– Достоевский в театре кукол? Игорь Александрович, расскажите, почему такой выбор материала.

– Мы давно обсуждали с руководством театра возможность постановки Достоевского, для спектакля же имеет большое значение, какая труппа, какая сцена в театре. В «Аистёнке» сцена довольно камерная, поэтому и история должна быть не кричащая, личная. Но это во-вторых, а во-первых, «Дядюшкин сон», одна из ранних повестей, написанных Достоевским, – это прекрасный сценический материал. Честно скажу, давно хотел поставить это произведение, сама история очень соблазнительная. Это острохарактерная вещь, где есть возможность выразиться актёрам, «похулиганить», это практически водевиль с его искромётностью, быстрой сменой настроений и характеров. К тому же этот материал очень совпадает с моим теперешним мироощущением.

– Жанр спектакля вы определили как «сентиментальная комедия»…

– «Дядюшкин сон» – это метафора хрупкости, скоротечности жизни, которая проносится очень быстро. Тема уходящей жизни, старости сама по себе очень сентиментальная и трогательная. Сам сюжет довольно комичен, налицо все признаки сатиры. Это такой психологический приём – найти путь к зрителю через смех, и тогда тема начинает звучать. Мы постоянно балансируем на стыке смешного и трагического. В спектакле есть моменты, когда можно от души посмеяться и поплакать одновременно.

– Ваши работы всегда современны. Насколько актуален, по вашему мнению, этот спектакль?

– Он поднимает сразу несколько проблем. Во-первых, это проблема мещанства, которая, к сожалению, по-прежнему актуальна. Я имею в виду узколобие человека, наши мелкие потуги, неспособность мыслить обобщениями и видеть истинные вещи, стремление соответствовать каким-то лекалам, социальным клише.

Во-вторых, произведения классики всегда актуальны и современны – это срез всех времён. Современность – она ведь не во внешней фактуре, она в идее, звучании. Человек испытывал одинаковые чувства и 100, и 150 лет назад, стремления, пороки всё те же. Изначально у меня не было задумки как-то хайпить на этом материале, потому что он не нуждается в осовременивании, в острой интерпретации. Для меня данная история – это некая дань прощания с уходящей натурой, прощание с романтикой, которой в наше время становится всё меньше и меньше. Спектакль-ретроспектива, спектакль-воспоминание, где Дядюшка смотрит свои чёрно-белые фотографии.

– В спектакле используются два параллельных плана – кукольный и живой. Расскажите, для чего придуман этот приём?

– Он обусловлен тем, что в этой истории все друг другом манипулируют, все друг другу морочат головы. Режиссёр спекулирует на чувствах, на святом, играет на струнах души практически всех персонажей. Манипулирует людьми, как марионетками, поэтому есть сама кукла, есть живой план, есть разные системы кукол. Этот спектакль балансирует на грани театра кукол и театра предмета, так как это ведь всё-таки сон, а сон – это всегда территория сюра, поэтому в спектакле используются разные приёмы.

Сама эта история достаточно смешная, наша задача была в том, чтобы выразить её в кукольной форме, в гротеске. Достоевский недаром назвал этот городок Мордасов, поэтому в куклах мы придумали такой единый яркий образ: все они «мордасы» – колоритные, гротескные персонажи с яркими характерами. На мой взгляд, инструменты, выразительные средства театра кукол позволяют удачно раскрыть эту тему.

– Были ли какие-то трудности в процессе работы над спектаклем?

– Конечно. Например, у нас на переправе несколько раз менялся главный герой – Дядюшка. Владимир Яковлев – актёр Иркутского музыкального театра, народный артист России – ведь у нас уже третий. У главного персонажа есть чёткая акварельная изобразительная графика – и всё это делает его своего рода шаржем. Держать форму карикатурного персонажа непросто, здесь есть движение, и ритм практически водевильный. Для меня очень приятно такое сотрудничество!

– Игорь Александрович, как вы считаете, спектакль получился?

– Сложно сказать… Насколько получилось, будет понятно после реакции зрителей. Для нас, во всяком случае, процесс работы над спектаклем был увлекательным, весёлым, местами даже очень.

– Расскажите про кукол, которые используются в спектакле, они ведь сделаны по новой для иркутского театра технологии.

– Очень хотелось максимально сохранить текст автора, потому что он гениальный. Мы очень долго думали, как сделать кукол так, чтобы они достаточно долго могли выдерживать текст Достоевского, и в итоге придумали таких кукол. Практически для каждого персонажа мы выработали свою собственную систему, но есть объединяющие их всех моменты. Во-первых, все куклы – это общий образ Мордасова, у них у всех должны быть карикатурные, острохарактерные физиономии. А во-вторых, они должны разговаривать, мимировать, поэтому мы сделали с художником-постановщиком спектакля Ольгой Дворовой специальных кукол, которые при открытом существовании актёра-кукловода могут быть достаточно выразительными, брать внимание на себя. В спектакле у нас куклы в разных масштабах, в разных техниках – от ростовых до сицилийских марионеток.

Что касается основных действующих лиц – это шаржированные персонажи, такие мещане, испорченные средой этого маленького городишки, погрязшего в своих интригах и сплетнях. Зина – мы создали её как что-то неземное, это сильф какой-то, человек романтической натуры, она ещё не испорчена Мордасовым, немного отравлена, но не испорчена. Поэтому она совсем другой природы, абсолютно в другом масштабе, она выше всех, не такая приземлённая. Она как облако, как занавеска на ветру… К тому же вы можете обратить внимание, что Зина – единственная кукла, у которой всегда закрыт рот, одно и то же выражение лица, а свои эмоции и переживания она передаёт руками, у неё очень живые руки. Куколки, которыми манипулирует режиссёр, посредством которых убеждает, увещевает своих жертв, морочит их, разыгрывая перед ними свои спектаклики, – это сицилийские марионетки.

Вообще, это один сплошной жалкий фарс, который разворачивается на наших глазах, ну а мы, зрители, тоже немного мещане, потому что подсматриваем в щёлочку и шаг за шагом, смеясь над чужими пороками, в итоге подводим Дядюшку к смерти.

– Раз уж мы заговорили про кукол, расскажите про их создателя – художника-постановщика спектакля Ольгу Дворовую.

– Ольга – художник, она работает в Белорусском государственном театре кукол. Это наша четвёртая совместная работа, не так давно мы поставили спектакль «Тартюф» в Современном художественном театре Минска. А для детей мы вместе работали над постановками спектаклей «Путешествие голубой стрелы» и «Золушка». Она придумала очень яркие образы, выразительные характеры. Был найден такой образ спектакля, как виньетка, фотография начала ХХ века. Знаете, раньше такие носили в медальончиках. Спектакль получился, на мой взгляд, достаточно стильный, не очень яркий, потому что стилистически это ближе к чёрно-белой фотографии. Для меня это спектакль-карикатура, спектакль-шарж.

– Игорь Александрович, и напоследок о ваших творческих планах.

– Знаете, в последнее время я предпочитаю о планах не говорить, это не суеверие, нет. Просто любая задумка – это ведь какая-то энергия, и с возрастом я стал замечать, что если раньше времени её выпускаешь, то она куда-то растворяется, её становится меньше. Бывает, разубеждаешься в своих задумках, поэтому о планах предпочитаю молчать. Спектакль для меня – это что-то сакральное, это откровение, часть души. А об откровении хочется говорить интимно, полушёпотом, а не кричать во весь голос. Но если у театра на меня есть какие-то планы, то это очень хорошо.

Для справки:

Игорь Казаков уже известен иркутским зрителям. В 2019 году он ставил в театре кукол новогоднюю сказку-мюзикл «Вечно эта 345-я». Игорь Казаков долгое время возглавлял Могилёвский театр кукол, также был главным режиссёром Современного художественного театра в Минске, в настоящее время не служит ни в одном театре. Свободный художник, сотрудничает с разными театрами Беларуси и России.