Тряпка или не тряпка?

Дарья Варламова стала участником книжного фестиваля «КнигаМарт», который проходил в Иркутске с 31 марта по 3 апреля на базе библиотеки имени И.И. Молчанова-Сибирского. Выпускница медиафакультета Высшей школы экономики в соавторстве с Антоном Зайниевым написала в своё время книгу «С ума сойти! Путеводитель по психическим расстройствам для жителя большого города». В 2017 году книга стала лауреатом премии «Просветитель» в номинации «Естественные и точные науки». Помимо этого Дарья Варламова – автор книги «Секс. От нейробиологии либидо до виртуального порно. Научно-популярный гид». Сейчас Дарья сотрудничает с сайтами «Теории и практики» и Slon.ru.

«Я не психолог и не психиатр, я, что называется, «продвинутый пользователь», – сообщила Дарья, предваряя свою лекцию на «КнигаМарте». Вместе с Антоном Зайниевым они попытались собрать своего рода «руководство пользователя» для людей, которые сталкиваются с темой психических расстройств впервые. В России в последнее время, как считает Дарья Варламова, появилось положительное движение в плане просвещения в этой области. «Уже есть много людей, которые не воспринимают психические расстройства как что-то ужасное, табуированное, о чём нельзя говорить», – констатирует она. Однако остаётся много тех, для кого мир психических расстройств – закрытый мир, а это рождает многочисленные мифы. Дарье жизнь предоставила возможность разобраться в теме, что называется, «на себе».

– Почему вас увлекает тема безумия, психических расстройств?

– У меня самой диагностировано биполярное аффективное расстройство. Это хроническое расстройство, при котором у человека возникают периоды экстремально повышенного настроения и активности, а также периоды депрессии, всё это чередуется с периодами обычного функционирования. Судя по всему, оно связано с дисфункциями обмена веществ в мозге. Перед тем как мне поставили диагноз, я пережила долгий депрессивный эпизод, очень потеряла в работоспособности и качестве жизни и мучилась, не понимая, что со мной происходит. Знакомство со своим диагнозом и информацией о нём помогло мне сделать свою жизнь намного лучше, и поэтому мне кажется важным рассказывать людям о том, почему психика ломается. Кроме того, мне кажется, что изучение психических расстройств помогает нам лучше узнать человеческую природу в целом – ведь экстремальные состояния психики многое говорят о её возможностях и уязвимостях.

Мы все сталкиваемся с тем, что в жизни случаются сложные моменты, и тогда наша психика испытывает нагрузку. Но у кого-то это лишь эпизод, потом всё приходит в норму, а у кого-то неприятное состояние затягивается. Как только мы пытаемся поговорить с окружающими на эту тему, обычно получаем серию типичных ответов: «Соберись, тряпка!», «Хватит ныть!». «Люди сравнивают вас, например, с голодающими детьми в Африке, которым ещё хуже, как бы намекая на то, что вы не имеете особого права себя жалеть и страдать», – говорит Дарья Варламова.

Человек с расстройством психики в представлении обывателя – это индивид, по которому уже явно заметно, что он ненормальный. Например, он начал видеть галлюцинации. Остальные, как полагают многие, просто «не имеют воли» или «устали». «А как деды в войну», «Сколько можно скулить» – слышат они в ответ. Вместе с тем около 25% населения Земли страдало или будет страдать от психических расстройств, и это по оптимистичной оценке. По пессимистичной – под 50%. Значительная часть этих людей, скорее всего, не станет бодрее, если их хорошенечко обозвать «тряпками». Нет единых рецептов для всех. «У разных людей бывают очень разные модели психики, разные темпераменты, – говорит Дарья Варламова. – То, что для холерика будет в поведении нормой, для тихого флегматика или меланхолика будет признаком того, что у него явно не всё в порядке». Кроме того, влияние имеют и условия, в которых оказался носитель какого-то психотипа. Свободолюбивый хипстер, конечно же, не очень хорошо будет чувствовать себя в сталинской России. Важно, что человек, имея расстройство, может выглядеть для посторонних совсем обычно. Вовсе он не будет чудить, говорить с воображаемыми друзьями или гоняться за вами с топором. Потому понять, что с человеком что-то не так, многие люди просто не могут.

– Как влияет на самочувствие отрицание психического заболевания (под давлением общественного мнения, которое требует «не быть тряпкой»)?

– Скорее всего, это приведёт к усугублению симптомов, потому что человек начнёт принимать их как проявление личной несостоятельности, переживать из-за этого и заставлять себя быть эффективным, несмотря ни на что. В каких-то жизненных ситуациях и правда есть смысл стиснуть зубы и сделать какой-то рывок, несмотря на стресс, но это в том случае, если человек более-менее здоров и нужно сделать краткосрочное мощное усилие. Но, если у вас психическое расстройство, такого рода преодоление – это как пытаться бежать марафон со сломанной ногой. Вы не сделаете легче ни себе, ни другим. А понимание своего диагноза позволяет адаптироваться, и это поможет потом успешно решать более амбициозные задачи.

Мы – разные модели

Разные модели психики обусловлены эволюцией. «Если бы мы все были одинаково устроены, у нас была бы одинаковая реакция на стрессы, одинаковая устойчивость к ним, у человечества было бы намного меньше шансов на выживание. Это означало бы, что один и тот же крупный стрессовый фактор подкосил бы всех сразу. Вариативность нужна», – говорит Дарья Варламова. Но тогда кто нормален? Очертить кружочком норму сложно. Но есть критерий – адаптивность и отсутствие жалоб. «Если вы из рук вон плохо делаете работу, но при этом хорошо строите отношения, коммуницируете с окружающими, у вас более-менее стабильная самооценка, вы способны себя обслуживать в быту, зарабатывать деньги иными способами, то речь скорее о том, что вам стоит поменять работу, – говорит Дарья Варламова. – Но если, к примеру, ваша тревожность касается и работы, и семейных отношений, вы не можете заставить себя выйти из дома даже ради развлечений, которые вам раньше нравились, вы хуже соображаете, хуже коммуницируете с людьми, хуже справляетесь с повседневными задачами, то мы можем говорить, что у вас, скорее всего, психическое расстройство». Важный момент – не стоит воспринимать психическое расстройство как приговор, психика очень пластична, и многое может меняться в течение жизни.

– Влияет ли место, в котором ты живёшь, на усиление, обострение болезни? Ну, например, как влияет долгая зима на самоощущение жителей России?

– В какой-то степени влияет, и тут есть два ключевых фактора. Во-первых, климатическая зона и количество солнечного света – есть данные, что некоторые люди склонны к сезонным расстройствам настроения, связанным с недостатком солнечного света (в данном случае речь идёт о циркадных ритмах организма, а не о дефиците витамина D, хотя и он может приводить к апатии и появлению депрессивных симптомов даже у людей, не склонных к сезонным расстройствам). Это в какой-то степени можно компенсировать за счёт специальных дневных ламп, испускающих свет определённого спектра, но в целом таким людям было бы намного комфортнее жить в более солнечных регионах.

Второй фактор – урбанистический, то есть то, насколько пространство, где человек проводит много времени, соответствует его потребностям. Если вокруг уродливая застройка, или человеку очень неудобно добираться до работы, или на рабочем месте некомфортно и трудно сконцентрироваться, это всё создаёт хронический стресс, а он, накопившись, может серьёзно вывести человека из строя.

Но при этом многое зависит от индивидуальных особенностей нервной системы и потребностей человека – кто-то может переживать полярные ночи в мрачном квартале без ущерба для психического здоровья, а кому-то даже опенспейс может причинять невыносимые страдания. Так что самое главное – жить в месте, которое лично вам подходит.

– Есть ли какие-то особенные расстройства психики в «карантинное» время, или мы наблюдаем лишь усиление имеющихся расстройств? Или всё же можно выделить какие-то особенности?

– Тут лучше спросить профильных специалистов, но я думаю, что вряд ли карантин приведёт к появлению принципиально новых и доселе неизвестных расстройств. Другое дело, что он может не только усилить симптомы у людей с депрессиями и тревожными расстройствами, но и запустить психические заболевания у тех, кто с ними раньше не сталкивался, но имел предрасположенность. Например, если у человека очень выражены социальные потребности, он подпитывает свою самооценку и заряжается энергией за счёт живого общения, в ситуации локдауна он оказывается отрезан от очень важного для себя ресурса. В сочетании с общим тревожным фоном во время пандемии и стрессом из-за изменений в образе жизни (переход на удалёнку) это может запустить депрессию. Хотя и не обязательно – многое зависит от генетики и от того, насколько хорошо у человека развиты навыки совладания со стрессовыми ситуациями.

На лекции Дарья Варламова рассказывала о том, что психика – это своего рода интерфейс для взаимодействия с миром. Эмоции – тревожность, гнев или впадение в ступор – зачастую помогали запустить поведение, которое спасало наших предков. Например, встретив чужака, можно испытать тревожность и спастись от него. Когда-то это было разумным поведением, ведь племена жили разрозненно, чужаки встречались довольно редко и зачастую несли опасность для тебя и твоего племени. Сейчас в условиях мегаполисов человек за один рабочий день встречает столько незнакомых людей, сколько его далёкий предок не встретил бы за всю жизнь. И это несоответствие внутренних реакций и изменившихся цивилизационных условий жизни, конечно, может сделать излишнюю тревожность скорее врагом человека, чем его помощником. Причём мы всегда должны помнить, что в разных психических заболеваниях процент генетической предрасположенности к их возникновению и влияния среды – разный. Грубо говоря, мы не можем точно в каждом конкретном случае сказать, что оказало большее влияние – генетика или неблагоприятные условия. Семейные травмы или влияние внешнего мира. Хотя для определённых видов болезней примерный процент уже посчитан.

Кроме того, не стоит забывать о химии и физических вмешательствах. К факторам, влияющим на развитие психических расстройств, относят и недостаток определённых микроэлементов, и травмы головы, и сбои в функционировании всего организма. Наши психические проявления естественным образом зависят от качества работы нашего мозга. От того, насколько хорошо нейромедиаторы запускают команды по нейронным цепям. Грубо говоря, если эти команды не доходят до места назначения, начинаются расстройства психики. Работа фармакологических препаратов, предназначенных для лечения психических расстройств, как раз завязана на нормализацию работы коммуникаций внутри мозга на уровне нейромедиаторов. Основные нейромедиаторы – ГАМК и глутамат, «тормоз и газ» центральной нервной системы. ГАМК тормозит, глутамат – активирует нейроны. Серотонин связан с процессами, которые запускают ощущение спокойствия, безопасности окружающего мира, отсутствие тревоги. Через серотонин действуют психоделики – вещества, вызывающие эйфорию. А вот дофамин отвечает за систему вознаграждения. Если вы делаете что-то, что, на взгляд мозга, способствует выживанию, – успешно ищете еду, полового партнёра, включаются процессы, отвечающие за ощущение удовольствия. Если вы не вполне успешны, то появляются разочарование и апатия. Смысл дофамина – стимулировать делать то, что полезно, и заставлять не делать неполезное. На этом построено обучение мозга: мы привыкаем прогнозировать нашу деятельность, связывать её с последствиями. Если стимулировать мозг в этом направлении искусственно и чрезмерно, вы будете какое-то время работящим живчиком, на этом построена работа кокаина, «спидов», например. Сбои в работе дофаминовой системы приводят к ангедонии, невозможности получить удовольствие от любой деятельности. Норадреналин – нейромедиатор «здоровой агрессии», он запускает процессы, отвечающие за внутреннюю настойчивость, волю к победе. Но любые нейростимуляторы должен назначать врач после детального исследования вашей проблемы, иначе можно серьёзно навредить себе.

– В одном из интервью с вами промелькнула мысль, что люди в депрессии оценивают мир более реальным, чем люди без оной. Правильно ли я поняла мысль, или вы и ваши собеседники имели в виду другое? Если да, то с чем связано чувство счастья, с иллюзиями?

– Есть ряд исследований, показывающих, что депрессивные люди более точно оценивают степень своего влияния на ситуацию и вероятность успеха – здоровые люди при планировании обычно мыслят слишком оптимистично. Но, во-первых, такие результаты могли быть связаны с дизайном исследований и выбором заданий – в ситуациях, когда от них действительно мало что зависит, депрессивные люди оценивают шансы более здраво, но в более благоприятных обстоятельствах могут занижать свои реальные шансы. Во-вторых, не факт, что настоящий реализм так уж полезен: ожидание награды за свои усилия – это очень важный мотивирующий фактор, который позволяет нам экспериментировать, развиваться, преодолевать невероятные трудности и совершать великие достижения. Отправился ли бы Колумб в путешествие, если бы знал свои реальные шансы на выживание и успех? Это не то чтобы иллюзия – скорее мы запрограммированы природой уделять больше внимания пряникам, чем кнутам. Благодаря этому мы после неудачи можем встать, отряхнуться и попробовать что-то ещё, а не ждать новой неудачи. Да, некоторые люди могут пострадать из-за чрезмерного оптимизма, но человечество в целом от него выигрывает.

А депрессия побуждает концентрироваться на возможных издержках – и это неплохо в ситуации действительно большого риска, но не способствует яркой и полноценной жизни.

– Как социальные сети влияют на наши психические расстройства? Есть ли специальные «соцсетевые» заболевания?

– Пока на эту тему не так много исследований – социальные медиа появились относительно недавно, и мы ещё не можем проследить их долгосрочное влияние на психическое здоровье. Пока выглядит так, что некоторые механизмы работы соцсетей могут усиливать те уязвимости, которые уже есть у человека. Например, если у индивида есть нарциссические черты и он склонен постоянно доказывать своё превосходство и искать социальное одобрение, он может тратить очень много сил на выстраивание позитивного образа в соцсетях и погоню за лайками, а недостаточное внимание к его постам или успешная самопрезентация знакомых могут «бить по больному». Или тревожный человек может начать смотреть, что написали все знакомые в ленте по интересующему его информповоду (например, ковид), эмоционально заразиться там чужими волнениями и опасениями и начать ещё больше переживать. С другой стороны, социальные сети могут и помогать людям с психическими расстройствами: например, они могут узнавать больше о своём диагнозе, находить себе подобных и объединяться в группы поддержки.

Одна из загадок – почему люди с психическими расстройствами всё-таки не вымерли в процессе эволюции? Если эти их свойства были совершенно не полезны для вида, не способствовали выживаемости, они бы в ходе эволюции исчезли как ненужные. Почему сумма достаточно сложных генетических факторов, которая в итоге приводит к психическим расстройствам, передаётся другому поколению? Существует теория, что признаки, обуславливающие расстройства, сцеплены с признаками, которые отвечают за выживание. Вторая теория – эти признаки хороши, но в небольшой дозировке. Умеренно тревожный человек первым заметит неприятеля и позволит всему племени спастись. Человек, плохо концентрирующийся на рутине, но живой, подвижный и на всё реагирующий, хорош на охоте, поскольку лучше других видит быстроногую дичь. Но, если эти признаки накапливаются, они создают перегруз психики, и она становится уязвимой для стресса.

– Может ли творчество существовать отдельно от, к примеру, биполярного расстройства или иных заболеваний? Или какое-то расстройство – непременный спутник творческого процесса?

– Да, конечно. Существует некоторая взаимосвязь между определёнными психическими расстройствами (той же биполяркой) и склонностью к креативу – то есть среди творческих людей такие диагнозы встречаются чаще, чем в среднем по популяции. Но это не означает, что все люди с психическими расстройствами необычайно творчески одарены или что все творчески одарённые обязательно имеют какое-то расстройство. Этот миф даже создаёт дополнительную психологическую нагрузку для людей с диагнозами: часто предполагается, что, если ты биполярник, ты должен фонтанировать образами и идеями, а если у тебя расстройство аутистического спектра – перемножать числа в уме, как герой «Человека дождя». И если ты так не умеешь, это разочарование. Но все люди разные. Кроме того, даже у творцов с расстройствами пик продуктивности может приходиться на «нормальные» периоды. Классический пример – писательница Вирджиния Вулф с биполярным расстройством: ей лучше всего работалось не в угаре гипомании, а в светлые промежутки. Потому что в изменённом состоянии сознания действительно может быть проще генерировать нестандартные идеи, но очень сложно их структурировать и оценить их качество.