В зоне полузакрытого режима у каждого есть свои рабочие обязанности. Но важно и то, что можно ходить без охраны в гражданской одежде, с разрешения администрации даже передвигаться без надзора вне колонии-поселения, но в пределах муниципального образования. Общение здесь происходит без запирания дверей. Не ограничиваются денежные переводы и посылки, количество свиданий. Более того, возможно даже проживание с семьёй в арендованном поблизости помещении. Но в реальности далеко не все осуждённые ценят такие условия. Бывает, что отсутствие вышек и колючей проволоки порождает непреодолимый соблазн совершить побег на призрачную волю. Причём иногда – за несколько недель до окончания срока действия приговора. Вот два таких случая, в которых недавно разбирался Ангарский городской суд.

На «Волге» с ветерком и алкоголем

В старой тюремной песне есть слова, до сих пор переворачивающие душу известному контингенту: «О Боже мой, как хочется на волю, побыть на воле хоть несколько минут…» Возможно, такие чувства обуревали осуждённого Андрея Бубнова, совершившего побег из колонии № 7 в Ангарске, где он находился на поселении. Правда, все его объяснения в суде на этот счёт выглядели как-то по-детски, но об этом чуть позже. В свои 32 года, не обременённый семьёй, он уже изрядно покуролесил на воле: угонял чужой автомобиль, нарушал в состоянии опьянения правила дорожного движения. В 2018 году за эти преступления был приговорён к трём годам колонии-поселения. Никаких особых тягот и лишений на территории этого учреждения не испытывал. Каждому осуждённому здесь действительно выдаётся аванс доверия. Уполномоченные сотрудники, осуществляющие контроль и охрану, – это не надзиратели, контролирующие каждый шаг заключённых. От самого человека, который намерен тут честно работать, будет зависеть многое, в том числе и степень комфортности собственной жизни.

На время отбывания наказания Бубнов был официально трудоустроен разнорабочим. В его обязанности входили уборка территории, погрузка и разгрузка различных тяжестей. Весной 2020 года у осуждённого возник преступный умысел на побег из колонии-поселения. Было ранее утро. Под предлогом уборки помещения Бубнов вошёл в гаражный бокс. Его внимание привлекла видавшая виды «Волга» (позже станет известна её стоимость – 130 тысяч рублей). Открыл дверь, сел на водительское сиденье, завёл двигатель ключом, который находился тут же, в кабине. Позже один из свидетелей в суде расскажет, что для обеспечения пожарной безопасности ключи от автомобилей в гаражном боксе должны были находиться в машинах. Доступ к транспортным средствам был оформлен на пожарную дружину, состоящую тоже из осуждённых. Сам беглец такого доступа не имел.

«Думал, покатаюсь и вернусь»

Далее всё происходило спонтанно: «Волга» браво покатила по территории колонии-поселения. Каким-то образом (это отдельный вопрос) благополучно миновала контрольно-пропускной пункт. На Московском тракте пьянящая свобода показалась Бубнову не полной, и он заехал в магазин «Удачный» за водкой. Как потом признался: за рулём выпил бутылку. Всего лишь! В таком виде хотел добраться до матери, которая проживала в садоводстве «Восток».

Обычно тот, кто совершает побег, знает первые действия сотрудников колонии: сразу просматриваются личное дело осуждённого и предполагаемые адреса явки. Направляются ориентировки на самого беглеца и угнанный им автомобиль. Выставляются временные розыскные посты на железнодорожном и автовокзале. Всё это было сделано в отношении Бубнова. Сразу после того, как побег был обнаружен, группа сотрудников выехала в СНТ «Восток» к самому близкому для осуждённого человеку. Там разыгралась сцена, достойная кинофильма. Люди в форме появились у матери беглеца на минуту раньше, чем явился он сам. Бубнова подвёл автомобиль, который заглох и стал дымиться недалеко от дома. Мать, естественно, всплеснула руками, о побеге сына она ничего не знала. А вот и он сам, вдребезги пьяный. Его приходится буквально выволакивать из кабины, стоять на ногах он не в состоянии. Так закончилось для беглеца недолгое упоение свободой. Кстати, автомобиль вернулся в гараж с повреждениями: был разбит фонарь, деформированы заднее крыло и передние двери.

Подсудимый во всём признался и повинился. Правда, яростно отстаивал факт, что покупал только одну бутылку водки, а не две. Но какое это уже имело значение? А теперь про детский лепет на суде. В самом деле, как воспринимать такие оправдания: «Хотел покататься, а потом вернуться в колонию»? Судебно-психиатрическая экспертиза обнаружила у Бубнова расстройство личности и поведения органической этиологии. Как известно, такие люди могут осознавать фактический характер своих действий, но нередко склонны к непродуманным решениям и взрывоопасным эмоциям. Спиртное только усугубляет такие черты. Вот и в характеристике из колонии было отмечено, что Бубнов не всегда положительно реагировал на воспитательные меры, хотя имеет три поощрения за участие в общественной жизни отряда.

Суд квалифицировал действия подсудимого сразу по трём статьям УК РФ: побег из места лишения свободы лицом, отбывающим наказание; неправомерное завладение автомобилем без цели хищения; управление им в состоянии опьянения при уже имеющейся аналогичной судимости в прошлом. Ангарский городской суд приговорил беглеца и пьяницу за очередные преступления к двум годам и одному месяцу лишения свободы. Из колонии-поселения ему придётся теперь переехать в учреждение строгого режима. Кроме того, суд лишил Бубнова права управлять транспортным средством на 2 года 6 месяцев. Между тем срок наказания заканчивался у него через полтора месяца. А в бегах он числился 8 часов.

Теперь не вразвалочку, а строем

Когда в октябре прошлого года из колонии-поселения ИК-15 в Ангарске сбежали осуждённые Николай Лиханов и Анатолий Сентяков, их портреты, как и полагается при розыске, появились на стендах «Их разыскивает полиция». Крепкие молодые люди с упрямыми скулами, в глазах читается затаённая дерзость. У обоих уже весомое криминальное прошлое. Лиханов был судим за разбойное нападение, грабёж и кражи, Сентяков – за дезертирство из армии и хищения. В колонию-поселение оба попали за примерное поведение на зоне общего режима. Но таковым оно считалось до поры до времени.

У этой пары были востребованные профессии: Лиханов мог работать газоэлектросварщиком, Сентяков – слесарем. Но оба по жизни не сильно старались вкалывать. В тот октябрьский день осуждённых отправили на выездной объект в нескольких километрах от исправительного учреждения. Бежать они решили, когда уже стемнело. За ними вот-вот должны были приехать сотрудники колонии. Покинуть рабочую территорию не составило никаких проблем. Промплощадку не окружал сплошной забор, Лиханов и Сентяков направились туда, где не было ограды. В гражданской одежде с деньгами в кармане они быстро растворились среди горожан.

Как и в первом случае, предстояло выяснить, куда беглецы, не обременённые собственными семьями, могут направиться. Явочные адреса родственников и знакомых были раскиданы по городам: в Свирске, Нижнеудинске, Братске, Зиме. В таких случаях оперативники действуют быстро и решительно, чтобы беглецы не сумели замести следы. И это сработало. Уже через два дня после побега Лиханов и Сентяков были задержаны в Братске. Именно здесь они намеревались тихо отсидеться. Не получилось.

Суд квалифицировал их действия по ч. 2 ст. 313 УК РФ – как побег из места лишения свободы группой лиц по предварительному сговору. Подсудимые признали свою вину, но это не помогло им миновать очередных сроков – теперь уже в колонии строгого режима. Рецидив преступлений всегда рассматривается судом строго. По приговору суда Лиханову предстоит провести в этих куда более суровых условиях 2 года 3 месяца, Сентякову – 2 года. А ведь могли уже через несколько месяцев покинуть поселение и оказаться на свободе, что называется, с чистой совестью. Резонный, кажется, вопрос: «Зачем бежали-то?» Но ответить на него подсудимые не смогли.