Кажется, всё началось с текста, опубликованного 23 февраля 2021 года в газете Eurasia Daily Monitor. Издание выпускает Jamestown Foundation – исследовательская организация, созданная в 1984 году по инициативе ЦРУ для работы с перебежчиками из стран соцлагеря. В тексте рассказывается, что «режим Владимира Путина, который зиждется на экспорте нефти, в условиях падения цен на углеводороды ищет новое сырьё для поставок за рубеж». То есть байкальскую воду. Такой вывод сделали из сообщений в российских телеграм-каналах о том, что «олигарх Олег Дерипаска планирует заняться экспортом воды из Байкала и работает над этим вместе с государственной корпорацией развития ВЭБ.РФ, которую возглавляет его близкий знакомый Игорь Шувалов».

Автор заключал, что искушение использовать воду в качестве товара чрезвычайно велико, учитывая её запасы, но озеро имеет символическое значение для всех, кто живёт к востоку от Урала, и потому подобная идея должна встретить яростное сопротивление местных жителей. Забегая вперёд, заметим, что En+ Group, бизнес-структура Дерипаски, действительно собирается открыть производство по розливу воды в Байкальске. Оно станет частью международного центра водных ресурсов, который планируют создать на площадке БЦБК после того, как накопленное загрязнение закрывшегося целлюлозно-бумажного комбината ликвидируют. Предполагаемый объём производства звучит впечатляюще – 1 млрд литров в год. Если не учитывать, что это 1/370 сантиметра, или 0,027 миллиметра, от уровня Байкала, средняя глубина которого составляет 700 метров, а максимальная – 1642 метра. И тот факт, что на озере уже разливают 6 млрд литров ежегодно.

Но вернёмся к иностранным изданиям. Газеты, журналы и интернет-сайты, которые раньше рассказывали о туристической ценности Байкала и о том, как сложно до него добраться, с наступлением весны стали писать об экологических угрозах озеру. Например, The Third Pole – «многоязычная платформа, призванная распространять информацию о Гималайском водоразделе и реках, берущих начало на нём», – 11 марта опубликовал статью иркутского экологического активиста Виталия Рябцева о том, что неконтролируемый туризм и коррупция несут погибель Байкалу. Примерно о том же 10 апреля рассказывал телеканал CNN. Ещё через две недели с небольшим портал Advanced Science News выпустил текст об угрозах, исходящих от нерегулируемого потока туристов. Washington Post, напротив, в мае писал о неопределённых перспективах Байкальска. Даже «Аль Джазира», рассказывая 22 марта о том, что загрязнение водоёмов по всему миру заметно на снимках с воздуха, снабдила фотографию судов на воздушной подушке на льду Байкала в районе Большого Голоустного комментарием о том, что загрязнение озера продолжается даже после закрытия БЦБК. Наконец, шведская газета Expressen уже в июне выпустила статью о том, что «важная экосистема» Байкала «разрушается – возможно, навсегда».

Угроза грифа «Под угрозой»

Пауза наступила накануне 44-й сессии Комитета всемирного наследия ЮНЕСКО, которая проходила в Фучжоу с 16 по 31 июля. В её решениях Байкалу, который с 1996 года является участком Всемирного природного наследия, посвятили больше десятка пунктов. Прежде всего «крайнее беспокойство» организации вызвали «поправки в существующее законодательство и новые законодательные инициативы, которые значительно ослабят экологические требования в части оценки воздействия и допустимых уровней загрязнения». В связи с этим комитет запросил у России комплексный обзор всех нововведений в природоохранное законодательство. Он же призвал правительство страны отменить все поправки, которые касаются допустимых уровней Байкала, отмечая при этом, что их колебания в течение последних нескольких лет не привели к ущербу природе.

Помимо этого Комитет всемирного наследия ЮНЕСКО высказал сожаление по поводу того, что ему не предоставили информацию о том, как будет ликвидировано накопленное экологическое загрязнение Байкальского целлюлозно-бумажного комбината, и повторил просьбу выбрать для этого наилучшие технологии и в обязательном порядке оценить воздействие планируемых работ на окружающую среду. Оценить он призвал и влияние объектов особых экономических зон, создаваемых на берегах Байкала. Организация также высказала опасения касательно возведения нелегальных туристических объектов в прибрежных территориях в Иркутской области и Республике Бурятия. И призвала российское руководство допустить в страну совместную мониторинговую комиссию Центра всемирного наследия ЮНЕСКО и Международного союза охраны природы, которая оценила бы риски, связанные с изменением законодательства, обустройством особых экономических зон и ликвидацией отходов БЦБК.

Последний пункт – до 1 февраля 2022 года предоставить обновлённый отчёт о положении дел с сохранением Байкала. Если значительного прогресса в этой области не обнаружат, озеро могут включить в список объектов Всемирного природного наследия, находящегося под угрозой. «Если вы посмотрите решения комитета с середины двухтысячных годов, там каждая сессия этим заканчивается, – отмечает директор Лимнологического института СО РАН Андрей Федотов. – Байкал постоянно хотят внести в список объектов Всемирного наследия, находящегося под угрозой, если Россия не ответит на эти пункты. Не знаю, чем закончится на этот раз – очередным представлением или чем-то иным». Если точнее, как минимум с 2005 года Комитет всемирного наследия ЮНЕСКО за редкими исключениями просит предоставлять детальные отчёты о сохранении Байкала и прилагать к его охране больше усилий. А в 2012 году впервые прозвучала фраза о том, что озеро могут включить в список наследия, находящегося под угрозой.

Строгость и обоснование

Сегодня ситуация отличается тем, что на Байкале как минимум наметились сдвиги в лучшую сторону. В апреле прошлого года, в частности, принят приказ Министерства природных ресурсов и экологии № 83, согласно которому нормативы предельно допустимых воздействий на экосистему озера значительно ужесточены. Во многом этому способствовало давление со стороны учёных, не согласившихся с тем, что в 2019 году их, напротив, решили ослабить. «В свете рекультивации отходов БЦБК говорят о том, что приказ суровый, что по некоторым показателям в нём требования строже, чем к питьевой воде, – комментирует Федотов. – На это я, к примеру, отвечаю: для питьевой воды не так много показателей, но возьмите, например, разрешённую концентрацию хлора в 300 миллиграммов на литр. В Байкале ионов хлора порядка 1,5–2 миллиграммов на литр. Повышение в полторы сотни раз – это допустимо? Тут надо определиться, как мы рассматриваем Байкал: как ресурс питьевой воды или объект, который содержит в себе уникальную флору и фауну». Нормативы для озера всё же значительно ужесточили, пусть и не пойдя на полный запрет сброса сточных вод в него. В то же время они реалистичны, их можно выполнить на очистных сооружениях, построенных по современным технологиям. «Другое дело, что не дали переходный период, – добавляет директор Лимнологического института СО РАН. – Предприятие не может сразу перейти на новые технологии, нужно время на перестройку».

Поправки, касающиеся разрешённого уровня Байкала, правительство России приняло, реагируя на смену природных циклов. В 1996 году, когда озеро признали объектом Всемирного природного наследия, сток из него регулировали на протяжении почти четырёх десятков лет – водохранилище Иркутской ГЭС заполнили в 1956–1958 годах.

Разрешённые минимальную и максимальную отметки для него – 456,0 м и 457,0 м в Тихоокеанской системе высот – федеральное правительство установило в марте 2001 года. В том варианте соответствующего постановления, который уже был согласован с экспертами в области гидрологии и представителями профильных министерств, ведомств и администраций Иркутской области и Республики Бурятия, оговаривалось, что метровая «призма» действует в условиях средней водности, а в случае катастрофически повышенной или пониженной водности допускались отклонения от неё. Их величину должен был устанавливать «специально уполномоченный орган» – им позднее станет Федеральное агентство водных ресурсов. Впоследствии из документа исчезло упоминание о средней водности, а повышенную или пониженную водность заменили «форс-мажорные обстоятельства (экстремально высокий или экстремально низкий приток в Байкал)». В финальной редакции, которую в марте 2001 года подписал премьер-министр Михаил Касьянов, не осталось даже этой оговорки – только метровая «призма», по большому счёту не обоснованная никакими исследованиями.

На то, что выдержать её можно только в условиях средней или, если угодно, нормальной водности, учёные указывали ещё в начале нулевых. Один из их аргументов – в естественных условиях, то есть до запуска Иркутской ГЭС, максимальная амплитуда колебаний уровня Байкала составляла 2,88 м. При том, что систематические наблюдения велись с 1898 года. Бывают и ситуации, когда за маловодным годом следует многоводный. Сток Ангары при этом неизменен – 60 кубокилометров в год, или в среднем 1900 кубометров в секунду. С появлением Иркутской ГЭС появилась возможность его регулировать, однако сбросные расходы станции не могут быть ниже 1300 кубометров в секунду, иначе перестанут работать водозаборы ниже по течению. Есть и другое ограничение – угроза затоплений в нижнем бьефе, которые начинаются уже при расходах в 3000 кубометров в секунду.

«Из-за неточных или запоздалых решений Байкал используется сейчас в качестве противопаводковой ёмкости», – заявил международной координатор коалиции «Реки без границ» Евгений Симонов на сессии Комитета всемирного наследия в Фучжоу. Да, система управления режимом водохранилищ несовершенна – в её основе лежит официальный долгосрочный прогноз Росгидромета, который иногда может быть ошибочным. Так произошло, к примеру, семь лет назад, когда сбросные расходы Иркутской ГЭС снизили до минимума только осенью, а не летом. Однако во время всего экстремального маловодья 2014–2017 годов именно работа станции позволила задержать воду в Байкале. Уровень озера при этом опускался ниже отметки в 456 м ТО, установленной в чисто административном порядке. Минимум, достигнутый в апреле 2016 года, составил 455,71 м ТО. Для сравнения, самая низкая отметка до заполнения водохранилища составляла 453,99 м ТО, после – 455,27 ТО.

Из-за экстремального маловодья в середине десятилетия правительство России было вынуждено принять два временных постановления, по которым метровую «призму» расширили, исходя из сложившейся обстановки. То же произошло в 2021 году, но по другой причине – на Байкал пришла большая вода. Сейчас уровень озера составляет 457,22 м ТО при том, что Иркутская ГЭС сбрасывает 3600 кубометров воды в секунду. Естественный сток Ангары, напомним, существенно меньше. Так что «переполнение» Байкала вызвано исключительно природными причинами, не знающими административных границ. В этом и заключается уникальность озера, за которую его признали объектом Всемирного природного наследия.

Оценка есть, оценка будет

«В принципе, ЮНЕСКО только просит: вы обоснуйте тот или иной шаг, докажите, что это безвредно, – констатирует Федотов. – Они же не против, скажем, особой экономической зоны на Байкале, но спрашивают, на основании чего её построили и проводили ли исследования. То же с уровнем». Расширение метровой «призмы», предпринятое как временная мера несколько лет назад, было обосновано экспертами из Иркутского научного центра СО РАН. В настоящее время учёные готовятся исследовать влияние уровня озера и его колебаний на экосистему. «Фактически согласовано с Министерством природных ресурсов и экологии РФ большое техническое задание, определён механизм финансирования через госзадание для институтов, – рассказывает директор Иркутского филиала СО РАН Игорь Бычков. – Первый этап начинается с октября текущего года. Государственное задание уже поступило на экспертизу в Российскую академию наук. После того как получим заключение, которое, как мы очень надеемся, будет положительным, откроется финансирование». Первый этап работ планируют завершить к марту 2022 года.

Весной должен быть готов и проект ликвидации накопленного загрязнения Байкальского экологического оператора. Учёные Сибирского отделения Российской академии наук свою задачу выполнили в срок, рассмотрев 48 технологий, которые могут быть использованы при этом, и отбросив те из них, что связаны с термолизом или сжиганием. В мае 2021 года ФГУП «Федеральный экологический оператор», которое занимается «наследием БЦБК», расторгло контракт с СО РАН и теперь проводит испытания непосредственно на площадке комбината. К темпам их проведения остаются вопросы, но факт остаётся фактом: ситуация с Байкальским целлюлозно-бумажным комбинатом сдвинулась с мёртвой точки. И в проект ликвидации отходов в обязательном порядке включат оценку воздействия на окружающую среду. «Вопрос о стратегической экологической оценке абсолютно справедлив: на Байкальской природной территории не может быть «лишних» экспертиз, – подчёркивает Бычков. – С другой стороны, есть действующее природоохранное законодательство, которое пока не предполагает её проведение в обязательном порядке. Но существуют другие процедуры, которые, я убеждён, будут выполнены, без них не начнутся никакие работы. К тому же определённые обязательства взяла на себя En+ Group». Весной холдинг начал стратегическую экологическую оценку всей Байкальской природной территории, к которой привлекли российских и международных экспертов.

Куда приводит закон

Проблемой остаются неконтролируемый турпоток и, как следствие, застройка берегов нелегальными турбазами. По данным Агентства по туризму Иркутской области, с 2009-го по 2019 год количество приехавших на Байкал увеличилось в 2,6 раза – с 657,5 тыс. человек до 1,73 млн человек. В 2020 году на фоне пандемии коронавируса и сопутствовавших ей ограничений поток сократился до 938 тыс. человек, но уже в первом полугодии 2021 года он, по оценке ведомства, составил 815,6 тыс. человек. «За последние 10 лет произошёл неконтролируемый рост количества объектов рекреации на побережье Байкала, – констатируют в Байкальской межрегиональной природоохранной прокуратуре. – Основной причиной их увеличения стало отсутствие надлежащего контроля со стороны уполномоченных органов, а также незаконное оформление в частную собственность особо ценных земель на побережье, в том числе в результате превышения полномочий органами местного самоуправления. С учётом большого числа латентного туристического бизнеса – объектов рекреации, которые возводились под видом жилых домов и эксплуатируются неофициально, – привести точную статистику по этому вопросу не представляется возможным». Однако известно, что проблема более остро стоит в Иркутской области, чем в Республике Бурятия.

Для её решения в том числе и была создана межрегиональная природоохранная прокуратура, которая приступила к работе 1 февраля 2018 года. За прошедшее время она выявила 21 070 нарушений законодательства. И, выражаясь официальным языком, предприняла 7409 мер прокурорского реагирования. По искам прокуроров в государственную собственность вернули более 1300 га земли, имеющих особую природную ценность, в том числе 1253 га особо охраняемых природных территорий, расположенных непосредственно на побережье Байкала. Более 200 владельцев турбаз, в свою очередь, устранили обнаруженные нарушения. В 2019-2020 годах прокуратура подала в суд 16 исков о сносе строений, в 12 из которых речь шла именно об объектах рекреации, а в четырёх – о зданиях, не имеющих статуса жилых.

Самым ярким примером стал туристический комплекс «Байкалов острог» на Ольхоне – одна из крупнейших турбаз на озере, на которой одновременно могли разместиться 250 человек. «Данный объект находился в зоне внимания правоохранителей длительное время, – отмечают в межрегиональной прокуратуре. – Вносились представления, должностные лица привлекались к административной ответственности. В декабре 2016 года Ольхонским районным судом принято решение о запрете сброса сточных вод в грунт. Однако принятые меры положительных результатов не принесли. Туристический комплекс, невзирая ни на что, с каждым годом только расширялся. Согласно результатам лабораторных исследований, в стоках объекта было многократное превышение уровня химических веществ, особо опасных для уникальной экологической системы Байкала. Они распространялись по акватории озера на 200 метров от берега. Проверкой также выявлены факты неисполнения законодательства об отходах производства и потребления, выразившиеся в складировании мусора на незащищённом почвенном покрове. Кроме того, существовала угроза безопасности отдыхающих туристов, так как вскрыты неисполнения требований пожарной безопасности. Как установлено в ходе проверки и доказано в суде, все 39 строений базы являются самовольными постройками – возведены в отсутствие разрешений на строительство, ввод объектов в эксплуатацию, проект не проходили государственную экспертизу, а также государственную экологическую экспертизу. Комплекс располагается на землях Прибайкальского национального парка – особо охраняемой территории, в водоохранной зоне озера Байкал, где запрещена подобная деятельность». Всё перечисленное привело к иску о сносе, который удовлетворил суд. Владелец «Байкалова острога», правда, его решение исполнять отказывается, но турбаза всё же законсервирована.

«Чтобы не было кривых зеркал»

«Наверное, не совсем корректно говорить о том, лучше или хуже стало на Байкале за те 25 лет, что он является участком Всемирного природного наследия, – заключает Федотов. – Принципиально иной стала ситуация, климат изменился – это выражается не только в том, что увеличилась температура, но и в более масштабных явлениях: периодичности и силе ветровой нагрузки, периодичности и сроках замерзания. Появились новые инструменты и методы, которые позволяют увидеть то, что мы не видели раньше». Изменения, отмечает директор Лимнологического института СО РАН, коснулись прежде всего прибрежной зоны в тех территориях, где велика антропогенная нагрузка. В пелагиальной части Байкала кардинальных перемен учёные не фиксируют. С той оговоркой, что заметными будут необратимые последствия.

«На ситуацию можно посмотреть с другой стороны: что дал Байкалу статус участка Всемирного природного наследия и что изменится, если он станет участком наследия под угрозой? – продолжает Федотов. – Может, России выделят деньги на его обустройство и спасение? Я просто не знаю, не сталкивался с такими прецедентами. Возможно, есть какой-то план на этот случай, но сомневаюсь». Тем временем уже после сессии Комитета всемирного наследия ЮНЕСКО в зарубежных изданиях вновь стали появляться публикации о тех опасностях, которые грозят Байкалу. Испанская El Periodico в середине августа выпустила материал о том, что экосистеме озера угрожают «туризм и чрезмерная эксплуатация». А в Financial Times в начале сентября вышла статья о борьбе экологических активистов с угрозой загрязнения накопленными отходами БЦБК, в которой виновными в сложившейся ситуации назвали в том числе «коррумпированных бизнесменов и некомпетентных чиновников».

До срока, когда истекает «последняя просьба» Комитета всемирного наследия предоставить обновлённый отчёт о положении дел на Байкале, остаётся немногим больше пяти месяцев. Теоретически после этого организация должна будет определить дальнейший статус озера. «К сожалению, такое решение может быть связано не с реальной ситуацией на Байкале, а с определёнными высказываниями и действиями определённых людей, которые в нём заинтересованы, – резюмирует Бычков. – Поэтому наша первейшая задача состоит в том, чтобы сохранить Байкал для будущих поколений, обеспечив при этом комфортную жизнь сегодняшнему поколению, а вторая – донести до ЮНЕСКО обоснованную позицию о том, что Россия выполняет взятые на себя обязательства в тех объёмах, на которые сегодня есть компетенции, научные методы и финансирование. На мой взгляд, вопрос о возможности включения озера в список участков Всемирного природного наследия под угрозой обязательно надо учитывать, но не с точки зрения поиска каких-то врагов, а с точки зрения того, что мы недоработали для того, чтобы и мировая, и наша общественность понимала происходящее с Байкалом. Очень важно, чтобы не было кривых зеркал и всё, что мы делаем, не искажалось».