«Позволю себе озвучить ряд важных проблем, связанных с функционированием и развитием энергетики Иркутской области, – предваряет Владимир Олегович наш разговор. – К сожалению, в проекте Стратегии социально-экономического развития региона, который до сих пор так и не принят, проблемы энергетики тщательно не проанализированы и слабо учтены. Соответствующий раздел есть, но нет глубокого анализа и оценки сложившейся ситуации, которые позволили бы квалифицированно решить самые острые проблемы отрасли и региона. Процесс идёт, но в вялотекущем режиме».

– Энергосистема Иркутской области по-прежнему избыточна: производство электричества стабильно превышает его потребление. Энергоёмкость валового регионального продукта за пять лет снизилась почти на 23%, электроёмкость – ещё чуть больше. Что может быть не так в подобных условиях?

– Успехи, о которых вы говорите, в большей мере относятся к жилищному фонду, бюджетным организациям, малому бизнесу и в очень малой степени затрагивают крупный бизнес. Это отражает однобокость Федерального закона «Об энергосбережении». Лишь недавно в Послании президента России прозвучали планы серьёзной модернизации алюминиевых производств в Иркутской области. Конечно, есть отдельные положительные примеры, но вместе с тем имеется много проблем, которые надо было решить «ещё вчера».

Возьмём Байкальск. Около десяти лет назад члены научно-экспертного совета по энергоэффективности при правительстве Иркутской области, который, к сожалению, ныне утратил свои полномочия, отмечали: для того, чтобы быстро решить проблему с теплоснабжением города и не перегружать областной бюджет закупками угля для ТЭЦ бывшего БЦБК, необходимо модернизировать эту ТЭЦ на основе современных технологий. Это уже 10 лет назад позволило бы обеспечить населению комфорт, снизить затраты, сократить выбросы. Параллельно можно было бы определяться с новым теплоисточником. Однако это не было воспринято, причём с оговоркой: не надо лезть с углём – придёт новый губернатор, поступит природный газ, и экологически чистое топливо будет в Байкальске. Хорошо, мы собрались узким кругом с участием газового департамента Иркутской нефтяной компании и наглядно показали, что, если производить и возить сжиженный газ из Усть-Кута, гигакалория тепла будет в три-четыре раза дороже, чем по существующему тарифу.

Надо особо отметить, что ещё до рассмотрения вопроса о модернизации угольной ТЭЦ совет предлагал вариант строительства крупных электрических котельных, который с точки зрения экологии был наилучшим! Но всё уперлось в тарифное решение по электроэнергии для этих котельных, например по аналогии с промышленными предприятими. Пониженный тариф необходимо было распространить на электроэнергию для теплоснабжения в зоне централизованного электроснабжения на Байкале. Парадоксально: если электрический котёл установить в доме, то тариф для него будет соответствовать тарифу для населения, а если его поставить возле этого же дома – тарифу для коммерческих организаций. По этому вопросу не раз обращались к федеральному руководству. Но получали отказы.

Первый – в 2016 году, когда к председателю правительства России Дмитрию Медведеву обращался ещё губернатор Сергей Левченко, причём от имени не только Иркутской области, но и Республики Бурятия. Ответ за подписью тогдашнего министра энергетики Александра Новака был формальным: не следует стимулировать рост перекрёстного субсидирования, поэтому понижение тарифа должно «осуществляться путём выделения адресных субсидий за счёт средств бюджета субъекта РФ». Но «перекрёстка» в стране и без того существует в огромном объёме, на фоне которого издержки отдельного решения для Байкала несоизмеримо малы. Но это не самое главное. Отказ от электроотопления, которое радикально решает многие экологические проблемы озера, говорит о том, что многократно повторяемые на всех уровнях заклинания о значении Байкала как участка Всемирного наследия и крупнейшего резервуара пресной воды – пустой звук. Возвращаясь к тарифам: федеральные органы давали отрицательные решения в 2018, 2019 и 2020 годах. В итоге только через 10 лет пришли к котельной на щепе или пеллетах с углём в качестве резервного источника топлива.

– А что плохого в таком решении?

– Первый же вопрос: где взять столько щепы – 60 тысяч тонн в год сегодня и до 90 тысяч тонн в ближайшей перспективе? Кто-то в руководстве Иркутской области говорит, что будем возить со всего региона. Однако теплотворная способность щепы, как и пеллет, – в три-четыре раза меньше, чем угля, поэтому её придётся возить эшелонами. Пеллеты для снабжения котельной надо выпускать в огромных количествах, а у нас есть только небольшие производства в Братске и Свирске. Согласно последней имеющейся информации, нашлась фирма, готовая обеспечить пеллетами новую котельную в Байкальске по ценам «в разы выше, чем уголь». Но есть и другие проблемы. Например, в России нет необходимого опыта эксплуатации котлов с таким «комбинированным» топливом. Получается, что котельная будет работать в экспериментальном режиме. И какие будут итоги? При отсутствии древесного топлива она будет работать в основном на угле. Вопросы, куда при этом складировать золу, что делать с тепловыми сетями и что будет с экологией, риторически повисают в воздухе.

– В новом перечне видов деятельности, запрещённых в Центральной экологической зоне Байкальской природной территории, есть оговорка про котельные на ископаемом топливе: их работа разрешена, если они уже функционируют или их реконструируют.

– Эта «оговорка» была всегда. Поэтому мы ещё десять лет назад и говорили: давайте быстрее сделаем реконструкцию, раз такая лазейка есть. Хотя в настоящее время это абсолютно неправильно. Я уже говорил, что сооружение новой котельной на площадке ТЭЦ не решит многие проблемы. В первую очередь экологические, которые потянут за собой и другие.

– А если построить котельную с прицелом на газификацию?

– Газификация Иркутской области и развитие газохимии – это тема с «большой бородой», которую обсуждают с момента открытия Ковыктинского месторождения. Каждый новый губернатор, начиная с Бориса Говорина, обещал газифицировать наш регион. Проблема в том, где для этого взять газ. Трубопровод «Сила Сибири – 2» пойдёт через Тыву и Монголию в Китай. Представляете, какое ответвление от него нужно построить, чтобы направить ещё один поток в Иркутскую область? От Ковыкты трубу пока не предполагается тянуть, если не будет прямого указания от президента России: газ месторождения нужен для экспорта в Китай.

В одной из последних схем, которые нам показывают, пунктиром нарисована ещё одна трасса из Красноярского края примерно в середину Иркутской области и дальше в Якутию «для объединения Западно-Сибирской газотранспортной системой с Восточно-Сибирской». Какое оттуда расстояние до юга региона плюс сейсмичность и так далее?

На газификацию бытового сектора «Газпром» пока не пойдёт, я не раз это слышал от представителей компании. Аргумент такой: «У вас угольный топливный баланс». Природный газ с точки зрения цены – не конкурент углю. Но, насколько я знаю, в последнее время появились определённые подвижки в позиции «Газпрома» по отношению к Иркутской области. Положительными моментами можно считать её включение в перечень регионов, подлежащих газификации в среднесрочной перспективе, и недавнее заявление президента, что потребители не должны оплачивать подключение домовладений к газовой сети. Но в последнем случае речь идёт не про иркутский, а про ямальский газ.

– В то же время в схеме теплоснабжения Иркутска ещё несколько лет назад рассматривался проект газовой ТЭЦ. Необходимость строительства в перспективе второго источника тепла для города ведь никуда не делась?

– Да, всё теплоснабжение Иркутска держится на одном крупном источнике. Второй критически необходим, а он может быть только на газе: уголь на правый берег в больших объёмах не доставить. В то же время уже фактически проработан проект трубопровода от ТЭЦ-10 [под Ангарском] через Ново-Ленино с закрытием или выводом в резерв котельной Северного промышленного узла. Но какие потери тепловой энергии будут в этой 15-километровой трубе? А гидравлика, а устойчивость, а надёжность, а резерв? К тому же она лишь локально решает проблемы районов Иркутска на правом берегу Ангары.

– Если не ошибаюсь, на круглом столе к 10-летию Регионального диспетчерского управления энергосистемы Иркутской области, который состоялся в сентябре 2018 года, говорили, что потери будут не такие ух высокие, а все технические проблемы решаемы?

– Всё зависит от того, как сделать трубопровод. Можно сделать с минимальными потерями, но это очень дорого. Однако собственники обосновывают строительство трубы тем, что потери в ней обойдутся дешевле, чем эксплуатация неэффективной котельной Северного промузла. Допустим, что это так, но это не решает проблему отсутствия крупного теплоисточника в удалённых правобережных районах Иркутска. Остаётся ещё один важный вопрос: что будет с надёжностью теплоснабжения при крупной аварии на этом трубопроводе? Маловероятно, что котельную Северного промузла законсервируют в качестве резервного источника.

– В любом случае речь идёт пока о перспективных проектах. Вернёмся к существующим реалиям: согласно Схеме и программе развития электроэнергетики Иркутской области на 2021–2025 годы, доля сетей напряжением 110 кВ и выше, работающих с превышением нормативного срока эксплуатации, составляет более 50%. При этом сетевые компании региона уже не первый год несут убытки. Такая ситуация характерна для страны в целом, или у Иркутской области есть какие-то свои особенности?

– Проблема заключается в следующем: большинство аварий происходит в распределительных сетях низких классов напряжения, то есть 35 кВ и ниже. Официальные данные, приведённые на сайте ОГУЭП «Облкоммунэнерго», которое работает в этой сфере, показывают, что около 80% сетей данной компании нуждаются в замене. Денег на это остро не хватает. Так и возник судебный спор между двумя областными организациями – «Облкоммунэнерго» и Службой по тарифам, которая удаляет из необходимой валовой выручки предприятия на очередной год часть затрат. В ноябре 2019 года Иркутский областной суд встал на сторону «Облкоммунэнерго» и пришёл к выводу, что Служба по тарифам незаконно вычла из НВВ 3,5 миллиарда рублей. Я спрашивал у юристов предприятия и руководителя областной Службы по тарифам Александра Халиулина: «Как деньги возвращать?» А это, отвечают, самое непонятное.

– Получается, проблема кроется и в самой системе тарифного регулирования?

– Это так и не так. По моему мнению, руководитель Службы по тарифам, со своей стороны, в основном всё делает правильно: если деньги на развитие в тариф заложены и не освоены, он их обязан в следующем периоде регулирования из тарифа удалить. Кроме того, Служба должна удерживать рост тарифов на услуги по передаче электроэнергии по сетям для конечных потребителей, что, в свою очередь, требует ограничения необходимой валовой выручки по некоторым статьям расходов. Но «Облкоммунэнерго» тоже нужно работать! А руководитель Службы по тарифам обязан к проблеме подходить как государственник, учитывать интересы не только сетевой компании, но и конечных потребителей. Поэтому меня удивило решение суда. Тем не менее он его принял.

– Сейчас руководство «Облкоммунэнерго» пытается поддержать функционирование предприятия. Но какова роль менеджеров, работавших раньше, в том, что оно оказалось в кризисе?

– Финансово-экономические и технические проблемы у предприятия были все 25 лет его существования. Они значительно обострились к концу 2006 года. Решить их пытались бесконечной сменой генеральных директоров: за 9 лет – с 2006-го по 2015-й – на посту руководителя побывали 12 человек. И в этом есть вина и руководства Иркутской области. Но дело не в очередном генеральном директоре, а в системных проблемах. Какая-то перспектива появилась при Баторе Цагадаеве (гендиректор «Облкоммунэнерго» с ноября 2009 года по май 2012-го. – Авт.). При нём попытались, например, реализовать пилотный проект «умных сетей» в Ангарске, на 2012 год запланировали создать рабочий фрагмент из шести подстанций, который заработал бы во втором или третьем квартале. Однако после того, как покинул свой пост губернатор Дмитрий Мезенцев, а следом уехал и руководитель «Облкоммунэнерго», работы в этом направлении практически моментально были свёрнуты. Сегодня речь идёт уже не об «умных сетях», а о том, что необходимо найти ресурсы для развития систем учёта электроэнергии и какие принять первоочередные меры при плохом состоянии электрических сетей.

– Это частный случай, но как можно решить проблемы электросетевого комплекса в целом?

– Проблема распределительных электрических сетей низких классов напряжения – это проблема всей страны. Эти сети во всём мире бурно развиваются. Надо как можно скорее уходить от старой привычки рассматривать «мелкую и среднюю» энергетику как «коммунальную», финансируемую по остаточному принципу. Я всегда говорил и настаивал, что первым шагом необходимо безусловно выполнять Распоряжение правительства России № 511 «Об утверждении Стратегии развития электросетевого комплекса РФ» и консолидировать сетевые активы на базе наиболее эффективных предприятий. Иркутская область идёт по этому пути, сократив число сетевых организаций с 40 до 25. Но Служба по тарифам, на мой взгляд, подходит к этому формально, хотя для консолидации активов компаний нужно оценивать эффективность каждой сетевой организации, как того и требует Распоряжение № 511.

– Не кажется ли вам, что проблема отчасти кроется и в психологии: мы воспринимаем уникальную энергосистему Иркутской области, одну из крупнейших в стране, как нечто незыблемое?

– Я вам отвечу словами, которые часто слышу во время своих выступлений на всевозможных конференциях и совещаниях: «Владимир Олегович, мы же в темноте не сидим и не замерзаем. Система же работает». Да, работает, но даже на официальном уровне признаётся, что это на 70–80% задел советского времени. Особо надо отметить риски и угрозы, связанные с энергетикой Иркутской области, которые могут повлиять на экономику и социальную сферу нашего региона. Это прежде всего намерения поднять тарифы на электроэнергию для населения, которые не раз звучали, в том числе из уст председателя Совета Федерации. Мы также должны оценить будущие последствия передачи теплового бизнеса из «Иркутскэнерго» в Байкальскую энергетическую компанию в случае, если этот бизнес будет продан какой-либо крупной внешней структуре.

– Что можно сделать, чтобы вернуться к активному развитию региональной энергетики и решению застарелых проблем?

– Я никого бы не хотел обвинять, но министерство жилищной политики, энергетики и транспорта Иркутской области не является центром компетенций в сфере энергетики, так как вынуждено заниматься массой разнообразных вопросов и латать дыры. В настоящее время его реформируют и создают два министерства. Посмотрим, что из этого получится. На мой взгляд, необходимо, чтобы активизировался Центр энергоресурсосбережения, следует возобновить и работу научно-экспертного совета по энергоэффективности, существенно обновив его состав. Необходимо, чтобы предложения науки услышали, без этого эффективное развитие энергетического комплекса Иркутской области невозможно.

Стратегические намётки уже есть. Идеи и предварительные рекомендации ИСЭМ СО РАН по корректировке существующей стратегии социально-экономического развития Иркутской области и подготовке энергетической стратегии региона имеются. Их поддержал профильный комитет Законодательного Собрания области. Заместитель председателя ЗС Ольга Носенко проинформировала губернатора о наших предложениях, и мы имеем сведения о достигнутом взаимопонимании. Но пока мы видим историю с Байкальском и котельной на угле и щепе. Однако в последнее время у нас появилась определённая надежда в решении хотя бы байкальской проблемы, так как к ней на самом высоком федеральном уровне подключились структуры «ВЭБ.РФ». Они поддержали наши рекомендации о переходе на электроотопление в зоне Байкала. Есть протоколы, согласно которым к этому же начали склоняться и федеральные структуры.