Капитан внутренних войск, начальник отряда Борис Щербаков, как обычно, утром в понедельник вышел из девятиэтажки на бульваре Рябикова и поехал на работу в исправительную колонию № 19, расположенную в рабочем посёлке Маркова. Тот день, 19 августа 1991 года, начинался по привычному распорядку. В восемь утра спецконтингент в сопровождении офицеров развезли по объектам: заключённых задействовали на строительстве Ново-Иркутской ТЭЦ, которое ещё не было завершено, и геронтологического центра в Маркова, а также на нескольких площадках в Шелехове. Рабочий день, прошедший привычно, близился к концу. В пять часов вечера, когда Борис Владимирович вернулся с объекта и шёл с докладом к начальству, кто-то из кабинета бухгалтерии, где стоял телевизор, выкрикнул: «Ребята, в Москве что-то неладно!» А начальник колонии полковник Владимир Таран, выслушав рапорты подчинённых, сообщил: «Еду в управление выяснять подробности. Команды сверху не было, но на всякий случай вводим усиление». Иными словами, все дежурят до восьми или десяти часов вечера, а после этого решают, кто остаётся в зоне до утра, а кто отправляется домой, чтобы на следующий день вновь выйти на работу.

Владимир Александрович вернулся в начале восьмого и распорядился, чтобы офицеры шли в общежитие для спецконтингента. По телевизору, который там стоял, и прозвучало объявление о том, что президент СССР Михаил Горбачёв не может исполнять свои обязанности «по состоянию здоровья». «Сразу начались вопросы от спецконтингента, где, что и как, – вспоминает Щербаков. – Пришлось изворачиваться: сам не в теме, завтра что-то будет ясно». Хотя ни поздний вечер, ни следующее утро ясности не принесли – дома Ирина, жена нашего собеседника, точно так же ничего не могла понять из того, что показывают по телевизору: какой-то Государственный комитет по чрезвычайному положению в СССР, какие-то невнятные запреты и «решительные меры по предотвращению сползания общества к общенациональной катастрофе», о Горбачёве – ни слуху, ни духу. Ожидаемый вопрос: «А где Ельцин?» – которым в тот день наверняка задавались многие, тоже остался без ответа.

«Двери их квартир не открываются»

Выпуск программы «Время» от 19 августа 1991 года сегодня можно без труда найти на «Ютубе», равно как и запись пресс-конференции путчистов, во время которой у вице-президента СССР Геннадия Янаева, возглавлявшего ГКЧП, заметно тряслись руки. На видео запечатлён и вопрос корреспондента «Независимой газеты» Татьяны Малкиной: «Понимаете ли вы, что сегодня ночью вы совершили государственный переворот?» Но как тогда повели себя журналисты на местах? Благодаря «Хроникам Приангарья» мы знаем, как сработали не только корреспонденты двух крупных газет – «Советской молодёжи» и «Восточки», но и как отреагировали районки, газеты завода имени Куйбышева, «железки». Кто-то откровенно струсил, а кто-то по-настоящему отжёг. Первой, от кого иркутяне услышали что-то сквозь звуки «Лебединого озера», была газета «Демократический путь России» («ДПР»). Но она не выходила с 19 по 26 августа! Редакция в эти дни жила на улицах – с мегафонами и листовками. 19 августа номер «ДПР» должен был уйти в печать. Но он не вышел – издательство отказало демократам из-за недостатка бумаги. Это был рядовой выпуск (о путче на момент вёрстки никто не знал). Но там была одна любопытная заметка: «Отбыл из Иркутска на работу в одну из африканских стран В. Потапов. Таким образом, место председателя областного Совета народных депутатов пока остаётся вакантным».

Если верить хронике событий, описанных в «ДПР» 26 августа, около 11 часов 19 августа в Иркутске было получено сообщение о перевороте. Координационный совет «ДПР» был собран через полчаса после этой вести. В редакции партийной газеты создали штаб демократических сил. В середине дня члены «ДПР» встретились с Ножиковым, узнали от него, что он поддерживает президента. Составили знаменитое обращение к жителям Иркутской области под названием «Маски сброшены». Его подписали партия «Демократический союз» и Конфедерация анархо-синдикалистов. Именно с такими подписями его на следующее утро напечатала «Молодёжка», получив от «ДПР».

Облисполком во второй половине дня принял факсом обращение Ельцина «К гражданам России». Но ни одна газета в этот день не выходила. Потому обращение сразу же размножили и начали вручную распространять по Иркутску. В редакцию «ДПР» приходили люди, предлагали раздавать листовки, использовать свои машины, бумагу, ксероксы. В этот момент «ДПР» отправилась на АИСТ, чтобы записать обращение. Руководитель Иван Иванов им отказал, сославшись, что может сделать это только утром 20 августа. Около восьми вечера пришёл первый указ Ельцина, и «ДПР» попыталась зачитать его через справочную аэропорта. Там тоже отказали. Параллельно в эфир пытался пробиться Юрий Ножиков.

Вот как описывает эти события вечера и ночи 19 августа газета «ДПР» (номер от 26 августа): «Ножиков через сторонников «Дем. России» А. Кошелева, Т. Козицыну, Ю. Падалко пытается найти возможность выйти в эфир с оповещением об указе Б. Ельцина и об обращении «К гражданам России»… На машине, предоставленной Ю. Ножиковым, А. Кошелев, Т. Козицына, Ю. Падалко, Б. Рудичев и помощник Ю. Ножикова И. Тантлевский объезжают город в поисках руководителей телерадиокомитета. Телефоны руководителя телерадиокомпании В. Комарова, его заместителя Г. Люстрицкого и гл. редактора В. Карнауховой не отвечают, двери их квартир не открываются». В 23 часа Ножиков подписал распоряжение на имя В. Комарова с требованием о немедленном выходе в эфир. При помощи зампредседателя телерадиокомпании Н. Гошкива вскрывается радиорубка. Уже ночь, в 12.20 Т. Козицына зачитала в радиоэфире указ Ельцина и обращение «К гражданам России».

– Федеральные каналы вообще не передавали информацию из Москвы о том, в каком положении оказалась законная российская власть во главе с президентом РСФСР Борисом Ельциным, – подтверждает журналист Юрий Багаев, который в августе 1991 года возглавлял комиссию по гласности и общественно-политическим инициативам Иркутского областного совета народных депутатов и входил в президиум этого же совета. – А тут от самого Ельцина начали поступать очень важные документы, которые давали политическую оценку ситуации и призывали народ не подчиняться ГКЧП, объявленному вне закона. Как их передать? На заседании кто-то из депутатов, членов нашей комиссии, вспомнил, что есть иркутский радиоузел – проводное радио, чёрные такие громкоговорители. Тут же встал вопрос: а кто будет зачитывать обращение? Нашлась девушка с хорошо поставленным голосом из какой-то общественной организации.

Первый «штурм» радиоузла закончился безрезультатно: из-за запертой наглухо двери грубо ответили, что открывать не будут. Депутаты и общественники вернулись в Дом советов, где сегодня располагаются правительство и Законодательное Собрание Иркутской области. Один из охранников здания – тучный усатый парень с крайне добродушным лицом – предложил вернуться с автоматом. И тут же извлёк из-под стола не заряженный «Калашников», покрытый слоем пыли. С ним-то делегация и отправилась на радиоузел. «Человек с ружьём», мало похожий на профессионального революционера, постучал в дверь прикладом и, блефуя, высоким голосом выкрикнул: «Если не откроете – будем стрелять!» «Парень за дверью открыл, – рассказывает Багаев. – Видимо, уже с кем-то поговорил по телефону».

«Демократический путь России» пишет, что Юрий Ножиков, отдавая распоряжение о выходе в прямой эфир, сказал: «Возможно, это мой последний приказ». Ельцинский указ в 7 часов утра 20 августа снова попытались зачитать на радио, но главред В. Карнаухова запретила это делать, диктора областного радио заменила Т. Козицына. В ответ Карнаухова потребовала освободить помещение. В 9 утра оказалось, что и АИСТ снова не готов дать эфир. Позже Иван Иванов объяснял это тем, что ему сообщили: студию может занять спецназ. Глава телерадиокомпании Комаров также наложил запрет на выход в эфир. Но что знали люди в области? По телевизору шли указы ГКЧП и «Лебединое озеро». Больше половины районок заняли позицию: «Ничего не знаем, у нас страда и коровы захромали». Но были и те, кто не испугался.

«Больше августовской зяби»

«Зоя, сколько доишь коровушек-то?» – так начиналась заметка в аларской газете «По заветам Ленина». И это 22 августа. То есть на следующий день после того, как было заявлено о победе над ГКЧП. Но в районной газете не было ни слова о путче – только передовица с призывом «Больше августовской зяби». Лишь в номере от 3 сентября «ленинцы» явили миру решение внеочередной сессии районного совета народных депутатов. Конечно, переворот парламентарии посчитали «неконституционным» и ГКЧП осудили. Храбро и самоотверженно. Но… 30 августа. Точно так же вела себя газета «Ангарские огни». Данные «о ситуации в стране» газета представила только 29 августа. Никаких комментариев от редакции не последовало. В номере от 31 августа, где сообщалось о ликвидации райкома, газета напечатала короткое письмо ветерана труда А. Шеломенцевой: «Я склоняю свою седую голову перед памятью погибших ребят. И слава богу, что мы не ошиблись в выборе президента России Б.Н. Ельцина».

Местные власти попросту выжидали, куда кривая выведет. Заларинская газета «Сельская новь» только 24 августа опубликовала некую «благодарность жителям» от бюро райкома коммунистической партии за то, что те «поддержали коммунистов, не поддались панике». Странно вела себя и газета «железки». «Восточно-Сибирский путь» спокойно выходил 20 и 22 августа. Но в нём ни слова о путче. Только 24 августа газета опубликовала заявление о том, что областные власти не поддержали ГКЧП. А 27 августа, когда стало ясно, что бояться нечего, газета вышла с большим фото с митинга и репортажем с пресс-конференции Ножикова, которая состоялась пять дней назад. И лишь в номере от 29 августа была опубликована позиция руководства дороги. Естественно, в поддержку Ельцина. Но ведомственная газета до 29 августа хранила гробовое молчание о позиции начальника ВСЖД Комарова.

Газета «Саянские зори» вышла 21 августа, но было видно, как власть трясёт. Горком заявил, что он «за стабильность», но кого поддержать – не знает. Горожан настоятельно просили «воздержаться от митингов». «Всем нам нужно отдавать себе отчёт, что ни Горбачёв, ни Ельцин, ни Янаев саянскими проблемами заниматься не будут… Я бы советовал жителям Саянска поменьше кричать «Одобряем!» или «Не одобряем!», а иметь свою голову на плечах», – заявил в номере от 23 августа председатель исполкома Саянского горсовета Яков Тумаков. Этот спич был усилен сообщением, что милиция переведена на усиленный режим службы. Редкий выход в свет газеты «Металлист» (2 раза в месяц) позволил редакторам обойти скользкую тему с ГКЧП. Газета 20 августа, естественно, вышла без сообщений о путче, а следующий номер был 9 сентября, где уже заявили о том, что завод «своевременно» осудил ГКЧП. Появилось «умеренное» интервью с заместителем начальника ЛОВД Александром Соломниковым, которое заканчивалось словами: «Бросьте вы нервировать народ, не до ваших теперь уличных призывов и лозунгов…»

Но были издания из небольших городов, которые отреагировали моментально, журналисты оказались на высоте. 21 августа ангарская газета «Время» напечатала указы Ельцина, в следующем номере – хронику событий и впечатления людей. Ещё до выхода газеты указы Ельцина были размещены в витринах редакции. Журналисты жалели: следующий номер выходил только утром 23 августа, а они делали его утром 22-го и уже знали, что путч провалился, так хотелось это быстрее донести до людей.

«Почему вы молчите?» – разрывали телефон в «Шелеховском вестнике» 19 и 20 августа. Но газета была не виновата: когда в Шелехове узнали о ГКЧП, номер газеты на 20 августа с устаревшей информацией уже ушёл в печать. В панике начали собирать всё, что было известно. И тут «на профилактику» отключили связь с Иркутском. Заявили, что на полчаса, в итоге дозвониться до областного центра нельзя было более двух часов. В страхе прошло и 20 августа, утро 21-го уже убедило: нельзя ждать очередного выпуска, люди не простят. И вот в ночь на 22 августа четыре сотрудника редакции сделали внеочередной номер «Шелеховского вестника» с указами Ельцина. Насколько все были напуганы, можно понять по тому, что в номере появилось сообщение главного врача городской больницы Л. Слеткова: «В случае ухудшения ситуации в больнице найдётся всего лишь до десятка ампул с кровезаменителем. А имеющегося НЗ хватит на сутки-двое». Даже дети спрашивали: «Куда дели Горбачёва?» Тренер детско-юношеской спортивной школы Владимир Бурмистров не исключил, что может начаться гражданская война.

В номере за 23 августа первый секретарь шелеховского горкома компартии Александр Ружников очень аккуратно заявил, что не может давать оценку правомочности создания ГКЧП, но поддержал их обращение «к советскому народу». Написал он это, по-видимому, 20 или 21 августа. Газета вышла позже. А уже 24 августа главный редактор «ШВ» Владимир Егоров в авторской колонке писал: «Сегодня, в четверг, 22 августа, когда пишутся эти строки, прозвучал звонок от первого секретаря ГК КП РСФСР тов. А.Б. Ружникова с просьбой не публиковать их отклики, где авторы «будущих» публикаций поддерживали ГКЧП…» А вот председатель Шелеховского исполкома Владислав Поздняк сразу после сообщения о провале ГКЧП потребовал организовать «нормальную жизнедеятельность города». И рассказал, что в город поставлено «дополнительное количество водки», а именно – 12 тысяч бутылок. «Шелеховский вестник» опубликовал экспресс-опрос жителей города, который был сделан на улицах 21 августа. «Первым делом о ребёнке своём думала, в какое страшное время его родила», – сказала мама с младенцем. «Я пережила и Сталина, и Хрущёва, и Брежнева, а сейчас не знаю, что и думать. Только страшно жить», – сказала пенсионерка Викулова.

Но лучше всех отжёг «Черемховский рабочий». Он вышел 21 августа с обращением «К гражданам России» и хроникой тревожных событий. Журналисты 19 и 20 августа прошли по улицам Черемхова и спрашивали, что чувствуют люди. «Я боюсь, – сказал черемховец. – Да, да, боюсь. А вы не боитесь? Все эти сообщения – как обухом по голове. По радио, по телевизору передают одно и то же… Знаю только одно – мне страшно. И в первую очередь страшно за своих детей». «Начнутся доносы. Уж как пить дать. Народ сейчас злой, завистливый», – сказал второй житель Черемхова. «Очень боюсь, что мои дети спросят: «Зачем ты нас родила, зачем?» Видать, случится это раньше, чем я умру. Стынет кровь, леденеет тело, когда слушаешь радио», – добавила тогда бабушка. Несколько номеров подряд «Черемховский рабочий» писал очень подробно обо всём, что касалось ГКЧП. Эта газета одной из немногих дала почти стенограмму заседания президиумов народных депутатов Черемхова и Свирска, показала, как власти тряслись и не могли определиться, за кого они – за ГКЧП или Ельцина? Ни одна районная газета не оставила такого яркого, подробного описания «трёх чёрных дней хунты», как «Черемховский рабочий».

«Выйдет ли следующий номер – неизвестно»

Областные газеты, конечно, «выстрелили» быстрее всех. Утром и днём 20 августа люди уже читали «Восточку» и «СМ». Обращение Ельцина 20 августа было напечатано и в новой «Народной газете», передовица за 21 августа в этой газете была полностью посвящена путчу. Но ещё 19 августа по Иркутску были расклеены листовки. Члены «ДПР» стояли с мегафонами на Урицкого, у «Торгового комплекса» и читали указ, обращение к гражданам России. А потом машина Иркутского радиоузла курсировала по Иркутску… Звучали слова Ельцина и призыв собраться на митинг у Дворца спорта.

Главный редактор «Восточки» Геннадий Бутаков не стал печатать обращение ГКЧП. «Молодёжка» написала позже: «На глазах нашего редактора О. Желтовского редактор «Восточки» Г. Бутаков говорил по телефону с первым секретарём обкома партии В. Спириным и решительно отказался выполнять его требование о публикации янаевских указов…» 20 августа в «ВСП» вышло знаменитое обращение Ельцина, Силаева и Хасбулатова «К гражданам России». И краткий абзац – сообщение о пресс-конференции председателя облисполкома Юрия Ножикова, который заявил: облисполком признал незаконным отстранение от власти Горбачёва. На этом все «путчевые» темы в «ВСП» были исчерпаны, остальной номер вышел в старой вёрстке.

«Советская молодёжь» вышла в этот же день. Это был спецвыпуск, по плану ближайший номер выходил только через два дня – 22 августа. Печатались у В. Кима, в издательстве «ВСП». Пока шёл процесс, типографию охраняли сотрудники Кировского РОВД вместе с офицерами и курсантами Иркутского высшего военного авиационного инженерного училища. Первая полоса «СМ» зияет белыми дырами. Неактуальную информацию сняли, оставив только сообщения о путче. «Понедельник, 19 августа. В редакции отключён телетайп, только к 13 часам заработал единственный телефон, который буквально раскалился от читательских звонков. Главный вопрос: «Что происходит в стране?» Увы, в момент, когда идёт вёрстка этого номера, мы знаем не больше вашего…» – так начиналось сообщение редакции «СМ», датированное 13 часами 30 минутами 19 августа. Коллектив «СМ» заявил: насильственный переворот газета не поддерживает. «Компетентный источник» сообщил «СМ», что Горбачёв не заболел и не лишился дара речи, а находится в Крыму, но лишён связи. «Читатели! В экстремальных условиях мы собрали всю возможную информацию о чрезвычайных событиях, – написала «Молодёжка». – Она неполная и, может быть, сумбурная, даже противоречивая… Когда и в каком виде, под чьим контролем выйдет следующий номер и выйдет ли – нам неизвестно».

Завершалась передовица сообщением о том, что «ДПР» в 18 часов этого же дня, 20 августа, организует митинг. А вторую полосу открывала заметка Алексея Василевецкого из «ИМА-пресс», посвящённая оплодотворению коров в условиях невесомости. Настоящая примета стремительно уходившего времени: работник НПО «Энергия», пожелавший остаться неизвестным, рассказывал, что после того, как от научно-производственного объединения потребовали разработок по конверсии, его генеральный директор Юрий Семёнов то ли в шутку, то ли всерьёз объявил, что топливный бак космического челнока «Буран» можно приспособить под хранилище спермы элитных быков. «Нашли применение и другим узлам, – говорил анонимный представитель «Энергии». – Единственное, что осталось непонятным, – зачем всему этому ещё и летать… Зачем, вообще говоря, надобен «Буран», ясно пока не вполне. Работа у нас идёт по тем же правилам, что и во всей советской промышленности: сперва выбиваем фонды, причём как можно больше, собираем космический корабль, потом ломаем голову, что же с этим кораблём делать». Общий посыл: система прогнила, но исследовать космос нужно обязательно, ведь помимо сиюминутной выгоды от запусков тех же спутников есть и сверхзадача: «Когда-нибудь человечество должно будет выйти за пределы Земли, ибо в противном случае захлебнётся в собственных отходах». А «Энергия» совсем без средств не останется, несмотря на грядущие большие сокращения. Как и вся страна.

«Смысл отстранять Горбачёва от власти?»

«Многие, конечно, газеты читали, но нам было не до этого – усиление же плюс самый настоящий завал на работе, – рассказывает капитан внутренних войск Щербаков. – Но разговоры между офицерами были такие: смысл отстранять Горбачёва от власти? Все же прекрасно понимали, что виноват не столько Михаил Сергеевич, сколько те, кто противодействует его требованиям, которые в целом были нормальными и разумными. Неприятия Горбачёва точно не было, хотя Ельцин, конечно, был фигурой более близкой и авторитетной. И мы прекрасно понимали: если в зоне начнётся заварушка, этим займётся батальон охраны, а мы по-прежнему будем, как тогда говорилось в Исправительно-трудовом кодексе, перевоспитывать спецконтингент». И руководство колонии, и начальство Управления истравительно-трудовых учреждений УВД Иркутской области решили: раз никаких указаний сверху не поступает, продолжаем работать штатно, пусть и в усиленном режиме. В общем, без команды не стрелять.

Откуда в таком случае брать информацию о происходящем? По телевизору говорят мало и осторожно, времени купить какую-нибудь из местных газет попросту нет: ранним утром увезли на службу, поздним утром привезли. Когда выдалась свободная минута, Борис Владимирович позвонил однокласснику Сергею Бажину, который работал в отделе кадров управления КГБ СССР по Иркутской области. И тот, оговорившись, что информация не для протокола, сообщил, что на местном уровне спецслужбы не собираются предпринимать ничего против депутатов областного совета и руководителей облисполкома, отказавшихся поддерживать Государственный комитет по чрезвычайному положению.

«Как в дурном сне»

Были ли наши на баррикадах в Москве? Были. Депутат горсовета Черемхова Юрий Жгун оставил в «Черемховском рабочем» воспоминания. Он был в столице по делам «ДПР», когда услышал о путче. Рано утром отправился на Манежную, потом на Арбат. Он видел, как по Тверской, по улице Фрунзе проходили колонны бронетранспортёров. «Было впечатление, что всё происходит в каком-то дурном сне, всё как бы надуманно, неестественно: утро, огромный мирный город и войска – вроде бы бутафория и не больше», – вспоминал Жгун.

В 10-11 часов стены домов и станций метро были уже в листовках – распечатали и расклеили обращение Ельцина к народу. Около трёх часов дня, когда в Иркутске только начали говорить об аресте Горбачёва, москвичи уже сооружали баррикады у Белого дома.

Жгун видел, как сквозь цепи к зданию идут Силаев, Руцкой, Хасбулатов… В ночь с 20 на 21 августа на дальних подступах к Белому дому послышались рёв моторов, лязг металла. Юрий Васильевич писал: «Тотчас нависла жуткая тишина. Затем стрельба из автоматов трассирующими пулями, скрежет разбиваемых, как потом стало известно, троллейбусов, металлических частей баррикады. В этом месте погибли люди – один был застрелен в упор, двое раздавлены мечущимся танком».

Ещё один очевидец тех событий – Игорь Подшивалов. В «Молодёжке» 29 августа вышла его статья «Баррикада № 6». Он тоже был в Москве и оборонял Белый дом. Подшивалов с товарищами оказались на Манежной, когда туда прибыли БТР. «Колонна неожиданно останавливается, – вспоминал он. – Почему? Э, да там троллейбус дорогу перегородил. Молодец, водитель! Ускоряем шаг и почти бегом появляемся на Манеже. На площади тысячи две. Люди, как мухи пирог, уже облепили несколько бэтээров. Бойцы ведут себя на удивление спокойно, даже не пытаются очистить свои машины от публики. Карабкаемся на одну из них…» На БТР «орал в матюгальник», как выразился Подшивалов, Владимир Иванов, в то время – бывший секретарь Российского народного фронта. Иванов натравил толпу на Владимира Жириновского. «Получив несколько затрещин, он (Жириновский. – Авт.) прорвал кольцо «избирателей» и скрылся в гостинице, откуда с четвёртого этажа показывал матерящимся внизу мужикам известный хулиганский жест», – вспоминал Подшивалов.

На второй день он записался в «Первый сводный анархистский отряд самообороны», чтобы защищать «участок № 6» – лестницу, примыкающую к американскому посольству и ведущую прямо к Белому дому. Кроме русских анархо-синдикалистов в подразделении Игнасио де Льоренс – анархист из Барселоны, поляк Янек из движения «Вольность и покой», член КПСС, полковник запаса Констатин Чевельча, четверть века проработавший на Байконуре, и единственная девушка – медсестра Юлия Шепелькова. Лестницу забаррикадировали металлическими балками, шпалами, камнями, всё таскали вручную. Над баррикадой № 6 поднят флаг анархо-синдикалистов. «Парни выпускают из бака экскаватора бензин и заливают в бутылки. Старое партизанское оружие!», – писал Подшивалов. Они называли друг друга «Браток», «Сестра»… «Возможно, многих из отряда я уже не увижу, но знаю, что никто из нас не забудет момент, когда люди кинулись на дорогу и выстроились в живую цепь, в то время как совсем близко затрещали автоматные очереди и впервые вспыхнул факел – это загорелся троллейбус на Ново-Арбатском проспекте. Люди в цепи что-то запели, и все, кто был на шестой баррикаде, поднялись в полный рост. Я поднял флаг, подполковник и ещё несколько парней взяли бутылки с зажигательной смесью…» – вспоминает Игорь Подшивалов. Баррикаду облили бензином, план был такой: если войска начнут давить, отряд из пяти человек поджигает баррикаду, остальные уходят через выбитую витрину американского посольства. Однако мы знаем, что Подшивалову и его отряду этого делать не пришлось. Трагедия разыгралась в другом месте. В те самые минуты, когда они готовились к обороне, в Чайковском тоннеле на проспекте Калинина погибли те трое ребят, которых потом объявят Героями СССР, – Владимир Усов, Дмитрий Комарь и Илья Кричевский.

Хунта пала, до финала ещё далеко

В Иркутске, как и в целом за пределами столицы, обошлось без крови. Но здесь готовились к худшему. «Из Москвы была телеграмма: арестовать Ножикова и далее по тексту», – говорит бывший главный механик Иркутского завода тяжёлого машиностроения Михаил Тихомиров, который был депутатом областного совета. Срок ультиматума истекал в 4 часа утра 22 августа. «Тогда как раз разрешили Солженицына читать, и я, придя 21 августа домой и обняв жену, стал готовиться к последующим событиям по его заветам: собрал сухари и кулёк сахара, взял тёплую одежду, – продолжает Тихомиров, выступая на очередной лекции в рамках проекта «Прогулки по старому Иркутску». – Сейчас об этом легко с юмором говорить, а тогда всё было на полном серьёзе».

Руководство области, как и положено, собралось вечером в Доме советов. Нескольких депутатов с рациями рассадили по разным кабинетам, перед зданием поставили несколько «Волг» – когда придут арестовывать, кто-то один успеет предупредить всех остальных и те попытаются прорваться. На задах «Серого дома» разместился отряд ОМОНа. В городе в этот момент распространяли листовки, призывающие иркутян встать на защиту свободы. Набирать добровольцев для участия в пикете представители демократического движения приехали и на концерт Бориса Гребенщикова, который проходил на другом берегу Ангары, в актовом зале Иркутского политехнического института. «Зал дружным рёвом и аплодисментами ответил, что, разумеется, [желающие] найдутся», – среди прочих газет писал об этом «Черемховский рабочий» три дня спустя.

До столкновения с душителями демократии дело не дошло: в эфир выдали запись чрезвычайной сессии Верховного Совета РСФСР, на которой силовые структуры республики переподчинили российским властям, а Государственный комитет по чрезвычайному положению признали вне закона. Примерно в 16 часов по Москве – в Иркутске было 9 вечера – президиум Верховного Совета СССР принял постановление, в котором фактическое отстранение президента страны от исполнения было признано незаконным, а от Янаева потребовали отменить все указы ГКЧП. Как только об этом стало известно, Ножиков распорядился вынести из «Серого дома» телевизор и подогнать к крыльцу «Волгу», на крышу которой его и установили. «Информационная блокада сломлена, руководство ЦТ (центрального телевидения. – Авт.) активно кается, – сухо описывал происходящее «Демократический путь России». – Горбачёв имеет связь с миром и приступил к своим обязанностям. Хунта пала. Назначено расследование, но до финала ещё далеко».

«Как будто ничего и не было»

Капитан внутренних войск Щербаков вернулся домой за полночь. В жилых домах на бульваре Рябикова и на всей Синюшиной горе, где каких-то полчаса назад не было ни одного тёмного окна, свет уже не горел. «Нас-то хотя бы на ведомственном автобусе по домам развозили, – усмехается Борис Владимирович. – В шестой колонии, хотя они могли себе гараж поставить, так людей не развозили. А в третьей на второй день ГКЧП чуть ли не из Бозоя пригнали транспорт: у них в Рабочем просто нет вариантов, если застрял на работе до двенадцати ночи». Усиленный режим несения службы действовал до конца недели, так что назавтра предстоял очередной длинный рабочий день.

Депутаты областного совета в это время уже расходились. Когда стало окончательно ясно, что демократия восторжествовала, решили единогласно: надо это отметить. Где? Вариант один – в ресторане гостиницы «Ангара», до которого рукой подать. «Заходим – а там обычная ресторанная жизнь, как будто ничего и не было: играет музыка, кругом пьяные, кто-то танцует, кто-то целуется, – вспоминает Багаев. – Стали искать администратора, чтобы он нам столик выделил». Ночных гостей привели к молодому человеку, который деловито пересчитывал пачку купюр. На поздравление с огромным событием, случившимся со страной, он отреагировал на удивление спокойно: «Одну минуточку, дайте закончить». И, пересчитав деньги, поднял глаза на посетителей: «Так, ребята, что случилось?»

«Мы сперва потеряли дар речи, а потом давай наперебой ему рассказывать, что был путч, – улыбаясь, рассказывает Юрий Михайлович. – Он сидел и слушал: «Да что вы говорите? Неужели? Вот это да!» И потом, спустя минутку: «Так вам, наверное, водки надо?» Купленный алкоголь распили в номере, который занимал кто-то из депутатов. Тосты пришли на ум сами собой: за погибель ГКЧП и победу демократии. Близилось утро нового дня. Дня, с которого началась новая эра истории России.