«Заставить полюбить читать невозможно»

Анна Рапопорт в конце августа побывала в нашем городе на фестивале «Этим летом в Иркутске». Педагог, экскурсовод, автор научных изданий о проблемах чтения и таких научно-популярных книг, как «Санкт-Петербург. Иллюстрированный путеводитель для детей и родителей», «История Новогодней ёлки», «К Пушкину в Лицей», Рапопорт относится к детскому чтению немного с позиции ребёнка, а не взрослого. Вернее, она понимает ребёнка, не возвышаясь над ним всей громадой своей глыбы кандидата педагогических наук. Позиция ребёнка простая: я не буду читать то, в чём много непонятных слов, дурацких имён, да и вообще всё занудно. Традиционная же педагогика в массе на практике (и это не вина, а беда школы) пользуется иным принципом: «Не важно, как вкусно сварена каша, в ней есть все витамины, а ну-ка открой рот и давись!» Считается, что ребёнок в силу своего ограниченного опыта не сможет выбрать полезную книжную «еду». А «вкусная» книжка – априори вредная. Так в попытке уберечь ребёнка от «газировки и чипсов», от «комиксов и Поттера» мы прививаем ему стойкое отвращение к книге как таковой.

На дискуссии в Иркутске Анна Рапопорт напомнила: все поколения разные, и сейчас мы видим, что изменилась сама система культурного досуга. «У детей, которые родились в доинтернетные времена, это примерно начало двухтысячных, часто не было выбора, что делать. Вспомните своё детство: что делать летом? Друзья разъехались, родители заняты. Слоняешься и берёшь наконец в руки книгу. Мой интерес к чтению, я точно знаю, возник потому, что больше было делать нечего, – говорит Анна Рапопорт. – Сейчас такого нет. Огромное количество досуговых развлечений, которые буквально на тебя лезут из всех углов, – гаджеты, телевизор, аудио. Проблема с формированием привычки к чтению сейчас связана с тем, что для чтения нужно одиночество. Процесс взаимодействия человека с книгой, на каком бы носителе она ни была – на планшете или бумаге, всегда очень индивидуален. А этого одиночества сейчас достичь достаточно сложно, когда у тебя нет мелькающего на экране контента и ты должен сосредоточиться и извлекать информацию из книг». Самый главный вопрос, по мнению Анны Рапопорт, на который нужно ответить: «Зачем нам нужно, чтобы ребёнок читал?» В числе ответов было: «Школа требует».

– Школа много чего требует, и в процессе, выполняя все её требования, можно развалиться на кусочки, – сказала Анна.

Чтение, по сути, нужно для двух вещей – это база для дальнейшего образования и это мир, который может тебя увести от настоящего, часто невзрачного, в какие-то удивительные другие миры.

– На лекции вы говорили, что есть школьная программа, а есть желание ребёнка – читать то, что интересно. А как совместить освоение программы и желание? Сыну 9 лет, а он как-то не жаждет читать длинные повествовательные тексты из этого «мучительного», как он выражается, школьного списка.

– Первое, что я хочу сказать, – заставить полюбить читать невозможно. Можно добиться только того, что человек будет прочитывать какой-то объём текста, даже не вникая в него. Это такой формальный результат. Если задача заключается в том, чтобы человек получил хоть какой-то интерес к сюжету, то надо действовать разными способами. В девять лет я вижу несколько решений. Во-первых, можно использовать аудиозаписи, аудиокниги тех произведений, которые необходимо узнать по программе. Можно поставить аудиофайл, попросить человека послушать. А затем начинается самое важное. В любом чтении самого процесса чтения довольно мало. До 10-11 лет книги с детьми обязательно нужно обсуждать. Буквально останавливаясь на тех местах, которые непонятны. Мы часто даже не можем представить, что детям непонятно. Нам, например, очевидно, что такое «советский». А для сегодняшних наших обычных детей это вообще непонятное слово. И таких слов очень и очень много.

Когда я начинала читать совсем с малышами, я буквально отсматривала, чтобы на странице было не более 2-3 непонятных слов. И спрашивала: «Что тебе непонятно? Какие слова тебе неизвестны?» Если мы этот этап пропускаем и не обсуждаем прочитанное, то ребёнок привыкает к тому, что чтение – это «звуковые обои», что-то там взрослые бубнят, бубнят. А вникнуть в это невозможно, потому что непонятно. Даже если ребёнок хочет. А сделать это в школе невозможно, потому что у учителя 30 детей, и тексты по программе надо строго пройти. Единственные, кто может справиться, – родители. Добиваемся своего либо через аудио, либо через чтение вслух, но останавливаясь и спрашивая: «Понял ли ты, о чём это?» Добавляя, поправляя. Всё это без крика, вежливо, вызывая желание читать дальше. Не надо ставить перед собой большие планы – за один вечер прочесть 20 страниц и всё обсудить. Это невозможно. По 1-2 страницы, но каждый вечер.

– Дети сейчас отличаются от тех, какие были 10 лет назад? От нас-то, понятно, уже сильно отличаются. Но что происходит? Они уходят постепенно в мир игр? Это ведь те самые миры, которые раньше давали книги.

– Понимаете, отличается среда, в которой они живут. Даже мы с вами, если вспомним обстоятельства жизни, в которых жили 10 лет назад, и сравним с тем, как мы живём сегодня, поймём, что это совсем разные обстоятельства. Дети же на самом деле очень разные как тогда, так и сейчас. Главное отличие сегодняшних детей – они гораздо меньше имеют общих знаний. В нашем детстве было много таких «впитанных с молоком» знаний. Мы все знали, когда родился Ленин, когда началась Великая Отечественная, это были «внедрённые» во всех нас знания, и это начиналось очень-очень рано, в детском саду. Вставление в мозг каких-то конструкций. Поэтому любой писатель, приходя в школу, мог рассчитывать, что он получит ответ на свой вопрос, на него ответят все дети. Сейчас это невозможно, потому что общих знаний нет почти ни у кого. За исключением, может, «Колобка» и «Теремка». И то русские народные сказки, которые, казалось бы, должны знать все дети, у огромного количества из них вызывают ненависть. Не хотят они это знать. И рассчитывать на то, что они все будут знать, кто такая Василиса Прекрасная, мы не можем.

Благодаря тому, что сейчас появилось много индивидуальных направлений, множество детей не ходят в школу, они на семейном обучении. То, что вдалбливается в школе, этим людям неизвестно. И наоборот. А современные детские тексты, которые могут позволить себе проходить ребята на семейном обучении, неизвестны в школе. Одинакового, общего нет. Когда вы работаете, надо ориентироваться на конкретных детей, которые перед вами. С детьми просто разговаривать, видеть в каждом ребёнке человека. И отталкиваться от интересов субъекта. Вот тебе интересны самолёты, давай будем читать книжки про самолёты. Там будет меньше непонятных для тебя слов. А соседке интересны принцессы, будем с ней читать про принцесс. И важно пытаться не выполнять школьную программу. Это априори невозможно – прочесть весь этот огромный список – даже для самого читающего ребёнка. У меня есть такие примеры. И каков результат? «Я всё прочитала, я всё это ненавижу». Зачем нам это нужно? Задача не в том, чтобы дети ненавидели книги, а в том, чтобы хотели их читать.

«Я всё прочитала, я всё это ненавижу»

Монотонное «отрабатывание» программы по литературе приведёт только к неприятию самого чтения, выведет его из «зоны удовольствия». А удовольствие – всегда стимул заняться этим ещё раз. Есть очень мощное влияние книг – в том, что, где бы мы ни находились, хоть в самом забытом богом месте, книга способна нас унести куда угодно и рассказать о тысяче мест. Одновременно идёт наш личностный рост – мы развиваемся, узнавая новое. «Кроме ужасных бытовых, социальных и всяких других условий, в которых кто-то из нас существует, есть ещё огромный мир, в который мы можем себя перенести благодаря книгам», – говорит Анна Рапопорт.

Книга – это один из инструментов постижения мира. Есть и другие, например живопись. Для значительной части художников чтение – это большое усилие, но они создают прекрасные картины. Это их способ изучения мира. Но ребёнок ещё не знает, кто он – чтец или художник, ему надо показывать всё. Важно заранее не закрыть эту дверь в книжный мир, вывесив на ней пожизненную табличку «Скучно и нудятина». И тут школа как раз не помощник, если учитель не гений. Сейчас программа, по крайней мере в 10-11 классах, вариативна, и талантливый учитель способен выбрать чтение «под класс».

Но образование в России всё более и более уходит в формализацию, ведутся разговоры о том, чтобы списки литературы были монолитными и утверждёнными раз и навсегда, как в советские годы. «Это, на мой взгляд, совершенно непродуктивный путь, и ничего, кроме нелюбви к русской литературе, мы таким способом не воспитаем», – считает Анна Рапопорт.

– В частных школах мы могли сами выбирать себе программу, – рассказывает она. – В начальной школе у нас было несколько типов уроков чтения, и один из них был такой: дети из дома приносили книжки, которые им нравятся. Кто-то – энциклопедии, кто-то – комиксы, кто-то – рассказы. Дети рассказывали про эти книжки. Очень важно, что у нас в школе не было оценок, они вообще не ставятся до 4 класса. Там другая система, поэтому никто не боялся высказываться. А дети умеют заражать друг друга. Ребёнок говорит: «В этой книге мне понравились эти картинки, а в другой книге – рассказ». И начинается взаимный обмен тем, что действительно интересно, а не навязано школой. И возникает привычка – обмен интересными сведениями о книгах. Были дети, которые на этот урок не приносили ничего, просто сидели в углу со словами: «Мы ничего не читаем! Мне нечего принести». Но через пару недель становится понятно, что мой друг Петя, с которым я только что в футбол гонял, принёс книжку, мама ему прочитала. И я тоже хочу прочитать, друг-то что-то прикольное в ней нашёл! Если этот процесс вовлечения в круг чтения не торопить, дети вливаются. Это были не книжки по программе. Это книжки, которые дети сами друг другу рекомендовали. И с каждым новым занятием детей, приносящих книги, становилось всё больше, больше и больше. Те, кто не читал, вдохновляясь примером своих одноклассников, начинали читать.

– Но как при таком подходе проходить программу?

– А вот вторым уроком в неделю у нас было программное чтение. Но при этом я очень внимательно смотрела, чтобы это был, условно говоря, не Гайдар, которого нынешним детям не понять, потому что вся идеология другая. Есть такой рассказ «Честное слово» Леонида Пантелеева, он входит в школьную программу. Главный герой стоит на часах. Когда современные дети читают его, они не понимают проблему. Им кажется, что этот мальчик сумасшедший. Почему он не ушёл домой? Поздний вечер, его все ждут. Он, по мнению современных детей, просто ненормальный. Он дал обещание какому-то незнакомому мужику. Что это за мужик? Сад закрыт, мама не знает, где он находится. А он стоит и делает маме плохо. Действительно, из нашей ситуации сейчас этот рассказ понять невозможно, если не провести огромную предварительную работу, почему была такая идеология, почему у детей было такое уважение ко взрослым в военной форме. Если сейчас человек в военной форме подойдёт к ребёнку, тот, скорее всего, убежит. С незнакомцами современным детям не советуют разговаривать вообще. И то же самое с Гайдаром. Всё, на чём строится та идеология, для современного ребёнка чуждо. Поэтому Гайдара мы в начальной школе не читали. Я заменяла Гайдара современными рассказами и стихами. Это могут быть стихи и проза про то же самое – про добро и зло, честность и верность, но только говорящие с современным ребёнком на современном ему языке. Через чтение, вовлечение в разговоры, через книжные прогулки, детский киноклуб ребёнок постепенно понимает, что читать книжку может быть интересно.

– Сейчас есть дома, где книг вообще нет. Это значит, что ребёнок в лучшем случае видит электронную книгу, а в худшем – вообще слабо представляет, что есть ещё что-то, кроме школьного учебника по литературному чтению. Или 2-3 домашних книжек.

– Да, у меня было несколько раз, когда ребёнок не мог принести на занятие любимую книжку, потому что у него дома нет ни одной книжки. Такое тоже случается. И мы начинали с того, что в сентябре-октябре с 1–3 классами отправлялись в библиотеку, нам рассказывали, где какие книжки стоят, как этим можно пользоваться. И они оставались, листали самые разные книжки, разрешалось брать что угодно: хочешь комиксы – бери комиксы. Что угодно. Были и дети, которым библиотеки не нужны, поскольку домашние библиотеки были такие, что их полностью удовлетворяли. Мои дети, например, такие. Они до 15 лет до библиотеки и не доходили, дома всё было. А есть дети, для которых библиотека – единственный способ вообще увидеть современные книги. И понять, что не только Маршаком и Чуковским можно увлекаться.

– А как быть с подростками? Говорят, что они начинают в 6 классе читать «Дубровского» и вообще ничего не понимают в этом произведении.

– Я и говорю о том, что школьная программа никогда не сможет привлечь ребёнка к чтению. Поэтому надо читать дома – и другое. «Дубровский» – далеко не тот текст, который вообще стоит читать в 6 классе. Вообще, вся школьная программа основана на устаревших текстах. Только супермастерский учитель сможет вытащить из «Дубровского» проблему, актуальную для шестиклассника. Поэтому я считаю, что это две самые разные истории: одна история – про программу, другая история – про любовь к чтению. Её через программу сформировать нельзя. Я всем своим ученикам и своим собственным детям разрешаю программу проходить через аудио или через кино. Но для себя в школьной программе выделяю несколько важных текстов. Для меня, например, это Гоголь. Я лично вечерами читала своим детям «Вечера на хуторе близ Диканьки», потому что сами они бы не смогли это прочитать. Это, как вы помните, огромные тексты с большой украинской фольклорной историей. Я читала вслух, мы останавливались и после каждого абзаца обсуждали, что это и как. Так прочитала им и всего «Тараса Бульбу». В школе учитель всю книгу им прочесть не сможет. Но это могут сделать родители, библиотечные, книжные клубы. Просто мы медленно читаем и подробно комментируем, что непонятно.

«Главное – обсуждайте»

Современные родители сталкиваются с тем, что они исправно читают своим мальчикам и девочкам, а привычка к чтению всё равно не формируется. Анна Рапопорт считает, что это оттого, что забывается вторая важная составляющая процесса – обсуждение книги. Если есть друзья, готовые болтать о книге, вопрос решается сам собой. А если нет? Родитель должен не только усадить за книгу и заорать: «Пока 20 страниц не будет, не встанешь отсюда!» Он должен сесть сам, потратить своё время дома, которое предназначалось на ужин, уборку или классный фильм, и читать вместе. Но и этого будет мало. Надо говорить, объяснять все непонятные слова, реалии давно ушедшей жизни. А кому из нас этого хочется?

«Да, это трудновато, – признаётся Анна Рапопорт. – Но у меня получалось. Однажды, это было лето, мы сутками сидели с сыновьями на даче и читали. Мне просто хотелось, чтобы они мимо Гоголя не прошли. Если бы я этого не сделала, они бы запросто проскакали, оценки бы свои получили, а текста бы никакого не знали. А есть тексты, на которые я откровенно «забиваю». То есть как прошли в школе, так прошли. Но, если есть какие-то важные для вас тексты, которыми вы хотите поделиться со своими детьми, садитесь, забывайте про дела и читайте. А главное – обсуждайте. Не знаю, что запомнят ваши дети из любимой вашей книги, писателя. Но они точно не пройдут просто мимо».

– А всё-таки в будущем сколько будет читающих детей, какой процент?

– Я не знаю. Сейчас это трудно сказать. И в советское время, не обольщайтесь, не все читали. Абсолютно не все. Чтение – это не только инструмент для развития какого-то внутреннего мира, это ещё и базовый инструмент образования. Обучиться читать и понимать смысл должны все. Это можно сделать на энциклопедиях, на каких-то простых инструкциях, на текстах учебников. Такого уровня чтение – оно обязательно для всех. А вот сказать, сколько детей может перейти от этого базового уровня к любви к книгам? Мне кажется, процентов 30–40. Если и дальше будет развиваться книжная индустрия, как сейчас, когда есть очень много разных книг, то читателей мы будем видеть. Причём не важно, чем увлекается ваш ребёнок, давайте ему выбрать самому. Сейчас есть книги и про ужастики, и про принцесс. Один мой собственный сын заканчивал 1 класс в обнимку со Стивеном Хокингом, потому что его очень увлекали эти космические вещи, второй – с книгами о морских приключениях. При этом у них никогда не пересекались интересы. У них не было книг, которые бы нравились обоим. У каждого был свой интерес, и это продолжается и сейчас. Они читают очень много, но при этом ненавидят школьную программу. Всё, что они читают для себя, очень далеко от школы. И я не вижу в этом ничего страшного, это такая особенность нашей школы. Всё нормально – растим читателя дома.