Поток туристов на Байкале в ближайшие несколько лет значительно увеличится. По крайней мере, так посчитали сразу несколько участников круглого стола. Директор Лимнологического института СО РАН Андрей Федотов предположил, что количество людей, приезжающих на Байкал, может увеличиться с 2 миллионов – это пик, достигнутый до пандемии, – до 5 миллионов в год. Уточним: по данным из отчётов Агентства по туризму Иркутской области, в 2019 году регион посетили немногим более 1,8 млн человек, в том числе 367,8 тыс. иностранцев. Министерство туризма Республики Бурятия, в свою очередь, отчиталось о том, что в коллективных средствах размещения, то есть гостиницах и тому подобном, за тот же год остановились 407,4 тыс. человек, из которых 49,7 тысячи приехали из-за рубежа. В то же время в государственном докладе «О состоянии озера Байкал и мерах по его охране в 2017 году», последнем из опубликованных до настоящего времени, сказано, что пять лет назад в обоих регионах побывало почти 2,7 млн туристов.

«Мне кажется, нет гарантий, что турпоток может увеличиться: слишком много других входящих обстоятельств, – осторожно заметила учёный секретарь научного совета СО РАН по проблемам озера Байкал Ирина Орлова. – Помимо того, что народ захочет отдыхать, у него может не быть такой возможности». К примеру, за пять лет, прошедших с введения санкций в 2014 году до появления первого штамма коронавируса в конце 2019 года, туристический поток в Иркутской области вырос на 39,9%, или на 522,3 тыс. человек. В 2021 году, когда были ослаблены ковидные ограничения, восстановительный рост составил 48,6%, или 405,5 тыс. человек. В Республике Бурятия турпоток в прошлом году увеличился на 3,4%. Впрочем, тогда для российских туристов не были полностью закрыты многие зарубежные направления.

«Инфраструктура не готова нигде»

Как бы то ни было, события нескольких прошедших лет ещё раз убедительно продемонстрировали отсутствие инфраструктуры, готовой принять большое количество людей без ущерба для экосистем озера и его побережья. В государственном докладе 2017 года отмечено повышение концентрации среднего содержания азота и фосфора у истока Ангары, то есть в районе посёлков Листвянка Иркутского района и Порт Байкал Слюдянского района Иркутской области, на Селенгинском мелководье, в Баргузинском заливе и на северном Байкале, в зоне влияния Байкало-Амурской магистрали. Это прямое следствие попадания органики в озеро. «Может быть, не все присутствующие знают картину, которая сложилась сейчас в Листвянке, самом легкодоступном поселении на западном берегу, – рассказал директор Байкальского музея СО РАН Александр Купчинский. – В выходные дни и в праздники на дороге от пристани «Рогатка» до конца посёлка – в тупике длиной четыре километра – сплошной затор. Иногда к музею, который находится в начале поселения, просто невозможно проехать – всё заставлено машинами. А инфраструктуры в Листвянке нет вообще, абсолютно».

Та же картина наблюдается практически в любом населённом пункте на побережье Байкала. Современные очистные сооружения, по большому счёту, есть только в Байкальске и Выдрино. В городе, расположенном в Слюдянском районе Иркутской области, их ввели в эксплуатацию в августе 2008 года, а в посёлке Кабанского района Республики Бурятия запустили в тестовом режиме в начале марта 2022 года. Остальные имеющиеся очистные сооружения построены ещё в советские времена и не отвечают современным требованиям. «Получилось так, что у нас инфраструктура не готова нигде, – констатировал председатель подкомитета по охране озера Байкал комитета Государственной Думы по экологии, природным ресурсам и охране окружающей среды Николай Будуев. – Это неофициальная точка зрения, но, если по-хорошему, надо было бы на несколько лет вообще прекратить весь туризм [на Байкале] и сначала её сделать, начиная с дорог и парковок и заканчивая очистными сооружениями, а потом уже людей запускать. Конечно, этого не произойдёт. Но есть тревога, что нашествие туристов приведёт к коллапсу целый ряд поселений».

Год назад президент России дал поручение правительству страны направить 14 млрд рублей на реконструкцию и строительство очистных сооружений в Республике Бурятия, работа которых напрямую влияет на состояние Байкала. Предполагается, что эти средства до 2024 года направят на 21 объект. В феврале нынешнего года пресс-служба Министерства строительства и жилищно-коммунального хозяйства России также сообщила о том, что в нынешнем году на строительство и модернизацию очистных сооружений в Забайкальском крае, Республике Бурятия и Иркутской области планируют израсходовать 3,3 млрд рублей. Прежде всего речь идёт о правобережных очистных в Улан-Удэ и объектах в Хилке и посёлках Жипхеген и Тарбагатай в Забайкальском крае. Кроме того, средства направят на продолжение реконструкции КОС правого берега Ангары в Иркутске, что также призвано уменьшить объём сброса загрязнённых стоков в водные объекты Байкальской природной территории.

Без пластика и фосфатов

Тем временем депутаты Государственной Думы подготовили законопроект, предусматривающий ограничение использования фосфатосодержащих средств на Байкальской природной территории. «В основном он коснётся Бурятии – водосборной зоны, – пояснил Будуев. – Речь идёт о том, чтобы запретить продажу моющих средств, содержащих более 5% фосфатов и фосфонатов, и тем самым сократить воздействие тех факторов, которые способствуют «цветению» Байкала». Соответствующие поправки к федеральному закону об охране озера были подготовлены и внесены в Госдуму ещё в ноябре 2021 года. Однако 27 января авторы – Будуев, председатель комитета по экологии, природным ресурсам и охране окружающей среды Дмитрий Кобылкин, первый заместитель председателя комитета по вопросам собственности, земельным и имущественным отношениям Сергей Тен и первый заместитель председателя комитета по туризму и развитию туристической деятельности Николай Валуев – отозвали их.

Взамен они тут же внесли новый законопроект, согласно которому федеральный закон предлагают дополнить пунктом о запрете розничной продажи фосфатосодержащих синтетических моющих средств в Центральной экологической и буферной экологической зонах Байкальской природной территории.

То есть в пределах той части водосборной площади озера, которая находится в границах России. Из материалов, размещённых в системе обеспечения законодательной деятельности, следует, что поправки планируют рассмотреть в первом чтении на апрельской сессии Госдумы.

Старший научный сотрудник отдела аграрного, экологического и природоресурсного законодательства Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ Михаил Пономарёв считает целесообразным также как минимум ограничить оборот одноразовой пластиковой посуды и подобных изделий на Байкале. Такие меры в том или ином виде предприняли 120 государств мира, уникальность озера просто не позволяет остаться в стороне. «Поскольку есть определённые проблемы в закреплении этого запрета на уровне федерального законодательства, поддержать чистоту Байкальской природной территории можно путём его проработки и введения в её границах, – отметил Пономарёв. – Очень важно сделать такой существенный экологический шаг вперёд, использовать эту важную в природном отношении территорию для отработки пилотного проекта, тем самым предотвращая её загрязнение микропластиком. Это очень и очень серьёзная проблема, которая пока не оценена на уровне Федерации, хотя о ней говорят учёные». Запрет может быть введён поэтапно. При этом следует предусмотреть и ограничение на складирование пластиковых отходов – одноразовой посуды и столовых приборов, пакетов, сумок и мешков. «Это всё вопросы обсуждаемые, дискуссионные, но совершенно однозначно очень важные и значимые», – резюмировал Пономарёв.

Запретить нельзя ослабить

Уже действующие на Байкальской природной территории ограничения, в свою очередь, нуждаются в ревизии. «Конечно, со стороны надзорных органов мы можем запретить всё, что не соответствует [её особому режиму], – заметил Андрей Федотов. – Но всё равно запреты обойдут. Мы понимаем, что поток туристов не остановить, но надо с минимумом потерь для Байкала выйти из этой ситуации. Всё ослаблять не вариант, но придётся, по моим ощущениям, сделать какие-то послабления». Ирина Орлова считает, что вопрос о смягчении природоохранных требований в научном сообществе ставить в принципе нельзя. «Потому что, возможно, наука – это пока единственная преграда, с которой хотя бы делают вид, что считаются», – уверена учёный секретарь научного совета СО РАН по проблемам озера Байкал.

Будуев добавил, что к любым изменениям в законодательстве, которые предполагают послабление существующих запретов и ограничений, следует относиться с крайней осторожностью. «Смягчить-то легко, попробуй потом обратно немножко гайки закрутить», – подчеркнул он. С депутатом Госдумы отчасти согласился председатель правления общественной организации «Байкальский центр гражданской экспертизы» Юрий Фалейчик. При этом он указал на то, что в действующем законодательстве есть противоречия, совокупность которых местные жители и предприниматели уже окрестили байкальской правовой аномалией. «Безусловно, из неё нужен какой-то выход, – заключил он. – Безусловно, Федеральный закон «Об охране озера Байкал» требует модернизации, но ни в коем случае не смягчения. Обстоятельства изменились, и его надо подстраивать под условия современной жизни, в первую очередь обращая внимание на то, что речь идёт об объекте Всемирного природного наследия ЮНЕСКО, который мы обязаны передать будущим поколениям в том первозданном виде, в каком получили его сами».

«Весь хребет будет рыжий»

Впрочем, не все проблемы Байкала можно решить, просто пересмотрев законодательство. Исполняющий обязанности директора Сибирского института физиологии и биологии растений СО РАН Виктор Воронин обратил внимание на то, что часть юго-восточного побережья озера вблизи Хамар-Дабана находится на грани экологической катастрофы. «В ближайшие пять лет там погибнет 70–80% древостоя, – предупредил учёный. – Кедр уже погиб на 40%, к нему добавится пихта. Весь хребет будет стоять рыжий в ожидании подходящего момента для пожара». Во многом причина кроется в изменениях климата, повлекших развитие нетипичных для сибирской тайги болезней и появление вредителей. Отчасти виной тому и ограничения на борьбу с ними, действующие в Центральной экологической зоне Байкальской природной территории.

Кедровые деревья, в частности, оказались поражены бактериальной водянкой. Пихту угнетает уссурийский полиграф – жук-короед, который распространён на Дальнем Востоке, но был завезён на юг Сибири вместе с древесным материалом. Использование авиации для борьбы с ним, как и с другими вредителями леса, в Центральной экологической зоне Байкальской природной территории запрещено. Вдобавок деревья поражены до такой степени, что опыление ядохимикатами с воздуха эффекта уже не даст. «Сейчас мы размещаем там объекты туристической инфраструктуры: этими лесами окружён Байкальск, на пике Черского та же песня, как и на Мамае, из которого делают что-то вроде горнолыжного курорта местного значения, – отметил Воронин. – Возникает реальная угроза жизни и здоровью людей, которые будут там находиться. Всё упирается в проблему, что сейчас нельзя ничего сделать, чтобы предотвратить это. Там горный рельеф, из-за которого сложно вырубить лес, но можно хотя бы сделать противопожарные разрывы и провести санитарные рубки. Однако санитарные рубки стали синонимом воровства леса, и беда не в том, что лесопатологи, которые их разрешают, – корыстные люди, а в совершенно дурном регламентирующем законодательстве».

Сложность есть и в организации тушения лесных пожаров. Функции борьбы с ними возложены на арендаторов лесных участков. В тайге в районе Хамар-Дабана их нет, но они работают на территории сопредельных лесхозов. Однако ни у одного из них нет лицензии на деятельность по тушению пожаров, которая должна быть по законодательству. Силы МЧС России, в свою очередь, работают только в селитебной зоне. «Никакими нормативно-правовыми актами не определены возможности привлечения населения, – добавил Воронин. – Когда там лес заполыхает, тушить его будет некому». Будуев согласился с тем, что это ещё одна из наиболее важных проблем. И она требует отдельного решения.