Люди не хотят жить в кладовой

– Роман Владимирович, в чём заключается идея образовательного манёвра?

– Сейчас мы реализуем один из пилотных проектов, который должен подтвердить или опровергнуть концепцию Байкальского образовательного манёвра. Это одна из ключевых долгосрочных ставок регионального развития, сформулированных в рамках стратегических поисков участников клуба.

Мы – сырьевой регион, и региональная экономика во многом ориентирована на добычу и первичные переделы полезных ископаемых, в том числе используя богатый энергетический потенциал региональных ГЭС. Это не плохо и не хорошо. Но есть проблема: если использовать метафору горницы и кладовой, она заключается в том, что люди не хотят жить в кладовке. Они готовы туда ходить, чтобы взять что-то. Но они хотят жить в горнице (светлице). Так и здесь. Мы видим наплывы населения на волнах сырьевого освоения, но, как только энергия освоения ослабевает, люди сразу едут обратно. Не хватает важных критических факторов, которые делали бы территорию для населения самодостаточной и привлекательной.

Один из таких факторов – сильное образование. Как только на территории появляется сильное образование, она начинает притягивать к себе население и трансформировать экономику в пользу более инновационных и маржинальных отраслей и переделов. Регион получает совершенно другой импульс развития.

Идея образовательного манёвра заключается в том, чтобы заимствовать в других регионах и странах педагогические компетенции успешных образовательных проектов. А затем формировать в регионе и на Байкале образовательный продукт, который мог бы привлечь сюда на учёбу жителей разных российских городов и других стран. В том числе используя такой важнейший фактор, как наличие у нас озера Байкал. Получается, что здесь они смогли бы и поучиться, и отдохнуть.

Полезные для айтишников навыки

– В рамках работы Байкальского центра спортивного программирования в течение четырёх лет мы проводим тренировочные сборы в Байкальске и Иркутске, куда в качестве преподавателей приглашаем различных программистов и партнёров, в том числе из проекта Moscow Workshops ICPC при Московском физико-техническом институте (МФТИ). В проекте собралась всемирно известная команда ребят, которая готовит спортивных программистов. Порядка 80% победителей Международного студенческого чемпионата по программированию (ICPC) прошли подготовку в Moscow Workshops.

Мы мечтаем о создании национальной и, если брать шире, международной тренировочной базы на Байкале. Эта активность может стать одним из содержательных наполнений дальнейшего развития Байкальска. На сборы уже приезжали команды из Москвы, Санкт-Петербурга, Тюмени, Улан-Удэ, дистанционно участвовали представители Вьетнама и Индии.

Следующий наш шаг – подготовка и обучение наших ребят в качестве педагогов, чтобы они перенимали передовой образовательный опыт. Это позволит уже через шаг создать свой собственный образовательный продукт, в котором будут заняты региональные специалисты, и при этом не разрывать отношения с партнёрами, с которыми мы начинали, а строить сетевую кооперацию.

У нас есть идея студенческого педагогического конвейера: чтобы школьников, которые проходят обучение у нас, учили студенты, прошедшие школу спортивного программирования, но при этом приобретая педагогические компетенции. Это позволит ребятам на 2-3 курсах параллельно получить педагогический опыт, который закладывает фундамент для управленческих компетенций. Педагогика – значимый для управленца элемент его квалификации, который позволяет быть эффективнее, конкурентоспособнее на рынке труда. Ведь айтишник и разработчик рано или поздно может стать руководителем команды разработки, инженером-руководителем, собственником или руководителем компании. Если у человека есть амбиции, он рано или поздно встанет в управленческую позицию.

– Что собой представляет спортивное программирование, и чем оно отличается от всего остального?

– Для многих привычнее называть его олимпиадным программированием. Это решение сложных алгоритмических задач на скорость и программирование данного решения в команде из трёх человек. Проще говоря, надо подобрать алгоритм, найти решение и превратить его в код, чтобы он оптимальным образом выдавал необходимое решение. На соревнованиях необходимо верно решить как можно больше задач за отведённое время.

Занятия таким видом программирования в детском возрасте дают возможность мыслить и видеть мир алгоритмами – сквозь призму формул, это базис для будущих инженерных достижений. Второй аспект связан с соревновательной динамикой: ребята получают целый комплекс мягких навыков, которых очень мало у обычных айтишников, – это дисциплина и длинная воля, способность долго и системно работать над задачей, добиваться своих целей, правильно побеждать и проигрывать, работать в команде. У обычного айтишника не всегда есть эти качества.

За такими ребятами охотятся крупные мировые компании, на Международный студенческий чемпионат по программированию ICPC, который каждый год проводится в новой стране, приезжают представители крупных компаний, наблюдают за соревнованиями и участниками. А когда победители выходят в коридор, они сразу получают пачку предложений от потенциальных работодателей – «Гугла», «Яндекса», Microsoft и других.

«Идёт гигантская трансформация всех сфер нашей жизни»

– Большой проблемой для России является отъезд айтишников. Вы в курсе, как обстоят в этом плане дела в Иркутской области?

– Да, есть такая проблема, она касается как абитуриентов, так и состоявшихся специалистов. Победители всероссийских олимпиад по информатике, как правило, стараются уехать. Из трёх наших олимпиадников 2022 года только один остался в Иркутске и решил поступить в ИрГУПС, двое других уехали в Москву и Санкт-Петербург. Что можно сделать в этой ситуации?

Создавать сильные сообщества спортивных программистов в иркутских вузах (например, в таких, как ИРНИТУ или ИГУ), чтобы школьники понимали, что в местных вузах они смогут продолжить свою карьеру олимпиадника и добьются результатов на соревнованиях.

Ещё один важный момент – выстраивание долгосрочных отношений с иркутскими компаниями как с потенциальными заказчиками на будущих специалистов. Многие начинают понимать, что таких специалистов желательно «вести» не со студенчества, а со школы, потому что ряд навыков формируется в 7–9 классах, в том числе алгоритмическое мышление.

Если говорить о взрослых, то были разные прецеденты: из Иркутска уезжали фирмы целиком или часть менеджмента. В то же время нередко специалисты живут у нас в городе, а работают по всему миру и прекрасно себя чувствуют. Тенденция к отъезду есть. Дальнейшее развитие ситуации будет зависеть от того, какой будет ситуация в России и в мире.

Самый реальный способ удержать специалистов в регионе – как абитуриентов, выпускников, так и взрослых – это стартапы и интересные проекты. В этом плане вперёд движется ИРНИТУ, где по федеральной программе в декабре 2022 года запустили стартап-студию, а создание своего стартапа приравнивается к защите диплома. Мы же рассчитываем, что через шаг в Иркутской области получится создать такую экосистему, где ребята ещё со школы будут делать свои проекты – чат-боты, приложения и так далее. Они могут быть как игровыми, имитационными, так и реальными, под заказчика.

– Как наши ребята-программисты смотрятся на фоне остальных регионов?

– На Международном студенческом чемпионате по программированию первые строчки среди российских участников обычно занимают Москва, Санкт-Петербург, Екатеринбург. Участники из Иркутской области с каждым годом улучшают свои результаты, но процесс этот небыстрый. В 2022 году нашим ребятам не хватило совсем чуть-чуть, чтобы выйти в мировой финал ICPC, а это очень серьёзное достижение.

– Какие проблемы в сфере образования, на ваш взгляд, сейчас существуют в России и в регионе?

– Вопросов очень много – начиная с бюрократизации и заканчивая уровнем зарплат. Вузы, условно говоря, являются заложниками федеральных государственных стандартов, которые спускаются сверху. Чтобы внедрить новую технологию, нужно преодолеть очень много препятствий. Специалистам-управленцам в этих сферах тяжело следовать нормативным предписаниям и при этом своевременно отвечать на вызовы времени и те изменения, которые сейчас происходят.

Ставка учителя с точки зрения зарплат по стране очень маленькая. Финансовая репутация этой профессии тоже не самая лучшая. В итоге абитуриенты не хотят поступать в педагогические вузы, а федеральные власти снижают им количество бюджетных мест.

Реформы государственной муниципальной системы образования, её изменения – это не вопрос предпринимателей. Взаимодействуя со школами и вузами, мы стараемся построить систему, которая будет работать рядом с государственной, взаимодействовать с ней, но при этом останется более-менее свободной от нормативных ограничений. Один из тезисов Байкальского образовательного манёвра как раз и заключается в том, что надо выращивать частные предпринимательские образовательные проекты.

У таких инициатив больше возможностей нащупать эффективные образцы и технологии. Особенно это актуально сейчас, когда идёт гигантская технологическая трансформация и в мире, и в России. Эти процессы наблюдаются во всех областях нашей жизни, в том числе в образовании, где появляются новые образовательные форматы, геймификация, виртуальная реальность. Всё это через шаг разломает старые подходы, на смену им придут новые.

«Байкальская правовая аномалия превращает всё в «кашу»

– Ваше имя ассоциировалось долгое время именно с туризмом. Почему вы решили сменить сферу деятельности и сделать упор на образование?

– Я бы не стал говорить, что сменил сферу деятельности. То, чем я сейчас занимаюсь, – это, по сути, образовательный туризм. Когда студенты приезжают к нам на сборы на неделю, они не только учатся, но и получают новые впечатления: например, в Байкальске посещают верёвочный парк на горе Соболиной, ходят в горы, отдыхают на Байкале и так далее. Именно в этом и кроется волшебная формула туризма для региона.

Сейчас у нас в основном развивается туризм обычный: приехали, отдохнули, уехали, забыли. Регион от этого ничего не получает, кроме оперативных финансовых доходов, а если, скажем, школьник или студент приезжает сюда учиться, он может остаться здесь. Бывает, что на сборы приезжают люди по нескольку раз, у них уже другое отношение к этой территории. Например, здесь остались знакомые, друзья, с которыми, повзрослев, можно реализовывать совместные проекты и так далее. То есть образовательный туризм на порядок более эффективный, чем обычный, с точки зрения долгосрочных целей. То же самое можно сказать про научный и медицинский туризм.

– За последние 10–15 лет региональный туристический рынок сильно изменился. Во-первых, за счёт того, что короткий турсезон расширился с трёх летних месяцев, захватывая зиму. Во-вторых, появился новый номерной фонд как в областном центре, так и за его пределами. Как вы оцениваете эти изменения? В правильном ли направлении движется отрасль?

– Я бы оценил изменения на три с плюсом. Да, растёт масштаб, в том числе благодаря увеличению номерного фонда. При этом байкальская правовая аномалия всё это превращает в «кашу», фактически системного территориального развития нет. Есть развитие стихийное. Нет нормального территориального планирования, нет функционального зонирования. Да и проблема туалетов, о которой говорили ещё 30 лет назад, никуда не делась.

Хотя можно было всё сделать на пятёрку – и грамотное зонирование, и туризм развивать гармонично: где-то образовательный, где-то событийный, где-то экстремальный, между собой их связывать, но этого не происходит. На данном этапе не получается развернуть качественную систему туризма на таком сложном объекте, как озеро Байкал.

– Надо ли в Иркутской области вообще делать ключевую ставку на туризм?

– Если мы сумеем наряду с обычным развить такие виды, как научный, образовательный, медицинский туризм, то однозначно да.