«Зыкину снимал, Великанову снимал…»

История нашего знакомства с Виталием Иннокентьевичем довольно примечательна. Тринадцать лет назад я пришёл на отделение журналистики в госуниверситет. В расписании занятий стояла фамилия Зоркина. Но никому из первокурсников она тогда ни о чём не говорила. И вот появился наш преподаватель. Несмотря на свои 72 года, он буквально влетел в аудиторию, поставил на стол увесистый портфель и извлёк оттуда старинную фотографию. «Покажу для начала вот это, – обратился лектор к аудитории. – Как думаете, что это такое?» На снимке было изображено судно. «Корабль», – протянул кто-то. «Не совсем точно. Парни, давайте думайте», – продолжался расспрос. «Военное судно», – сказал кто-то из присутствующих. «Это уже точнее, – обрадовался Зоркин. – Если говорить конкретно, крейсер. А слышал кто-нибудь о «Варяге», самом знаменитом русском крейсере?» К чести нашего курса, кто-то смог вспомнить о героическом эпизоде Русско-японской войны. Виталий Иннокентьевич выдержал паузу и сказал: «Так вот это он! Знаменитый крейсер! Подлинное фото начала двадцатого века!» Все вытянулись вперёд, чтобы поближе рассмотреть снимок.

Далее Виталий Иннокентьевич говорил о том, что каждый журналист должен избрать свою нишу. Вот он когда-то нашёл свою. Это исторические «разыскания». Да, именно такое слово, непривычное для уха первокурсника, произнёс Зоркин. Рассказывал он запальчиво. И показывал очень много редкостей из своей коллекции. За счёт столь уникального визуального ряда даже те, кто был далёк от истории, восприняли лекцию с интересом.

Но один эпизод того занятия запомнился особенно ярко. Виталий Иннокентьевич достал из своего вместительного портфеля пачку снимков и сказал: «Я же не только давние события изучаю. За свою журналистскую жизнь встречался со многими знаменитостями. Взять хотя бы наших звёзд эстрады и кино. Зыкину снимал. Великанову снимал. Пьеху снимал на Байкале. А вот Гурченко снимал в Москве на проспекте». Разумеется, речь шла о фотосъёмке. Но от неоднозначности выражения вся аудитория просто покатилась со смеху. И спустя долгое время на нашем курсе вспоминали, как силён Зоркин, снявший и Пьеху, и Гурченко…

«Из поколения несгибаемых»

Детство Виталия Зоркина прошло в Иркутске неподалёку от дома Волконских. Впоследствии он не раз говорил, что историческая атмосфера района сильно повлияла на его мировосприятие. По окончании средней школы юноша поступил на историко-филологический факультет Иркутского государственного университета. Ещё в школе Виталий почувствовал страсть к писательству и даже ошарашил окружающих, выдав целую повесть под эпичным названием «Скала любви». Вот почему теперь не было сомнения, какое отделение выбрать. Конечно, филологическое. Тогда, в 1955 году, одновременно с Виталием туда же пришёл и его ровесник Александр Вампилов. О том, что этот худенький парнишка станет выдающимся драматургом, иркутским литературным брендом, тогда ещё никто не догадывался. Но Саня, как звали его друзья, был надёжным другом и интересным собеседником. Обо всём этом впоследствии Виталий Зоркин написал в книге «Не уйти от памяти», посвящённой Вампилову…

В 1960 году, по окончании университета, Зоркин отправился в Улан-Удэ, где начал работать в газете «Правда Бурятии» в должности фотокорреспондента. Со временем он стал писать и развёрнутые очерки. Особенно привлекала историческая тема. Любил молодой автор жанр портретного очерка. Героями могли стать как люди, чьи биографии приходилось восстанавливать по историческим документам, так и те, кого ему посчастливилось увидеть воочию. Читая зоркинские очерки той поры, особо обращаешь внимание на двух героев. Первый – Андрей Дегтярёв, узник фашистских лагерей, человек с железной волей и неиссякаемой верой в жизнь. Второй – Иван Перфильев, ветеран Русско-японской войны. Рассказы каждого из них, увековеченные Зоркиным, представляют огромную историческую ценность.

Когда очерков о подобных людях стало довольно много, родилась книга «Из поколения несгибаемых». Надо заметить, что книги могло и не быть, если бы не жена Светлана. Виталий Иннокентьевич встретил её ещё в студенческие годы. Вниманием девушек он никогда не был обделён, но тогда влюбился с первого взгляда. И обрёл в Светлане Алексеевне верного соратника, способного поддержать в сложной ситуации, дать нужный совет. Вот и здесь жена посоветовала, что пора объединить газетные очерки в специальное издание. Оно вышло в 1965 году. Это была первая книга в творческой биографии Виталия Иннокентьевича.

«Ваша шаляпинская бабушка»

Одной из отличительных черт Виталия Иннокентьевича было то, что, отыскав интересную тему, он уходил в неё с головой. Ему всё время не сиделось дома. То он спешил в архив, то в библиотеку, то куда-то уезжал. Зоркин невероятно любил путешествия. Когда жил в Бурятии, проехался по местам ссылки декабристов. Несколько раз бывал в фольклорно-археографических экспедициях по Забайкалью, Западной Сибири и Якутии. В 1973 году колесил по тундре на собачьей упряжке. В 1989-м Виталий Зоркин участвовал в экспедиции по местам, связанным с сибирским следом Шандора Петефи. Наконец, в 1990 году проехал по маршруту, которым Антон Чехов за 100 лет до этого проследовал на Сахалин. И это ещё не всё. Зоркин совершил несколько зарубежных вояжей, из числа которых особенно выделялась поездка в Рим, состоявшаяся в 1967 году.

Пожалуй, путешествие на итальянскую землю не было бы таким любопытным, не будь двумя годами ранее одной занятной встречи. В 1965 году, находясь в Томске, Виталий Иннокентьевич услышал, что неподалёку, в поселении с забавным наименованием Курлёк, живёт старушка, хорошо знавшая самого Фёдора Ивановича Шаляпина. Это была Лидия Григорьевна Айвазова, в девичестве Енуровская, а по первому мужу – баронесса фон Зек. Надо ли говорить, что в Сибири она оказалась совсем не по своей воле. Но не озлобилась – осталась приветливой и общительной. Эта женщина и в преклонном возрасте не сидела без дела. Кропотливо создавала удивительный цветник вокруг скромного домика, где жила. А ещё любила контактировать с молодым поколением, вдохновенно рассказывая о дорогом её сердцу Шаляпине. èèè

Лидия Григорьевна была человеком поистине из другого мира. И молодой журналист был просто заворожён, слушая её рассказы. Зоркин просидел у Айвазовой целый день, а затем приехал ещё. Дальше была долгая переписка. Подписывалась Лидия Григорьевна довольно-таки трогательно – «ваша шаляпинская бабушка». Она дала своему иркутскому знакомому координаты дочери Фёдора Ивановича. Через некоторое время, находясь в Москве, Виталий Иннокентьевич побывал в гостях у Ирины Фёдоровны Шаляпиной. Это было в преддверии поездки в Италию. Узнав о том, в какую страну скоро отправится её гость, дочь великого баса была страшно рада. Ведь в Риме обосновался её брат – киноартист Фёдор Фёдорович Шаляпин. Там же была похоронена и их мать – Иола Игнатьевна. «Непременно посетите её могилу!» – попросила Ирина Фёдоровна. Она же помогла Виталию Иннокентьевичу связаться с братом.

Младший Фёдор Шаляпин, как правило, играл в кино эпизодические роли, но был человеком известным. И всё же это не помешало ему лично прийти в гостиницу, где остановились советские туристы. Общение было исключительно тёплым. Вернувшись домой, Виталий Иннокентьевич, в то время активно сотрудничавший с Улан-Удэнской студией телевидения, провёл передачу, посвящённую встречам с Айвазовой и детьми Шаляпина.

А от Фёдора Фёдоровича он получил по почте несколько открыток с видами Италии. На одной из них запечатлена Венеция. А на обороте – привет сибирякам. Вот эти строки: «Бурятским и русским телезрителям шлю мой привет из древнего Рима в Улан-Удэ в надежде побывать в вашем краю, где я, к сожалению, никогда не был, но мечтаю побывать. С приветом всем от Шаляпина Фёдора. 1967». Замечу, что в дальнейшем Виталий Иннокентьевич ещё встречался со своим римским знакомым в Москве.

То, что мною рассказано, является лишь одной из страниц творческой биографии неутомимого журналиста. Помимо близких великого баса он общался с такими легендарными людьми своей эпохи, как писатель Валентин Пикуль и поэт Павел Антокольский. Про артистов кино и эстрады уже сказано ранее. И, как правило, это интересное общение происходило именно во время поездок по стране, которых в жизни Зоркина было великое множество.

Светлана Алексеевна с юмором замечает: «Сколько же мой муж везде ездил! Посмотришь и думаешь: когда же он дома бывал? Как вообще столько успевал?» И вправду. Виталий Зоркин успевал и путешествовать, и выдавать несколько десятков газетных очерков в год, и работать над книгами, и растить детей. С 1975 года к этому добавилась преподавательская деятельность, начавшаяся с момента возвращения в Иркутск. Помнится, нам, студентам, Зоркин не раз говорил: «Моя дневная норма – 8 страниц». И добавлял небезызвестную цитату: «Душа обязана трудиться и день, и ночь, и день, и ночь». Кстати, насчёт «дня и ночи». Светлана Алексеевна подтверждает: её муж нередко засиживался за рукописями далеко за полночь, а утром как ни в чём не бывало шагал на работу.

В кабинете Зоркина

Виталий Иннокентьевич вёл активную творческую работу в самых разных направлениях. Занимался он и научной деятельностью. Она была связана с изучением сибирского фольклора. Результатом стала состоявшаяся в 1980 году в Минске защита кандидатской диссертации. В дальнейшем материал диссертационного исследования позволил издать две монографии: одна вышла в Новосибирске, вторая – в Иркутске.

Непосредственно в Иркутске увидели свет книги «Не уйти от памяти», «Сибирские землепроходцы и мореходы», «Роковая любовь великих людей», «Бывают странные сближенья: Пушкин и Сибирь», «В паутине интриг». Последнее издание в трёх томах освещает загадки смерти трёх русских императоров – Петра III, Павла I и Александра I. Особенный интерес представляет материал о последнем, поскольку в своё время Зоркину посчастливилось познакомиться с потомками курьера Маскова, который, по легенде, был похоронен вместо царя.

Отдельно надо упомянуть масштабный исторический труд «Иркутские градоначальники» – два огромных тома. В них детально проанализированы политическая деятельность и историческая роль иркутских воевод, вице-губернаторов и губернаторов периода 1661–1805 годов. Труд имеет огромное значение, потому что в советское время работа царской администрации освещалась лишь в чёрном свете. Хотя понятно, что и позитивных, и негативных деяний было немало в любую эпоху. Здесь же мы видим поистине многоаспектное рассмотрение каждой из персон.

Наряду с написанием книг и преподаванием Виталий Зоркин в последние годы жизни провёл немало передач на Иркутском радиоканале. Большую часть из них – в рамках цикла по истории отечественной песни. Заметим также, что он был избран действительным членом Петровской академии наук. А ещё помимо вполне закономерного членства в Союзе журналистов входил и в Союз писателей…

Сердце Виталия Иннокентьевича перестало биться три года назад – в июле 2019 года. И так уж получилось, что лишь после его ухода из жизни, работая над справкой о Зоркине для университетского сайта, я пришёл к нему домой и переступил порог рабочего кабинета моего учителя. Без преувеличения отмечу: стоял очарованный. По всем стенам – книги, книги и ещё раз книги. Располагались они где-то в два ряда, а где-то даже в три, при этом были расставлены со вкусом. «Внушительно?! – усмехнулась Светлана Алексеевна Зоркина. – На многих так действует. Вот мне как-то плохо стало. Приехал врач скорой помощи. Он как зашёл сюда, так и не хотел уходить. Обо всём на свете забыл. Вот такая атмосфера!»

Очень многие книги, которые довелось здесь увидеть, подарили Виталию Иннокентьевичу их авторы. Среди них скромно стоит и небольшая книжечка с дарственной надписью, сделанной рукой незабвенного друга – Александра Вампилова.

Светлана Алексеевна с гордостью заметила: «А ведь самое главное не то, что он всё это собрал. Самое главное в том, что он всё это читал. Открой любую книгу – уйма закладок, карандашных пометок». Естественно, я решил проверить. И убедился, что это действительно так.

Виталий Иннокентьевич принадлежал к числу тех людей, которые жили для идеи. Коммерческая выгода для него никогда не была в приоритете. Так, получив от родственницы декабриста Волконского уникальный семейный архив, он впоследствии безвозмездно передал его в дар Иркутскому музею декабристов. Вот и Светлана Алексеевна решила продолжить дело мужа. Сегодня заметную часть его библиотеки и архива она передала на хранение в Иркутский художественный музей и Гуманитарный центр имени семьи Полевых. Так что собранное Зоркиным в ходе «разысканий» будет служить обществу. Но, разумеется, главное – это его творческое наследие, к которому историки, журналисты и краеведы, безусловно, будут обращаться.