У людей к воронам отношение неоднозначное. Может быть, даже самое неоднозначное в сравнении с другими пернатыми. Да, многие их недолюбливают, считают вредными. Некоторые лаже люто ненавидят, хоть и не могут объяснить, за что. Кто-то при встрече с чёрными воронами испытывает необъяснимый мистический страх, будто встретился с предвестником смерти. Но есть на планете и целые народы, для которых ворона – птица священная, приносящая тепло, весну и новую жизнь. У ханты и манси, к примеру, у наших российских северных народов, ворона считается покровительницей… матерей и младенцев. Одна из хантыйских легенд гласит, что чёрная ворона, которая в их северные края «на хвосте весну, тепло и новые жизни приносит», является прародительницей народа.

Рядом не значит вместе

К воронам в целом как к виду я отношусь с глубоким уважением, потому что они умные. Очень умные. Этого не отрицают ни те, кто их, мягко говоря, недолюбливает, ни те, кто ворон боготворит. Даже представители официальной науки, предельно щепетильно относящиеся к толкованию понятия «разум», всё чаще используют в своих научных и научно-популярных работах такие слова, как «сознание» и «интеллект», по отношению к семейству врановых. За воронами благодаря их необычному, очень часто осмысленному и даже аналитическому поведению, которое невозможно объяснить ни врождёнными, ни приобретёнными инстинктами, очень интересно наблюдать. В связи с беспросветной чернотой оперения этих птиц трудно фотографировать: на большинстве кадров получается чёрный силуэт без полутонов. Но благодаря неожиданностям в поведении, в действиях, в принимаемых позах съёмка увлекает.

Ворон можно отнести к абсолютным синантропам. Тысячи лет они селятся рядом с человеком. Только рядом с человеком. Без людей – никуда. Вдали от человеческого жилья ворон не встретить, если только они, к примеру, не увязались за отрядом геологов или других исследователей-первопроходцев. А потому, удивившись встрече с вороной в глухой и даже, как вы уверены, «нехоженой» тайге, не сомневайтесь – рядом есть люди.

Но рядом не значит вместе. Вороны предельно осторожны. Несмотря на совместную историю жизни эта птица другом человека так и не стала. Панибратства не терпит. На тротуарах под ногами прохожих, как городские голуби, не путается и корм с рук не просит. Людям не доверяет. Человека, занятого каким-то своим делом и не обращающего никакого внимания на ворон, они могут подпустить довольно близко, но, заметив интерес к себе, чаще всего улетают. Не испуганно, скорее равнодушно, порой даже нехотя и не обязательно далеко. Некоторые сами начинают наблюдать за «непонятным типом», пытаясь разобраться, что у него было на уме и представляет ли он реальную опасность. Это они для нас «все на одно лицо», неотличимы друг от друга. А мы для них – вполне конкретные персоны, которых они знают в лицо. Поэтому, если внимание к птице исходит от одного и того же человека не первый раз и ворона уже понимает, что этот конкретный человек не намерен обижать её и её сородичей, она может «великодушно» позволить ему себя рассматривать вблизи. А будучи в подходящем настроении, бывает готова даже вступить в некоторый условный контакт со «знакомым». Конечно, не в прямой и тесный, мол, «погладь меня по головке», а хотя бы на уровне «давай поболтаем» на безопасном расстоянии.

Отвлекусь чуть-чуть ради интересного факта. Вычитал в научной и научно-популярной литературе, что вороны в птичьем мире считаются очень даже «разговорчивыми». В наших краях они в числе самых-самых разговорчивых. Для сравнения приводятся цифры: куры, по подсчётам исследователей, могут издавать 13 видов звуков, петухи – 15, синицы – 90, грачи, птицы коллективные и активно «беседующие» друг с другом, используют для этого свыше 100 различных звуков, а вороны… около 300! При этом учёные оговариваются, что это неполные данные, поскольку не все звуки, которые вороны используют в общении друг с другом, человеческое ухо способно услышать.

Фотосессия у присады

Иногда, если воронам что-то надо от человека или просто интересно (они очень любопытны), птицы и сами могут стать инициаторами чуть более тесного контакта, не забывая при этом и о соблюдении должного уровня осторожности. Однажды пару лет назад ползал я с фотоаппаратом по лужайке на своём дачном участке, пытаясь на цветущем тысячелистнике сфотографировать мизумену косолапую. Это паук цветочный так смешно называется. Долго ползал, пытаясь сделать интересный кадр восьминогого хищника. Увлёкся. Всё внимание на маленькой козявке, а что вокруг – не замечаю. Вдруг вижу боковым зрением: что-то чёрное неподалёку то появится, то исчезнет. Скосил глаза, а на меня, подняв голову над высокой травой, смотрит ворона! Не то чтобы совсем рядом, но метрах в семи или, может быть, в десяти. Она и раньше сюда прилетала. Я не раз сфотографировать её пытался, но получалось всё время издали. Так близко, как в этот раз, она меня к себе никогда не подпускала. Взгляды встретились.

Любопытной вороне, которую заинтересовало непонятное поведение человека, больше нет смысла прятаться.​ Смотрим друг на друга. Молчим. А в моей голове мысль лихорадочно крутится: как бы без лишних движений, чтобы не спугнуть любопытную, фотоаппарат из режима макросъёмки в обычный перевести. Чтобы не упустить возможность свою пернатую «соседку» наконец-то вблизи сфотографировать. А ворона вдруг негромко так, не отводя взгляда: «Крр-р». Не столько каркнула, сколько мурлыкнула. Но меня не звук удивил. Звуков разных я много от ворон слышал. Удивила интонация. Вроде как спросила меня ворона: «А что это ты тут делаешь, а?» Растерявшись, не ответил. Начал было переключать режимы фотосъёмки, но ворона не дождалась. Нет, она не улетела. Она просто ушла в одуванчики на соседний участок. Не торопясь и пешком, как курица. Хотя потом (это я уже издалека, из окна видел) она вернулась на ту лужайку, минут пять ходила по моим следам и даже травинки некоторые клювом вверх поднимала, чтобы увидеть, что под ними. Утверждать не стану, но мне показалось, что ворона действительно пыталась разобраться, что делал человек, ползая полчаса в траве.

В нашем СНТ знаю я две любимые присады соседки-вороны (так орнитологи называют места, на которые птицам удобно садиться и откуда удобно взлетать). Над молодыми соснами возвышается обломанная вершина давно засохшей высокой берёзы, а поблизости старая и тоже засохшая сосна, с которой ещё не вся жёлтая хвоя облетела. Удобно птице: «Высоко сижу, далеко гляжу». Зрение у ворон острое и иначе, чем у нас, устроенное. Присады недалеко, с моего участка видны хорошо. Ну и мой участок с этих присад, как я понимаю, тоже хорошо просматривается. Не раз отмечал, что, стоит вынести мне в компостный ящик хотя бы горстку пищевых отходов, пару кусочков хлеба засохшего, как там появляется знакомая ворона. Следит, значит. Впрочем, я отвечаю взаимностью. Увидев на сосне или берёзе чёрное изваяние, тоже нередко беру фотоаппарат и выхожу на дорогу, с которой фотографировать «часового» на вершинах обеих сухостоин удобнее. Вначале мне приходилось птицу скрадывать и тайком фотографировать её откуда-то из-за угла, из-за забора, потому что, увидев направленный на неё объектив, она немедленно улетала. Позже ворона перестала обращать внимание на фотоаппарат, и я решил не прятаться. Потом она при моём появлении стала коротко каркать, вроде как приветствовать, и даже менять положение перед наведённым на неё объективом, будто позируя. Понятно, человек часто видит и слышит то, что ему хочется, а не то, что происходит в реальности. Разумом я это понимаю, но с иллюзиями (будто ворона позирует осмысленно) ​ расставаться не хочется.

Патология клюва

​А нынешней весной, уже в мае, случилось совсем интересное. Вышел я рано утром на участок. Фотоаппарат, как обычно, на плече. На всякий случай. И тут летит ко мне со стороны тех присад ворона. Громко каркает. Делает надо мной круг и, не переставая каркать, вроде собирается лететь назад, на свои дежурные присады. Я стою, но фотоаппарат открыл, приготовил… Дело в том, что снимков сидящих ворон у меня достаточно, а вот приличной фотографии летящей вороны нет ни одной. Как-то не получается. Но хочется иметь такую. А ворона возвращается, делает ещё пару кругов прямо надо мной. Низко. Близко. Я ловлю её в кадр, жму на кнопку. А ворона каркает громко и вроде даже сердито. И снова направляется туда, к своим присадам.

– Зовёт, что ли, – мелькнула мысль.

Иду за птицей. Интонация сменилась. Ворона уже не сердитая. Смотрю на присады, а там… вторая ворона! Моя соседка всегда была одна. Похоже, пару себе привела.

Фотографируя теперь уже не одну, а двух ворон на присадах вместе и по отдельности, как-то не сразу понял, что у новой появившейся вороны что-то не так с внешностью. Крупная. Чёрная. Всё вроде правильно, но… Клюв! Да, клюв у появившейся новой вороны совсем, ну вот совершенно не вороний. Чужой! Знаю, что такого не бывает или по крайней мере быть не должно. Но я же собственными глазами вижу, что по форме он больше похож на клюв крупной хищной птицы. Коршуна, к примеру. Мощный, загнутый вниз крючок надклювья. Откуда? Или это какой-то новый, незнакомый мне вид? Или вообще неведомая мне хищная птица, которая была бы как две капли воды похожа на нашу чёрную ворону, если бы не этот клюв?

Отправил фотоснимки с кучей вопросов Игорю Фефелову. Он доктор наук, учёный-орнитолог, ведущий научный сотрудник НИИ биологии Иркутского госуниверситета. Про наших птиц, обитающих в Прибайкалье или хотя бы залетающих в Иркутскую область, всё знает.

– Это ненормально, и для нашей местности такие клювы, как увидел я на вашем снимке, – штука достаточно редкая, – ответил Игорь Владимирович. – Хотя о похожем случае, насколько я помню, появлялось сообщение ещё лет 20–30 назад. И уже в последние годы как-то присылали мне фотографию даурской галки с острова Ольхон. У неё патология клюва была выражена ещё сильнее. А в музейных коллекциях сохранились клювы с похожими дефектами от птиц, добытых буквально ещё лет сто назад. Но пока это были единичные случаи. Тревогу вызывает факт существенного роста числа таких случаев в наше время.

– Какие причины могут вызывать подобную патологию?

– Назвать причину наверняка, не проводя сложные лабораторные исследования, невозможно. В природе сбои иногда случаются. Может произойти что-то связанное с генетической основой. Может возникнуть какое-то специфическое загрязнение среды обитания, которое повлияет на разрастание определённых тканей. Причиной патологии могут стать паразитарные, грибковые или какие-то иные заболевания. Пока не совсем понятно, что происходит. Но полагаю, что одной из возможных причин роста числа таких патологий и их распространения по планете может оказаться поецивирус. Его очень трудно и очень дорого выявлять, но относительно недавно молекулярным биологам удалось его подковырнуть и обнаружить. Достоверно выяснилось, что есть такой вирус, который вызывает кератиновую болезнь птиц (латинская аббревиатура AKD), ведущую к гиперкератозу – аномальному разрастанию или клюва, или когтей, или того и другого. Иногда до невероятных размеров.

Игорь Владимирович рассказал, что этот вирус был обнаружен в США, а толчком для сложных научных исследований стало внезапное появление вначале на Аляске, а потом и в других регионах страны большого количества птиц разных видов с аномально разросшимися и искривлёнными клювами.

– А сейчас… – учёный задумался, подбирая слова. – Я не изучал этот вопрос глубоко, поэтому утверждать ничего не стану, но, судя по сообщениям моих коллег из европейских стран, возникает впечатление, что и в Европе птицы с похожей патологией теперь встречаются гораздо чаще, чем было всегда. Кто его знает, может, этот вирус и до нашего континента, до Евразии добрался.

Увы, судя по растущему количеству сообщений, скорее всего, добрался. Отыскивая по подсказкам учёного нужные сайты и авторов в Интернете, обратил внимание, что буквально до последних лет патологию, вызванную гиперкератозом, многие исследователи называли редкой и неординарной. А потом такие определения исчезли. Возможно, потому что патология (замечу, ещё практически совсем не изученная патология) вначале в США, а теперь уже и в Европе перестала быть редкостью.

«Так, на сайте Британского фонда орнитологии​ сообщают​ о​ встречах нескольких сотен птиц с​ деформированными клювами, – пишет в статье «Кератиновая болезнь птиц», опубликованной на портале element.ru, Дина Юсупова. – Эти наблюдения относятся к​ 36​ видам, но чаще всего бёрдвотчеры отмечают лазоревок,​ чёрных дроздов​ и скворцов с​ признаками AKD».

Есть шанс выжить

Пишу сейчас эти заметки и слышу за окном карканье моей новой знакомой вороны с клювом коршуна. Её голос доносится со стороны любимых присад, с которых всё наше небольшое садоводство перед ней​ как на ладони. Судя по внешнему лоску, чувствует она себя пока совсем неплохо. Но она, как узнал я из статьи Дины Юсуповой, уже далеко не первая такая в России.

«На территории России птицы с AKD тоже встречаются, – огорчает орнитологов популярный сайт о фундаментальной науке публикацией Дины Юсуповой. – Так, в​ Калужской области наблюдали галок с​ деформированными надклювьями, в​ Ставропольском крае – жулана с перекрещенным клювом. Во​ время ежегодных мониторинговых работ в​ Оренбургской области было встречено не менее 23​ видов птиц с​ симптомами AKD, включая кольчатых горлиц, грачей, сорок и​ мелких воробьиных. Встречают​ птиц с​ деформированными клювами и в​ других регионах. Однако, к​ сожалению, таких данных пока довольно мало и они разбросаны по самым разным ресурсам, а не собраны в​ одном месте».

Я попытался отыскать и изучить списки «других регионов», в которых уже встретили и зафиксировали присутствие птиц с аномально разросшимися клювами. Иркутская область в них пока не значится. Но не потому, что у нас всё нормально, всё спокойно, а потому, что никто пока толком не знает реальную ситуацию в нашей области. Тревожных сообщений нет, а ворона с клювом коршуна – вот она, я её вижу живьём всякий раз, как только выбираюсь на дачу.

«Несмотря на то что симптомы AKD схожи у​ разных видов и в​ разных регионах мира, никто ещё не успел проверить птиц вне Северной Америки на поецивирус, а​ значит, нельзя утверждать, что наблюдаемый в​ Британии и России гиперкератоз имеет такую же инфекционную этиологию. Тем не менее в​ этом любопытно разобраться, а при достаточных размерах выборок можно узнать больше об эволюционной истории самого вируса и «колонизации» им птичьих популяций на разных континентах», – заканчивает публикацию автор сайта «Элементы большой науки».

Спрашиваю Игоря Фефелова, является ли кератиновая болезнь птиц, или AKD, как её называют на Западе, смертным приговором для всякой заболевшей особи.

– Мы слишком мало об этом знаем. Но, если исходить из того, что известно сейчас, похоже, что каких-то других негативных явлений этот вирус не оказывает. Только меняет размеры и форму клюва. Значит, если птица сможет продолжать есть, сумеет приспособиться к аномально разросшемуся и искривлённому клюву, у неё есть шанс выжить. Но, если судить по фотографиям, иногда клюв разрастается и искривляется так, что ни поесть, ни попить, ни уж тем более перья почистить птица не в состоянии. В этом случае последствия понятны.