Байкалу-то, как водоёму, всё равно, что бы в него ни сливали. Да хоть неочищенные стоки всей нашей иркутской промышленности! Можно сжечь все леса на берегах – Байкал переживёт. Пройдут века и тысячелетия, исчезнет человечество, но озеро восстановит себя. Вырастут новые деревья, вода, может быть, и не будет такой же прозрачной и холодной, но снова будет полна жизни. Другой. Такой, которая, может, нам бы и не понравилась.

Да здравствует спирогира!

А то, как Байкал умеет приспосабливаться к вредителям-человекам, мы видим на примере спирогиры. Эти нитчатые водоросли нам жутко не нравятся – на ощупь противные, зелёной своей слизью портят красивые виды, дурно пахнут, выброшенные на берег. Но они идеально поедают нитраты и фосфаты, которые мы с вами активно добавляем в священное озеро из никогда не выгребаемых якобы выгребных ям, из неочищенных стоков якобы очистных сооружений. Вот и нечего на спирогиру обижаться. Наоборот, да здравствует спирогирочка милая, которая за нас чистит байкальскую воду!

В целом Байкал с его 23 тысячами кубических километров воды мы ещё не убили. Многочисленные исследования пелагиали (центральной глубинной части) озера говорят о том, что Байкал пока не чувствует человека, за многие годы учёные не обнаружили существенных изменений качества воды. Но резко меняются прибрежная зона озера и заливы в районе массовой исторической и новой застройки. Хороший плохой пример – это Мухорский залив. Когда-то поражавший чистейшим песчаным дном и тёплой водой, он, как магнит, притянул наш народ правдами и неправдами построить на своих берегах целую большую деревню. Вот и пропали в заливе тишь да благодать. И дело даже не в звуках музыки да бесчисленных катерах и гидроциклах, а в том, что вся гадость человеческая, истекая в подземных водах, спровоцировала бурную эвтрофикацию (рост водорослей) залива, вода помутнела и стала ещё теплее, но перестала циркулировать и самоочищаться. Ил и тина, практически болото – вот будущее одного из лучших заливов озера. Или взгляните на Чивыркуйский залив в августе, тот самый, где щуку, образно говоря, можно было на голый палец ловить. 20, 30, 50 катеров, каждую ночь сливающих за борт все прелести своей жизнедеятельности. Что теперь в наличии? Красавица спирогира, за которой воды не видно, да воспоминания о былой рыбалке за рюмочкой.

Всё очищать и перерабатывать

У Байкала живёт около 140 тысяч человек. А более или менее настоящие, но уже архаичные и требующие модернизации очистные сооружения есть только в Байкальске. Селенга, дающая более 50% притока, приносит примерно 80% всей массы загрязнений в озеро. Она превратилась в настоящую сточную канаву для Монголии и Бурятии. Хотим чистых прибрежных вод? От непереработанных стоков нужно избавляться в первую очередь. Договориться о переработке с соседней Монголией и каждый населённый пункт, гостиницу или турбазу снабдить канализационными или локальными очистными сооружениями, созданными на самых высоких технологиях с самыми высокими степенями очистки и переработки. Во многих случаях добиваясь нулевых неадаптивных с уникальным байкальским биоценозом выбросов. При этом, безусловно, нужно создавать централизованные системы водоснабжения в поселениях, чтобы и в Больших Котах с Портом Байкал, и в Заме с Онгурёном люди жили в соответствии со стандартами 21 века.

Первым делом туалеты

А как же с туризмом? Большие туристические начальники приказали в 2024 году принять на Байкале 3,5 миллиона туристов. А новая государственная корпорация «Туризм.РФ» вообще спланировала к 2035-му привозить к нам 9 миллионов туристов в год! Мы радостно щёлкнули каблуками, решительно пообещали и… ничего не сделали для этого. Государственный аэропорт больше 2 миллионов пассажиров принять не может, да и ветшает на глазах. Гостиниц нормальных, приют-кордонов, палаточных кемпингов, трейлер-парков нет, водного байкальского транспорта нет, причалов нет, дорог нет, троп и смотровых площадок нет. И ни одного современного общественного туалета тоже нет.

Даже в Иркутске в самом людном месте на бульваре Гагарина лет за двадцать ни один мэр не может туалет восстановить. Люди-то всё равно приедут, так как по телевидению и в Интернете идёт нескончаемая реклама байкальской уникальности и удивительных красот. И куда они пойдут по естественным потребностям? С резью в глазах в смрадный деревенский нужник или под куст? Посмотрите, что творится у летних кафе на Перевале за Баяндаем по дороге на Малое Море. Нам не стыдно гостей туда водить? Грош нам цена, если мы не построим сотню-другую современных тёплых, с хорошим оборудованием, чистых и красивых туалетов в самых необходимых местах. И именно с этого, а не с жизнерадостных докладов о готовности нужно начинать.

Стесняемся, что ли, государственно-частную программу строительства туалетов сделать? А вот японцы или немцы со шведами и даже ботсванцы (сам в сельве видел!) строить туалеты и даже супертуалеты для туристов не стесняются.

У проблемы туалетов и переработки отходов кроме гуманитарной есть и другая сторона – экологическая. Извините, но каждый из нас производит до 2 килограммов продуктов жизнедеятельности ежедневно. Так вот, если мы не соберём и не переработаем всё это, то от 3,5 миллиона туристов и обслуживающего их персонала фекалий попадёт «под куст» в объёме примерно 600 железнодорожных цистерн в год! А потом всё с грунтовыми водами разгрузится в озеро. Вот спирогира-то обрадуется!

Славный корабль – омулёвая бочка

Байкальский флот размножается взрывообразно. Никто не знает его точную численность на озере, потому что ГИМС, например, учитывает общее количество маломерных судов в акватории Байкала и Ангары. Оценочно в летние месяцы на плаву до трёх тысяч больших и малых судов, которые производят от 20 до 30 тысяч кубометров жидких отходов за сезон.

Угадайте с одного раза, куда все эти бытовые и нефтесодержащие отходы деваются, если единственное судно-сборщик пришвартовано в Порту Байкал? Да ещё и за сданные отходы заплатить нужно по тарифам, соизмеримым со стоимостью топлива. Со стыда сквозь палубу проваливаются, слезами раскаяния обливаются капитаны и… сбрасывают всё за борт, мол, Байкал велик, всё переварит. А вот и не переваривает, к сожалению.

В августе 2009 года я погружался на глубоководном аппарате «Мир» в километре от Толстого Мыса до дна на глубину 1370 метров. Каково же было удивление нашего немногочисленного экипажа, когда среди придонных гидробионтов мы увидели смятую банку из-под «Колы» и два пластиковых стаканчика! Видавший виды пилот «Мира», погружавшийся на «Титаник» и на Северном полюсе, был просто поражён, и мы потом долго рассуждали об ответственности перед нашими потомками за чистоту планеты. Безусловно, срочно нужно восстановить причалы по всему побережью озера, оборудовать их безопасными заправками, танк-контейнерами и контейнерами для бесплатной выгрузки отходов с кораблей, иначе мы рискуем безвозвратно загадить доставшуюся нам в первозданном виде природную жемчужину – Байкал.

О БЦБК и Росатоме

О конфузе Росатома и его структуры «Федеральный экологический оператор» в Байкальске уже много сказано. ФЭО, призванный ликвидировать накопленный вред окружающей среде от деятельности Байкальского ЦБК, почему-то не стал привлекать научный и инженерный интеллект госкорпорации, а нанял некую странную проектную контору с «трёхкопеечным» уставным капиталом и без соответствующего опыта и специалистов. Не заморачиваясь проведением конкурса по выбору технологий переработки шлам-лигнина и других отходов, мол, сами с усами, ФЭО Росатома так и не смог за полтора года сделать проект, провести полноценные опытно-промышленные испытания на реальной площадке БЦБК.

Но отчёты типа «ура, всё сделано» шли на самый верх. Легко было обманывать больших начальников, потому что они верили авторитету Росатома, а зря. Нужно было проверять. Обманутыми оказались иркутский губернатор, министр природных ресурсов России и даже зампред правительства страны, президент Российской Академии наук да и мы все, ожидавшие развязки уже какого-то бесконечного спектакля про Байкальск.

Но король-то оказался голым. Всё нужно начинать сначала. На мой взгляд, только открытость, честность и способность слышать доброжелательные предложения реальных экспертов, учёных, инженеров, экологов могут помочь Росатому восстановить своё пошатнувшееся реноме в глазах россиян. Ну и, конечно, в качестве проектировщиков нужно звать лучшие институты корпорации. Однажды один мой товарищ сказал, что БЦБК напоминает ему плевок на иконе, который хочется немедленно стереть. Он прав. Байкал для нас сакрален, и, не очистив его от наследия комбината, нельзя говорить всерьёз о сохранении озера. Мяч на стороне Росатома. Посмотрим.

Кто испортил воздух над Байкалом?

На расстоянии 200 километров на северо-запад распространяется так называемая зона атмосферного влияния Байкальской природной территории. То есть всё, что дымит в Усолье, Ангарске, Шелехове и Иркутске, вредно для Байкала. В основном это Усольская ТЭЦ-11, Ангарские ТЭЦ-9 и ТЭЦ-10, Ново-Иркутская ТЭЦ с Шелеховским филиалом, котельные мебельной фабрики и авиазавода в Иркутске-II ну и, конечно, ИркАЗ и Ангарская нефтехимическая компания. ИркАЗ по планам Русала ожидает масштабная реконструкция с переходом на технологию обожжённых анодов, в результате которой выбросы сократятся многкратно. На АНХК Роснефть много лет проводит модернизацию, которая кроме экономического эффекта приносит ощутимый экологический результат. Например, в 2020 году выбросы компании сократились на 3700 тонн в год и стали суммарно меньше, чем генерирует одна только Усольская ТЭЦ-11. Котельные скоро – со строительством теплового луча из Ангарска – исчезнут.

А вот с ТЭЦ просто беда. Они построены по технологиям середины прошлого века. Суммарно эти ТЭЦ выбросили в 2021 году в атмосферу более 180 тысяч тонн отходов, включая сажу с тяжёлыми металлами вплоть до урана, оксиды азота и серы, способные выпадать кислотными осадками. Увы, фактически живя на природном газе Ковыкты, Дулисьмы, Правобережья и цепи малых газоконденсатных месторождений, мы профукали промышленную газификацию области. Сотрудники «Газпрома» правы, говоря, что газа нам не видать, как собственных ушей. Но есть много дорогих, но эффективных технологических решений по снижению выбросов типа котлов для сжигания угля в кипящем слое, современной газоочистки. Пора, пожалуй, этим вопросом заняться. Тема эта государственной важности, в конце концов, это наследие СССР, и не грех ради этого и ресурсы страны привлечь.

О священной корове экологии

Есть у нас одна крупная структура, об опасности которой для Байкала говорить не принято. Однажды я хотел поинтересоваться количеством аварий в этой компании, чтобы понять, какова вероятность аварии у нас. Так на меня зашикали, мол, что ты! Сейчас за тобой придут парни откуда надо! Нет таких данных! Как это: аварии есть, а данных нет? Как вы думаете, про какую компанию идёт речь? Конечно, про РЖД. Ежегодно РЖД перевозят миллионы опасных и особо опасных грузов прямо по берегу Байкала в более чем 200-километровой зоне по Транссибу и примерно 40-километровой по БАМу. Там и химикаты, и яды, и нефтепродукты. А аварии на железной дороге случаются регулярно. Никакая страховка груза не спасёт Байкал при катастрофе. От того, что ВСЖД приобрела очень важный анализатор загрязнения воздуха, угроза экологии, исходящая от неё, никак не уменьшилась. Может, пора уже открыто оценить эту угрозу, поискать технические решения для снижения рисков, а «парни откуда надо» нам только помогут?

Я сознательно не затрагиваю очень болезненную тему «байкальской правовой аномалии». Разве это нормально, когда мэр за строительство нужной дороги попадает в тюрьму или когда династийные старожилы оказываются без права собственности на свои родовые дома? Разве это хорошо, когда пьяного капитана-браконьера и загрязнителя некому остановить, так как целых 17 госорганов надзирают над флотом, а у семи нянек дитя без глазу? Это отдельный пласт юридико-социальных проблем, требующих обязательного решения.

Почему же так много проблем на Байкале? У нас есть специальный Федеральный закон «Об охране озера Байкал», создана правительственная комиссия под руководством вице-премьера страны, работает проектный офис федерального проекта «Сохранение озера Байкал» в Министерстве природных ресурсов, трудится Байкальская природоохранная прокуратура, царствует «Заповедное Прибайкалье», объединившее заповедник и национальный парк, а дела всё хуже и хуже? Беда в том, что каждая структура видит в законе возможность и право для себя не решить проблему, а что-нибудь запретить. Закон принят 23 года назад и, к сожалению, стал архаичным, буквально препятствует здравому развитию событий на озере. Вот, к примеру, погибает темнохвойный лес на Хамар-Дабане от вирусной водянки, а рубить его по закону нельзя.

С чего опять начать?

В 1988 году прошла у нас в Иркутске Первая международная общественная экологическая экспертиза «Байкал». Органы власти страны и регионов искали модель управления Байкальской территорией. Более 300 человек – учёные, общественники, представители власти – в течение 18 дней проводили очень взрослую организационно-деятельностную игру под руководством ведущих методологов страны Попова и Щедровицкого. Именно там была продумана модель включения озера Байкал в перечень объектов Всемирного природного наследия ЮНЕСКО, родилась идея написания специального закона о Байкале. И много ещё чего полезного. Но через 3 года, в 1991 году, страна стала другой, и многое из задуманного просто забылось. Пора, пожалуй, повторять.

Нужно собрать под эгидой Правительственной комиссии и властей Бурятии и Иркутской области местное самоуправление, учёных, депутатов всех уровней и сословий, промышленников, вредных экологических общественников, юристов и выработать рецепты решения неразрешимых на сегодняшний день проблем, смоделировать новую, а главное, эффективную модель управления Байкальской территорией, подготовить радикальные поправки в закон о Байкале, чтобы и волки (туристы) были сыты, и овцы (туземный народ) целы, а Байкал чист и полон омуля с нерпой нам всем на радость.