«Табель о рангах»

Известно, что в преступном сообществе имеется некий «табель о рангах», который неукоснительно соблюдается в местах лишения свободы. Здесь есть бродяги (преступники-профессионалы, придерживающиеся воровских понятий) и мужики, совершившие тяжкий грех по случайному стечению обстоятельств, – после отбытия наказания они собираются вернуться к обычной жизни. Ниже них рангом находятся так называемые красные – заключённые, которые идут на контакт с администрацией колонии и являются участниками самодеятельных организаций. На последней ступеньке в этой иерархии стоят опущенные – в их число попадают за серьёзные проступки, к примеру за нарушение клятвы, неоплаченный карточный долг, кражу у других заключённых. И уж совсем тяжкое положение в зоне у обиженных, или петухов, над которыми соседи по бараку совершают сексуальное глумление. Обычно такой ярлык навешивают жертвам насилия, которых опускают за нарушение тюремных устоев.

Когда приходится мотать срок десятилетиями, качество жизни напрямую зависит от того, в какой касте ты окажешься. И тут, как выяснилось в судебном процессе, очень многое зависит от вора в законе, который, отбывая наказание в регионе, управляет преступным сообществом в местах лишения свободы. С 2014 года порядки (людской ход, как выражаются блатные) и судьбу сидельцев в учреждениях уголовно-исполнительной системы Иркутской области определял вор Радик Татарин, отбывавший наказание в колонии № 19 в посёлке Маркова. Он был наделён правом расставлять заключённых по ранжиру и понижать или повышать их статус. Доказательствами того, что Шафигуллин, обвиняемый в занятии высшего положения в преступной иерархии, действительно пользовался​ полномочиями законника, стали копии писем, так называемых маляв и прогонов, изъятых в разное время оперативниками.

Довольно любопытные среди них встречаются документы. Вот, к примеру, ситуация, сложившаяся в первых числах января 2015 года: в помещениях колонии со строгими условиями содержания (СУС) и штрафных изоляторах (на киче) раздавать пищу администрация поставила обиженного. И это была настоящая катастрофа, поскольку по неписаному воровскому закону у этих сидельцев ничего нельзя брать из рук – иначе сам окажешься в положении изгоя. Чича был в бешенстве: «По киче – тех, кто там ел, я поставил под вопрос, они с отдельной посуды теперь питаются. А по СУСу видно будет, как с ними поступить за то, что с рук Гризли питаются. Этот Гризли, оказывается, петух! И не просто по беспределу стал петухом, а такой активный, что сам на [ ] прыгает, говорят люди!»

Когда вор кого-то «ставил под вопрос» или «отправлял в шерсть» – это было страшно: объявленный «шерстяным», то есть непорядочным, арестант не мог уже вместе с другими принимать пищу, вынужден был держаться обособленно, его все сторонились, могли опустить. Только в середине января вору удалось-таки разрулить неловкую ситуацию: «Баландёра этого дырявого, Гризли, убрали, и сегодня на киче работает Колючий, он двигается от Братвы. Это хорошие новости!» На радостях Радик даже решился по ходатайству положенца колонии Кости помиловать «шерстяных». «Кого я ставил под вопрос за питание с рук Гризли, Костя просит меня простить этих людей. Вот на днях он ко мне зайдёт, и воочию поговорим за этих балбесов!» – сообщает он в очередной маляве.

«Нас всех воспитала улица»

Одной из функций коронованного лидера, по словам выступавших в суде специалистов по криминальной субкультуре, является пропаганда воровских традиций, вовлечение в сообщество профессиональных преступников (бродяг) молодых людей, впервые оказавшихся в местах лишения свободы. Радик делает это мастерски. «По твоему интересу о «Бродяге» вот что я тебе скажу: если ты называешься Бродягой, то и спрос будет с тебя как с Бродяги, – пишет он некоему Вадику, который, попав в зону, пытается определиться, к какой стороне примкнуть – идти за администрацией или за так называемыми «людьми». – Все порядочные придерживаются Воровской идеи, нас всех воспитала улица. Мы – преступники, но у нас есть неписаный закон Воровской, свои правила, по которым живём. Если у тебя по жизни всё ровно и ты стремишься в семью, то, конечно, ставь об этом Вора в курс и называйся Бродягой. Но это большая ответственность. Главное – ты должен быть примером, чтобы разбирать судьбы людей, должен уметь дать ответ за любое твоё решение. Иначе сам строго ответишь перед Ворами и перед массой арестантов! Вот вкратце тебе ответил на твой интерес. С Уважухой, Вор Радик Татарин».

Хотя спецконтингент строго поделён на касты, себя вор позиционировал как отца родного для всех подданных: и для бродяг, и для мужиков, и для актива. Недаром при встречах и в письмах просители называли его Батей. Попав в зону по приговору Верховного суда Татарстана за убийства, Радик Шафигуллин уже в одном из первых своих прогонов заявил: «Хочу всем напомнить, что Мужик – это Основной Фундамент всего Воровского Общества. Не дай Бог кто без основания оскорбит Мужика даже тоном!» В иркутской колонии № 6 помнят случай, когда вор реабилитировал красного, присвоив Сане Буряту, служившему старшим санитаром больницы, статус мужика, о чём были извещены все отряды ИК-6, а также направлены прогоны в другие лагеря региона.

Король преступного мира иногда объявлял «амнистию» даже тем, кто «делал зло» его подданным. Разработчикам в так называемых пресс-хатах, к примеру. Если они, конечно, искренне раскаялись в своих «злых делах». Так, Михе Иркутскому он писал: «Ты просишь решить твою судьбу и дать шанс начать жить заново. Я тебя прощаю. Живи теперь среди порядочных арестантов и не делай больше зла людям. Когда приедешь в лагерь, подойди сразу к положенцу и покажи ему эту маляву. Также передай всем, кого знаешь, кто до сих пор в разработочных камерах, чтобы прекратили делать зло людям. Пусть тянутся ко мне или к другим Ворам. Всех мы, Воры, простим, если сами они того захотят. Хочу пожелать тебе: на жизненном пути приноси пользу людям и неси добро. С теплом к тебе, Вор Радик Татарин Тольяттинский». Естественно, под «людьми» Шафигуллин во всех своих письмах имеет в виду отнюдь не законопослушных граждан, а исключительно тех, кто придерживается воровских устоев.

Вот ещё факт, свидетельствующий об авторитете сибирского правителя: в поисках справедливости к нему зачастую обращались даже осуждённые из других регионов. «У вас в Якутии на положении за республикой Вова Рыжий – вот дотянись до него и скажи, что я не против, чтобы ты жил в массе и назывался мужиком. Но я не знаю твой отрезок жизни. Если он узнает у людей, кто с тобой сидел, что не видели от тебя зла, пусть от моего имени скажет в лагере за тебя, что ты порядочный мужик и двигаешься от Братвы. Даже если ты будешь на должности, я лично тебя не отталкиваю», – отвечает Радик просителю из Якутии по кличке Макс Бриллиант. А вот с Ромой Кислым вор Чича был не так благодушен: «Что-то не вяжется. А именно: почему во Владивостоке настойчиво тебя в красную хату определяли, и не один раз? Ты или Мне напиши честно, или решай свой вопрос на родине».

На личном приёме у вора

Практически в каждом прогоне коронованный властитель, надолго прописавшийся в лагере под Иркутском, даёт своим подданным совет: «Тянитесь до меня воочию». Проще говоря, приглашает на личный приём. Организовать его в колонии строгого режима вору было не так-то просто. Сотрудники ИК-19 в суде свидетельствовали о том, что осуждённый Шафигуллин, пользующийся огромным авторитетом у спецконтингента, в течение всего срока пребывания в учреждении содержался в запираемых помещениях. Но никакая изоляция была не в силах исключить влияние Чичи на лагерный народ. Ходоки, ищущие у высшего представителя власти в криминальном мире защиты от несправедливости, всё равно улучали момент для общения с вором «воочию». В материалах уголовного дела есть, к примеру, видеоролик, на котором запечатлена пасхальная служба в храме колонии № 19. Отказывать «лидеру отрицательной направленности» в посещении литургии в такой день администрация не стала.

На видео Радик Шафигуллин скромно сидит в сторонке на стуле, а к нему один за другим подходят осуждённые. Свою нужду каждый из них выкладывает шёпотом, наклоняясь к уху Бати, который внимательно слушает, а потом так же тихо, чтобы не мешать службе, изрекает свой вердикт. В суде разбирался случай, когда проситель успел перехватить вора, которого привезли на медицинскую консультацию в больницу шестой колонии. Осуждённый, поставленный «под вопрос», убедил «высшую судебную инстанцию» воровского мира в том, что его оговорили, и получил разрешение: «Живи мужиком».

Впрочем, милость к падшим коронованная персона проявляла далеко не всегда. Иногда вор демонстрировал в малявах, что радеет за чистоту рядов в преступном сообществе и не спустит тем, кто отказывается блюсти устои. «Я тебя строго предупреждаю: не называйся Бродягой! У Меня к тебе есть масса вопросов, если ты на них не ответишь, то вообще улетишь в шерсть. Сиди на жопе ровно, без всяких землетрясений и не усугубляй ещё хуже своё положение. Тянись до меня воочию, чтобы ответить на Мои вопросы к тебе. Будь здоров и не кашляй, Вор Радик Татарин», – грозно предупреждает правитель своего подданного по кличке Копан.

Попала в уголовное дело Шафигуллина и история продавца дури, которого тот самолично объявил шерстяным. Осуждённых по «наркоманской» статье, так называемых барыг, в преступном сообществе не жалуют. Ещё в СИЗО, до поступления в колонию, парню передали от имени честняги Радика Татарина предложение утрясти проблему, заплатив в общак полмиллиона рублей. У барыги таких денег не оказалось, пришлось просить помощи у мамы. По приезду в ИК-19 сбытчик наркоты направил письменное обращение Шафигуллину, и вор в ожидании большого куша разрешил просителю жить в статусе мужика. А когда стало известно, что у матери наркомана не получилось найти сумму, которая удовлетворила бы аппетиты вора, тот разозлился и отправил виновного «в шерсть». Бедолага несколько раз встречался с законником и просил у него прощения, однако упущенную выгоду Радик не забыл. «Шерстяной» признался на допросе, что его жизни и здоровью угрожает с тех пор опасность. Так что хвалёная «принципиальность» вора зависит иногда от суммы подношения.

Колибри и персональный сортир

Что касается организации пополнения и распределения общинной кассы, главной материальной опоры неформального сообщества профессиональных преступников, тут у Радика Татарина не всё так прозрачно, как, наверное, хотелось бы лагерному люду. В его прошлом был тёмный момент, когда он, заподозренный в присвоении средств из общака, чуть было не лишился короны вора. И сейчас часть свидетелей по уголовному делу из числа осуждённых давали показания о том, что деньги, которые собирали с каждого из них в общак дважды в месяц, 15 и 30 числа, фактически шли на содержание Шафигуллина. Кроме того, ему поступали отчисления с каждого выигрыша в карты или нарды. За этим следил смотрящий, заполнявший колонки «бухгалтерского» отчёта: «на вора», «на больницу», «на общее». Речь шла при этом не о бумажных купюрах, а о банковских переводах с помощью мобильных телефонов, которые вообще-то в колониях запрещены. Как, собственно, и азартные игры.

Положенец колонии, назначаемый вором, мог в любой момент потребовать от осуждённых «добровольно» сдать ещё по 500–1000 рублей на лекарства и «нормальные передачи» для Бати. Наверное, это не всем нравилось, хотя никто не перечил. «С общака Шафигуллин создавал себе более мягкие условия, ел суши, роллы и торты, всё это везли вору со свободы», – констатировали свидетели-сидельцы. Один поведал, что перед московской проверкой к Радику Татарину явился кум из оперотдела, чтобы предупредить. И из отряда СУОН (строгих условий отбывания наказания), где содержался Шафигуллин, начали выносить «барахло», которое скрашивало его жизнь: птичек (колибри и попугая), цветы, еду (замороженных крабов, курицу), телевизор, большое количество сигарет, чая и конфет (вор использовал вкусности для разгона – раздавал всем своим чадам-осуждённым, как добрый отец). В отряде коронованный правитель ничего своими руками не делал – статус ему не позволял. У важной персоны за колючей проволокой имелся обслуживающий персонал из зэков – они мыли его посуду, заправляли кровать, стирали бельё и выполняли разные поручения. А ещё за вором был закреплён отдельный туалет.

Король Чича и его тёмное царство

Блага, которыми имел возможность пользоваться в лагере король преступного мира, были, мягко говоря, невелики. А возложенные на него обязанности лёгкими никак не назовёшь. В зоне Чиче приходилось управлять довольно-таки тёмным царством. Какими бы романтическими понятиями не обставляли свою жизнь преступники, нормальных среди этих бродяг, мужиков, козлов всё же не так много. Хотя эксперты и признают убийц и разбойников вменяемыми, поскольку те осознают характер и общественную опасность своих действий, но среди лагерного народа полно слабоумных, с отягощённой наследственностью, склонностью к агрессии, страдающих алкоголизмом, органическим расстройством личности и другими психическими нарушениями.​ От таких неадекватных подданных можно было ждать чего угодно. ​ ​

В уголовное дело по обвинению Шафигуллина, к примеру, попала история осуждённого по прозвищу Сирота. Он был зачислен в отряд строгих условий отбывания наказания, где содержался и вор в законе. Во время прогулки Сирота подошёл к Бате, который отдыхал на лавочке, и представился, сообщив, что сидит мужиком. Вор спросил у него, кем он хочет быть в дальнейшем. «Шпанюком, – заявил Сирота. – Хочу попробовать пожить по понятиям, двигаться по лестнице в преступном мире». Шафигуллин одобрил такое стремление: «Посмотрим, проявишь себя, дальше видно будет». В бараке спальное место Сироты оказалось над койкой вора. И однажды Батя потребовал сделать ему массаж ног. Пригрозил, что за отказ придётся мыть полы в отряде целый месяц. Сирота всё равно от сомнительной привилегии отказался. Шафигуллин через положенца передал, что в таком случае несостоявшийся шпанюк может перейти в отряд, где сидят те, кто не признаёт воровские понятия, либо будет отправлен «в шерсть». Однако Сирота ничего выбирать не стал, а лезвием бритвы полоснул себе по животу. Неглубоко, конечно. Как сам пояснил, сделал это для того, чтобы его увезли в ИК-6, где есть больница, подальше от Шафигуллина. Вот таким народом приходится управлять бедным ворам.

Есть, правда, и приятные для них моменты. Существует, к примеру, такая традиция: дважды в месяц во всех лагерях региона проходят собрания с накрытыми для осуждённых столами и торжественно зачитывается обращение Радика Татарина к «народу». Первого числа все поминают воров, которые умерли в этот месяц, а 15-го желают здравия коронованным личностям России, родившимся в этом месяце. После такого «молебна» прогон сжигают, чтобы он не попал в руки «мусоров». Разумеется, до правоохранителей подобные вещдоки всё же доходят. Дошёл и «Айфон» с файлом длительностью около минуты. Сюжет картины незатейлив. Вокруг трёх столов с тортами и фруктами собрались около 40 мужчин, один из которых говорит речь: «Приветствуем вора Радика Татарина Тольяттинского, в его лице всю воровскую семью! Приветствуем весь добропорядочный люд лагеря с наилучшими пожеланиями добра, здоровья, крепости духа и удачи в делах во благо воровского и дома нашего общего! Сегодняшний разгон в честь дня рождения вора Тюрика! Давайте за кружкой чифира пожелаем ему крепкого сибирского здоровья, душевного счастья и благополучия, фарта и всего самого светлого и доброго от Господа Бога! С арестантским уважением, душой и сердечным теплом, братва и мужики лагеря. Жизнь ворам!» В ответ всё собрание громко отвечает: «Вечно!» Копия этой видеозаписи на оптическом диске приобщена к материалам уголовного дела по обвинению Радика Шафигуллина в занятии высшего положения в преступной иерархии (ст. 210.1 УК РФ).

​Вору Радику Татарину сейчас 53 года. Больше двух десятков лет Шафигуллин провёл в тюрьмах и колониях. Всё остальное время с тех пор, как в несовершеннолетнем возрасте им был выбран криминальный путь, он либо воевал за власть в преступном мире и залечивал полученные в боях тяжёлые раны, либо находился на нелегальном положении, скрываясь от правоохранителей. Впереди у этой незаурядной личности ещё как минимум десять лет жизни за колючей проволокой. Хлебнёт ещё «Блага Воровского».