальника Иркутского СИЗО о водворении в карцер были осуждённым не так давно обжалованы, несмотря на то что с тех пор прошло очень много лет. ​

Но, как бы ни сложилась ситуация в будущем, Захарин не пропадёт. Если его откровения, написанные шариковой ручкой, искренние – значит, он нашёл в себе силы жить достойно в любых условиях. «Я не курю и не употребляю при общении ненормативную лексику, слежу за внешним видом, здоровьем и гигиеной, насколько это возможно в моих условиях. Стараюсь развиваться умственно, физически, духовно. Увлекаюсь йогой и философией, читаю книги на английском (медленно) и русские (килограммами), играю в шахматы, пишу стихи, интересуюсь событиями, происходящими в мире, держу связь с родными и близкими. Если я решил, что я не только не сойду с ума в этом резервуаре тлеющих душ, а, напротив, выверну ситуацию себе на пользу, то, значит, так и будет. Значит, я сделаю всё, чтобы сохранить подвижность своего ума, здоровье, здравомыслие, чтобы выжить – и сделаться лучше. It depends on personality. От меня зависит, удастся ли мне не расплескать, аккуратно донести до конца в ладошках те драгоценные крохи человеческого, что были заложены в меня материнской любовью».