Перестройка массового сознания, предшествующая политической перестройке, постепенно меняла и ландшафт Мандархана. Новая группа гостевых домиков, принадлежащих другому государственному ведомству, в этом месте появилась из принципа: «Если им можно, то почему нам нельзя». Потом стали проявлять активность «в развитии рекреационного потенциала» муниципалы. А потом в перестроечном хаосе родился туристический бизнес и, приватизировав всё, что уже было построено ведомствами для доступного семейного отдыха своих работников, перепрофилировал финансово доступные профсоюзные базы отдыха в коммерческие структуры для извлечения максимальной прибыли из естественной потребности человека в отдыхе. И скоро для расширения своих возможностей придумал словосочетание «экологический туризм», оправдывающее создание туристической инфраструктуры даже там, где её не должно быть ни по закону, ни по здравому смыслу.

По определению Виталия Рябцева, кандидата биологических наук, много лет возглавлявшего научный отдел Прибайкальского национального парка, «экотуризм в современной форме – это ширма для коммерческого разграбления заповедников». Согласен. Только слово «заповедников» я бы заменил словами «естественной и малонарушенной природы». В итоге количество разнокалиберных и разномастных «туристических объектов», окончательно уничтоживших природную естественность ландшафта, здесь давно уже исчисляется сотнями. Если их кто-нибудь, конечно, «исчисляет». И владельцев таких объектов здесь, возможно, не один десяток. Не уверен, что хотя бы налоговые службы знают их всех наперечёт. И в соседней бухте Зуун-Хагун ситуация не лучше. Для этих конкретных участков Маломорья (и не только этих) словосочетание «экологический туризм» – фальшивый звук. От естественной природы, на которые он рассчитан по многочисленным определениям, здесь если и остались, то лишь отдельные элементы.

Но не стоит кричать в панике: «Всё пропало!» Как раз между этими бухтами – Мандарханом и Зуун-Хагуном – пока ещё сохраняется естественное, типичное для Маломорья малонарушенное степное плато. Мне кажется, что визуально оно выглядело примерно так же и 40, и 140, а может быть, и 1400 лет назад. Чтобы на него попасть со стороны Мандархана, достаточно перевалить пешком через невысокий, доступный даже детям каменистый хребет, отделяющий скалистым мысом бухту от береговой линии Мухорского залива.

Бугристое степное плато, поросшее отдельными деревьями и небольшими группами лиственниц причудливой формы, полого спускается к обрывистому берегу озера. Море цветущих трав в течение всего лета. И не какого-нибудь привычного бурьяна, которым обычно зарастают брошенные поля и огороды, а цветущих трав удивительной красоты, семена которых хочется собрать, чтобы посеять на даче или на газоне у своего дома в городе. Проблема не только в том, что не все травы, растущие на берегу Малого Моря, приживутся на даче и уж тем более в загазованном городе, но и в том, что не всякое растение на искусственной клумбе будет смотреться так же натурально, как в дикой природе Байкала. Здесь в сочетании с эдельвейсами, к примеру, даже кустики полыни смотрятся красиво, потому что естественно.

Думаю, что русские первопроходцы видели Прибайкалье как раз таким, каким сохранился до сегодняшнего дня этот участок. Особо подчёркиваю: его никто не сохранял специально. Он сохранился сам благодаря тому, что эту территорию никто не пытался «освоить» и «развить» из-за транспортной недоступности. Даже для квадроциклов сюда нет удобных проездов с материка. И с воды на плато тоже трудно попасть. От одной бухты до другой несколько километров береговой линии. Но берег скалистый, вертикально обрывистый. На всём протяжении есть лишь одно неширокое место, где можно причалить и пройти на цветущее прибайкальское плато.

– Живокость крупноцветковая, подмаренник настоящий, эремогона Мейера, очиток живучий… – Вера Александровна Барицкая, кандидат биологических наук, перечисляет названия цветущих растений, рассматривая мои фотографии, привезённые с Малого Моря.

– Змеевик лисохвостный, звездчатка вильчатая, лапчатка пижмолистная, курильский чай кустарниковый… – отвечает на просьбу определить растения по фотографиям Виктор Иванович Воронин, директор СИФИБР СО РАН, доктор биологических наук.

Перечисленные и очень многие не названные в этих заметках растения продолжают жить и здравствовать на берегу Малого Моря между бухтами Мандархан и Зуун-Хагун. Здесь они остаются в хорошем состоянии и в достаточных количествах. Даже лилия карликовая (она же лилия малорослая, лилия тонколистная, лилия узколистная и, наконец, саранка красная), за которую я переживал больше других, порадовала не только броской красотой, но и своим количеством. Ещё в 1975 году это растение было занесено в Красную книгу СССР. К настоящему времени оно числится уже более чем в десятке Красных книг сибирских и дальневосточных регионов как вид, сокращающий численность. В Красной книге Иркутской области, одним из составителей которой является Вера Барицкая, главными лимитирующими факторами, несущими опасность существованию вида, названы хозяйственное освоение территории и сбор цветущих растений на букеты, что ограничивает семенное размножение.

– Главная проблема лилии карликовой заключена в её красоте, декоративности, внешней броскости, – рассказывает Вера Александровна. – На территории нашей области она распространена довольно широко, но цветы активно собираются населением в букеты. Поэтому и исчезает она в первую очередь как раз вблизи населённых пунктов, включая Иркутск. Вблизи проспекта Маршала Конева на юго-западном склоне, обращённом к долине Иркута, в нижней части раньше её много было. Мы со студентами делали геоботаническое описание того участка. Лилия воспринималась там обычным видом. Сейчас будет хорошо, если получится отыскать в тех местах одно-два растения. И мест таких, где раньше лилия карликовая росла, а теперь её нет, в нашей области немало…