«Ты будешь спать, когда я скажу!»

Утром первым делом её повезли в больницу зафиксировать побои. Когда все формальности были завершены и полицейские спросили, куда её отвезти, Татьяна замешкалась. Кроме гражданского мужа, который накануне избил её и выгнал из дома, в этом городе она почти никого не знала, но вспомнила одну свою знакомую, которая согласилась помочь.

Случайные прохожие видели, как из полицейской машины вышла полураздетая молодая женщина с грудным ребёнком. Её тело покрывали синяки и ссадины. Она поднялась в квартиру, покормила ребёнка и вспомнила подробности произошедшего.

К этому моменту Татьяна Саломатова  уже два года жила в Бодайбо – городе с населением 12 тысяч человек на севере Иркутской области. Жила она в гражданском браке с  Виталием Симоновым – депутатом Думы Бодайбинского городского поселения и  директором Бодайбинского лесхоза.

Накануне, 31 июля 2017 года, они с Симоновым ссорились. Татьяна рассказывает: она поднималась по лестнице с ребёнком на руках. Муж разбежался и пнул её по ноге. Она схватилась за ручку двери, чтобы удержать на руках Лею и самой не упасть вниз с крутой лестницы. Чуть позже она спустилась на кухню попить воды. Симонов схватил её за волосы. Она вырвалась и выбежала на балкон, где просидела какое-то время, пока Симонов не уехал из дома. Саломатова легла спать с ребёнком, намереваясь собраться и уехать утром. Проснулась она от крика Симонова: «Где мой компот?!» По её словам, он схватил её за ноги, стащил с кровати и затолкал на кухню. «Ты будешь спать, когда я скажу!» – кричал он. Татьяна рассказывает: когда она попыталась вернуться в комнату к ребёнку, Симонов схватил её за шею, вытолкнул из дома и закрыл дверь. Она побежала к соседям и вызвала полицию. Так конфликт был описан в материалах дела.

Из объяснений Симонова: «Когда она начала скандалить, ребёнок был в комнате. Моей целью было вышвырнуть её, закрыться и лечь спать. Да, я давил рукой на дверь, а она высунула руку, поэтому образовался синяк».

Домой Татьяна вернулась с участковым – взять ребёнка, вещи и документы. Забрать удалось только младенца, с которым она и оказалась в участке. Следующие две недели она провела у знакомой – восстанавливала документы, чтобы уехать в Иркутск к родителям. Деньги на билет дали друзья. Свои вещи Татьяна собрала у мужа под балконом. Часть из них даже удалось привести в порядок.

Через полгода в Бодайбо состоялся суд. Татьяна Саломатова на него не приехала.

«Чтобы дело дошло до штрафа, нужно много всего перелопатить»

Судмедэкспертиза тогда показала, что у Саломатовой были царапина на лбу, семь кровоподтёков по всему телу и ссадины на ногах. Такие повреждения относятся к не причинившим вреда здоровью. Судья признал Симонова виновным и обязал его выплатить штраф в размере 7 тысяч рублей.

Это статья 6.1.1 КоАП РФ «Нанесение побоев или совершение иных насильственных действий, причинивших физическую боль, но не повлекших последствий, указанных в статье 115 УК РФ». К таким последствиям относится причинение лёгкого вреда здоровью, вызвавшего кратковременное расстройство здоровья или незначительную стойкую утрату общей трудоспособности. Чаще всего за домашние побои дают именно эту статью.

Нарушителей могут наказать административным штрафом в размере от 5 до 30 тысяч рублей, арестом на срок от 10 до 15 суток либо обязательными работами – от 60 до 120 часов. Но чаще всего дело обходится штрафом. Арест применяют к особо буйным нарушителям или к тем, кто не выплачивает штраф.

«Садисты штрафов не боятся, – объясняет Наталья Кузнецова, руководитель кризисного центра «Мария», где помогают женщинам – жертвам домашнего насилия. – Чтобы до штрафа дошло, нужно много всего перелопатить».

Ещё пять лет назад ответственность за побои в семье регламентировалась Уголовным кодексом РФ. Тогда теоретически даже родители, шлёпнувшие своего ребёнка, могли понести за это уголовную ответственность.

В 2017 году Госдума приняла закон, который перевёл часть побоев в разряд административных нарушений. Подразумевалось, что это решение снизит оборот уголовных дел в мировых судах, а главное – упростит, по мнению законодателя, процедуры примирения между супругами или членами семьи. Но получилось иначе.

Часто после побоев жертва боится идти и в полицию – писать заявление, и в больницу – на освидетельствование. «А смысл? – приводит слова одной из своих клиенток, переживших домашнее насилие, юрист по семейному праву Елена Попова. – Я пойду, его отпустят, и он обозлится, что я написала заявление. И мне же от этого будет хуже».

Статья 6.1.1 КоАП РФ регулирует только первые побои или случаи, когда с момента прошлых побоев уже прошёл год. Если побои совершены повторно или происходят систематически, тот, кто их наносит, привлекается уже по уголовным статьям 116.1 и 117 УК РФ, наказанием могут быть исправительные или принудительные работы, арест на срок до полугода, от четырёх месяцев до двух лет лишения свободы или штраф до 40 тысяч рублей. «Это абсолютно нерабочая статья. Она как бы есть, но её как бы нет», – поясняет юрист Попова.

В 2019 году Совет Федерации опубликовал на своём сайте  законопроект о профилактике семейно-бытового насилия. В случае принятия этого законопроекта в России может появиться законодательная норма, запрещающая людям, обвинённым в семейно-бытовом насилии, вступать в любые контакты с пострадавшими. Такой опыт уже есть во многих странах мира.

Законопроект до сих пор так и не был принят, зато о нём много спорят. Сторонники законопроекта считают его текущую редакцию слишком мягкой. Есть и противники, которые полагают, что по такому закону семейно-бытовым насилием можно будет признать почти любое человеческое действие.

«И так может происходить несколько раз»

На этом злоключения Татьяны Саломатовой не закончились.

Сбежав от мужа в Иркутск четыре года назад, Татьяна вместе с ребёнком сначала поселилась у родителей. По её словам, Симонов без остановки звонил ей, периодически прилетал в Иркутск. Она говорит, встречи нередко заканчивались рукоприкладством.

Наутро после одного из таких визитов Валентина Саломатова, мать Татьяны, спросила своего мужа, почему у него грязные руки. Отец Татьяны опустил глаза. Его руки не были грязными. Это были синяки, рассказывает Валентина. Она говорит, что накануне её муж пытался вытолкнуть Симонова из дома, а тот в ответ бил его по рукам.

Депутат Виталий Симонов – мужчина крупного телосложения. Разговаривает сдержанно и вежливо. Охотно отвечает на вопросы: «Я вешу 110 килограммов, усиленно занимаюсь спортом, я КМС по боксу. Если бы у меня была цель причинить повреждения, избить… Вы правда считаете, что этим бы дело обошлось?» Он утверждает, что просто хочет видеться с дочерью, которую Саломатова отказывается ему показывать.

Вскоре после бегства из Бодайбо Татьяна открыла свой магазин одежды и арендовала для себя и детей отдельную квартиру. Симонов приходит и туда. Он говорит, что три года из четырёх, когда он приезжал в Иркутск, они жили вместе как семья, праздновали Новый год, а Татьяна лукавит.

Симонов считает, что она «специально пишет заявления в полицию», чтобы при случае сделать акцент на их количестве. Заявления и жалобы о несогласии с постановлениями об отказе в возбуждении уголовных дел Саломатова действительно писала регулярно.

На вопрос, могут ли обвинения Саломатовой быть беспочвенными, сотрудник Бодайбинской Думы, который попросил не называть его имени, ответил: «Татьяна, наверное, говорит правду».

Случаи, когда на подобные заявления потерпевшие получают отказ, –  скорее правило, чем исключение. «Когда избитая супруга обращается в отдел полиции, его сотрудники негласно понимают: это будет отказной материал, – объясняет юрист Попова. – Они проведут с мужем разъяснительную беседу, скажут, что так делать нельзя, и всё. И так может происходить несколько раз».

Иногда жертвы домашнего насилия решают спастись от преследователя самостоятельно, не прибегая к помощи полиции, – переехать как можно дальше. Попова приводит примеры из своей практики: одна женщина, отчаявшись добиться справедливости, с тремя детьми переехала в другую часть страны, не имея при этом ни денег, ни работы. Другая сбежала с ребёнком в соседний регион. Бывший сожитель нашёл её там. И в 34 года она умерла от остановки сердца.

«Сейчас всё закончится, я всё сделаю красиво»

В марте 2020 года уголовное дело на депутата Симонова всё-таки завели – через год после очередного эпизода.

В ночь с 11 на 12 марта 2019 года Саломатова прилетела в Иркутск из отпуска. Симонов встретил её в аэропорту.

По его словам, он хотел отвезти Саломатову домой и поговорить. Саломатова же попыталась выпрыгнуть из машины. Чтобы её удержать, он схватил её за куртку. Потом она вышла из машины, чтобы помочь ему припарковаться, и почему-то убежала. Симонов понял, что сейчас Саломатова позвонит в полицию, и сделал это сам. Назвал свой телефон и объяснил, что готов приехать в любой момент и дать показания.

У Саломатовой другая версия. Она говорит, что Симонов силой посадил её в машину и якобы стал избивать, толкать локтем в плечо и угрожать: «Сейчас всё закончится, я всё сделаю красиво, сейчас ты сдохнешь». Татьяна открыла дверь и на ходу попыталась выпрыгнуть из машины. Она говорит, что Симонов схватил её за волосы, приостановил машину и стал бить и душить, пока она не потеряла сознание. Когда Саломатова пришла в себя, она почувствовала тошноту и сильную головную боль. Её трясло. Саломатова рассказывает, что увидела сидящего рядом с ней Симонова, который разблокировал её телефон, приложив её палец к датчику, и теперь что-то пишет. Она выскочила из машины. Симонов догнал её и снова схватил за волосы. Молодые люди, сидевшие в машине неподалёку, сказали ему отпустить девушку. Они же дали Саломатовой 150 рублей на такси до отделения полиции.

Дело было заведено по статье 115 Уголовного кодекса «Умышленное причинение лёгкого вреда здоровью». В постановлении суда от 1 апреля 2021 года указано: «Своими умышленными преступными действиями Симонов причинил Саломатовой телесные повреждения в виде ушибов грудной клетки и конечностей, кровоподтёков в области правого предплечья, ушибов мягких тканей в области левого плеча, грудной клетки слева, мягких тканей с кровоподтёком в области правой стопы, не причинивших вреда здоровью, черепно-мозговой травмы в форме сотрясения головного мозга, причинившей лёгкий вред здоровью».

Суд однако постановил прекратить уголовное дело в отношении Симонова в связи с истечением сроков давности.

Наталья Кузнецова, директор кризисного центра «Мария», говорит, что за 10 лет работы центра до суда дошло всего несколько подобных дел. При этом дело обычно двигается только в том случае, если жертву убили или сделали инвалидом.

В феврале 2020 года СМИ облетела новость: в Кузбассе мужчина три с половиной часа убивал бывшую возлюбленную. Всё это время соседи слышали крики и пытались вызвать полицию. В конце концов жители подъезда сами взломали дверь, но девушку спасти им не удалось.

«Ты вроде адекватная, как ты с ним схлестнулась?»

Татьяна Саломатова переехала к Виталию Симонову в Бодайбо в 2015-м. Первое время круг её общения составляли только гражданский муж и их старшие дети. Позже она стала общаться с другими людьми в городе. «На меня смотрели, как на долбанутую, – говорит Саломатова. – Спрашивали: «Ты вроде адекватная, как ты с ним схлестнулась?» А я и понять не могу, в чём проблема». До неё стали доходить слухи: кого-то из девушек он бил, кого-то выставил на балкон в трусах, кого-то тащил за волосы из машины. Она не замечала подобного отношения к себе, поэтому игнорировала эти разговоры. В 2016-м она забеременела.

На вопрос, можно ли заранее распознать в партнёре садиста, юрист Елена Попова отвечает утвердительно. В пособии «Пока не поздно», изданном Национальным центром по предотвращению насилия «Анна», есть список «Опасных примет», по которым можно определить, что в будущем партнёр будет применять домашнее насилие. Среди них чрезмерная ревность, желание изолировать партнёра и проконтролировать каждый его шаг, сверхчувствительность, жестокость по отношению к детям или животным.

Валентина Саломатова, мама Татьяны, говорит, что в самом начале отношений её дочери с Симоновым он не подавал никаких признаков агрессора, кроме желания постоянно Татьяну контролировать. «Она в туалет уйдёт, он звонит: «Где ты?», – говорит Валентина Саломатова. – Может в два часа ночи позвонить с тем же вопросом». Валентина Саломатова признаётся, что однажды не выдержала и позвонила родителям Симонова: «Я уже его матери звонила, просила унять своего сына. Она мне ответила: «Я ему позвоню, он будет ругаться. Он после Чечни такой пришёл». Сама Татьяна говорит, что, только забеременев, стала замечать, как жестоко Симонов разговаривает со своей старшей дочерью.

«Был период, когда я боялась на улицу выйти»

Ещё одним признаком агрессора называют предыдущий подобный опыт. Юрист Попова говорит: нельзя надеяться, что после второго, третьего или любого по счёту гражданского брака человек, который совершал домашнее насилие, перестанет это делать. Рано или поздно дело дойдёт до побоев.

Наталья Присмотрова, мать старшей дочери Симонова, познакомилась с Виталием Симоновым, когда ей было семнадцать. «Он очень хороший папа и положительный человек, не пьёт, не курит, – говорит она. – Но есть у него маленький недостаток – он очень вспыльчивый». За десять лет жизни с Симоновым она не раз сталкивалась с этой вспыльчивостью. По словам женщины, он мог оскорбить, ударить её головой о стену, в грудь или по рёбрам. Полицию Наталья никогда не вызывала. «Женщине стыдно от своего бессилия, от того, что ты ничего не можешь сделать, – объясняет она. – Плюс ко всему всегда была надежда, что человек исправится и всё будет благополучно… Всё-таки семья».

Однажды дошло до того, что соседка стала стучать в дверь и кричать, что вызовет полицию. По словам Присмотровой, Симонов ответил, что это не её дело. На следующее утро избитая Присмотрова заняла деньги у знакомых, вызвала такси и тайком, пока Симонов был на работе, уехала в Братск к маме вместе с их трёхлетней дочерью. Симонов приехал за ними. Присмотрова говорит, что он пытался прорваться в квартиру и якобы избил брата Присмотровой.

«Был период, когда я боялась на улицу выйти», – вспоминает Наталья. Как-то Симонов приехал увидеться с дочкой – и увёз её в Бодайбо. Наталья сдалась. «Я бы просто физически и морально не вывезла борьбу с ним за дочь. Я знала, что я не смогу противостоять этому человеку. У меня были страх и боязнь, что я приеду и со мной что-то может случиться», – вспоминает она.

С дочкой виделась тайком, когда та приезжала в Братск к сестре. «Если ты ещё раз появишься рядом с моим ребёнком, я вообще запрещу ей куда-либо ездить к родственникам», – вспоминает Наталья Присмотрова угрозы бывшего. По телефону слышно, как её голос дрожит.

Спустя 12 лет, когда дочь выросла, Симонов дал ей право выбора: жить с ним или с матерью. Она выбрала маму и последние четыре года живёт с ней в Братске.

Наталья Присмотрова – единственная жертва Симонова, кроме Татьяны Саломатовой, которая разрешила назвать свою фамилию.

Одна из его бывших девушек переехала в Санкт-Петербург. Она отказалась говорить о Симонове. Её брат сказал, что она уехала из-за Симонова, и подтвердил, что слухи о его рукоприкладстве имеют под собой основания.

Ещё одна бывшая девушка Симонова рассказала на условиях анонимности, что прожила с ним два года. По её словам, он начал бить её не сразу, вначале всё было мирно. Бить старался не по лицу, чтобы побои не были заметными. Она не стала обращаться в органы, потому что знакомые сказали, что Симонов – весомая фигура в Бодайбо и управы на него не будет. Когда такие случаи стали повторяться, она уехала. Симонов пытался преследовать её. Девушка вспоминает: «У меня  тогда были отношения с серьёзным мужчиной, который его поставил на место. Мне повезло».

«Папа больше не папа, потому что дерётся»

Татьяна Саломатова обратилась в редакцию в июне этого года. Это невысокая девушка с ухоженными тёмными волосами, собранными в хвост. Из-за близорукости носит очки. Она рассказала, что 25 мая снова столкнулась с Симоновым в детском саду, куда водит дочь. Симонов, по словам Татьяны, схватил её за волосы. Воспитательница группы позвала заведующую. Симонов и Саломатова прошли в кабинет, где заведующая зачитала психологическую характеристику Леи. За этим заключением Татьяна обратилась накануне в кризисный центр «Мария».

«Девочка любит проводить время с мамой, играть с ней в догонялки, играть с сестрой на детской площадке. Разговоры о папе девочка не инициирует. На вопросы, касающиеся взаимоотношений с отцом, Лея рассказывает, что папа бил маму, бабушку, Ульяну. Папа больше не папа, потому что дерётся», – написано в характеристике.

С этим заключением Симонов не согласен. «У меня есть масса видеозаписей, которые подтверждают мою высокую эмпатическую связь с ребёнком, – говорит он спокойным, ровным тоном. – Непонятно, чего ребёнок больше боится – её криков истерических или меня».

Психолог кризисного центра «Мария» Василина Верхозина говорит, что в конфликте между родителями, кто бы из них ни был прав, больше всех проигрывает ребёнок.

«Как это может отразиться на нём в будущем? – рассуждает Верхозина, – Девочка может стать самостоятельной, ей не нужен будет муж для воспитания ребёнка. Либо она будет бояться контактов с мужчинами. Ещё вариант – станет искать того, кто обидит её. Часто в семьях, где есть насилие, дети берут этот пример и ищут его. Причём не так важно, был ли сам факт насилия, или ребёнку просто сказали, что этот факт был. В любом случае для него это травмирующая ситуация».

В статистику попадут только трупы и инвалиды

Случай Татьяны Саломатовой – не прецедент. В большинстве своём подобные ситуации остаются в семье и не попадают в статистику. Обычно ни жертвы, ни агрессоры не хотят рассказывать о случившемся дома. С другой стороны, и государство не заинтересовано собрать и обнародовать информацию о домашнем насилии.

Чаще всего это берут на себя  общественные организации. Им удаётся собрать данные, которые прямо или косвенно указывают на случаи насилия. Эта информация собирается по количеству заявлений в МВД, обращений в больницу и по результатам опросов среди женщин, часто анонимных.

По данным ООН, каждая третья женщина в мире на протяжении жизни подвергалась разным формам насилия.

В 2018 году в издании «Медуза» (признано в РФ иностранным агентом) вышла публикация со статистикой о домашнем насилии в России. Вот несколько цифр, которые приведены со ссылкой на разные источники:

• 35% опрошенных женщин хотя бы раз сталкивались с физическим или сексуальным насилием со стороны партнёра;
• 38% убийств женщин совершают их партнёры-мужчины;
• 83% российских женщин, осуждённых за превышение самообороны, защищались от своих партнёров.

В 2019 году Европейский суд по правам человека впервые вынес решение в пользу женщины, пострадавшей от домашнего насилия и преследования в России. Семь обращений Валерии Володиной в полицию не дали ей никакой защиты от нападений её бывшего партнёра. ЕСПЧ присудил выплатить ей 26 тысяч евро.

Наталья Кузнецова рассказывает, что в неделю к ним в среднем обращаются пять женщин, переживших домашнее насилие – физическое или эмоциональное. Только одна из пяти обратившихся в «Марию» решает свои проблемы. Остальные возвращаются к тому, с чего начали. Часто они снова приходят за помощью через некоторое время.

По словам Кузнецовой, любую статистику по этой теме сложно назвать объективной. Во-первых, побои лёгкой тяжести часто не доходят до уголовных судов, это административная ответственность, предусматривающая штрафы.

Во-вторых, жертвы сами не знают, как себя вести. Не находя защиты, они возвращаются в привычную среду и забирают заявления из полиции. Такие случаи выпадают из статистики.

«Чаще всего мужчина-садист выглядит хорошо в глазах общества, друзей и родственников, – добавляет Кузнецова. – А женщина боится об этом рассказывать. И когда что-то происходит, она делает порыв, например, написать заявление. За это её начинают осуждать или угрожать, что заберут детей. Женщина в страхе забирает заявление».

В законопроекте «О профилактике семейного бытового насилия в РФ» есть такое понятие, как защитное предписание. Этим документом агрессору могут запретить  вступать в любые контакты с жертвой, в том числе по телефону и онлайн. Предполагается, что полицейские смогут выдать такое предписание на 30 дней и продлить его по заявлению потерпевшего ещё на 30. Суд сможет установить срок действия предписания – от 30 дней до одного года.

«Пока не будет закона о домашнем насилии хотя бы в той редакции, в которой его предлагают принять, – говорит юрист Попова, – ничего не поменяется. В семьях будут бить».