Утром 25 декабря директор школы в посёлке Мама Ирина Теймурова, как обычно, собиралась на работу. Она уже надевала шубу в прихожей, когда свет моргнул и погас. Было 7.22. Ирина взяла с полки фонарик и пошла в школу.

На улице сразу перехватило дыхание от холода: минус 48 градусов. У Теймуровой «сердце упало». Она вспомнила, как десять лет назад в такие же морозы отключили электричество, и школу разморозили. Тогда её муж Рафик притащил из дома толстостенную железную бочку, поставил её в вестибюле школы и засунул внутрь газовую паяльную лампу. От пламени бочка нагревалась и давала тепло. Но это не помогло, трубы в школе всё равно полопались.

«Если до ночи свет не дадут, тащи деревянные лавочки. Будем жечь»

Когда отключили свет, во всех шести котельных посёлка Мама Мамско-Чуйского района Иркутской области запустили дизель-генераторы, чтобы обеспечить их электричеством. Не будет электричества – остановятся насосы, горячая вода не попадёт в батареи. Уже через сутки вода в них превратится в лёд, и трубы полопаются.

Запасной дизель запустили и в котельной «Школьная». Она отапливает не только школу, но и районную администрацию, отделение полиции, спортивную школу и жилые дома – 22 многоквартирных и 58 частных, деревянных. В них прописано больше 600 человек. Это почти полпосёлка.

В Мамско-Чуйском районе добывали слюду ещё со времён Петра I. Расцвет добычи – а вместе с ней и посёлков – пришёлся на советские годы. Во второй половине прошлого века здесь было почти двадцать пять тысяч жителей, сейчас – меньше четырёх тысяч. В начале 1990-х комбинат «Мамслюда» закрылся, работы в районе не стало.

С тех пор эти места в упадке: люди уезжают из-за сурового климата и плохой транспортной доступности. Посёлок Мама приравнен к территориям крайнего севера, расстояние до Иркутска – 800 км, а  дороги нет. Добраться можно только на самолёте, грузы везут летом на пароме, зимой – по зимнику.

За последние 20 лет в районе закрылось около десятка посёлков. Самый крупный из оставшихся –  райцентр Мама с населением 2,9 тыс. человек. Луговка, Колотовка, Витимский и Мусковит – бывшие рудники, где прописано около 900 человек, а реально живёт ещё меньше.

Почти все дома в районе – трёх- или четырёхэтажные панельные постройки или двухэтажные деревянные бараки на двенадцать квартир. Бараки хоть и благоустроенные, но с печами. Правда, многие жители Мамы печи давно разобрали или не используют: топить дровами дорого, да и хранить их негде. Хотя в Колотовке, где осталось 56 человек, печное отопление актуально: несколько лет назад посёлок отключили от центрального отопления, кочегарку закрыли. Содержать её было невыгодно, каждый год она уходила в минус на 30 млн рублей. Уголь здесь «золотой», его нужно привезти с большой земли сначала на поезде, потом на пароме.

Четырёхэтажную школу площадью 8 тысяч «квадратов» в Маме построили в 1982 году, и с тех пор трубы ни разу целиком не меняли. Старые батареи забиты грязью и окалиной, поэтому плохо греют. Директор опасалась, что теперь трубы завоздушит из-за слабого давления и батареи вообще остынут. Но по-настоящему страшно стало, когда в 10.10 генератор «пошёл вразнос», и котельная встала.

«Ну теперь всё», – сказала директор, когда узнала об этом.

В обед на заседании районной Думы Теймурова заявила: «Если вы сегодня же не запустите котельную, скажите образованию: «До свидания». Дети учиться не будут».

Ирина уже прикинула, что у себя дома сможет разместить только два выпускных класса, чтобы они готовились к ЕГЭ. Подходящих помещений, чтобы перевести туда всех школьников, в посёлке нет. Вечером она сказала школьному сантехнику Диме Осипову: «Если до ночи свет не дадут, тащи в вестибюль деревянные лавочки. Будем жечь». Но Дима сделал лучше: вечером слил воду из батарей прямо в колодцы, где идут трубы теплоснабжения. Это и спасло школу. Пустые трубы не перемёрзли и не лопнули.

Ближе к 12 часам ночи директор пошла домой. У неё в кабинете на 4-м этаже было 14 градусов, кое-где температура упала до 10. В вестибюле было ещё холоднее. Посёлок начали готовить к эвакуации.

«Ещё чуть-чуть – и больше чем полпосёлка заморозили бы, – говорит электрик Алексей Блохин. В тот день он работал на ликвидации аварии. – Вот тогда бы вообще была жесть. В такие морозы ничего бы не сделали. Нас тупо отсюда вывозить надо было бы».

«Здесь уголь в топку лопатами кидают, как в 19 веке»

На севере тепло – это жизнь. Поэтому, когда строили посёлки, в первую очередь продумали несколько степеней защиты, чтобы они не остались без света и тем более без тепла. Ни одна из них не сработала.

Первая степень – самая надёжная, но теперь самая недоступная. Электричество должно поступать с Мамаканской ГЭС по двум линиям, но поступает только по одной – ВЛ-110 кВт. «Раньше резервная была, а в 1990-е годы её спилили, на цветмет сдали», – рассказывают местные. О её восстановлении никто даже не заикается: слишком уж дорого.

Оставшиеся электросети в районе – аварийные. Когда их передавали областному предприятию «Облкоммунэнерго» в 2003 году, они были изношены на 100%. Ни одна частная компания их брать не хотела – и сейчас не хочет. С тех пор за счёт бюджета области отремонтировали почти 67 из 180 км основной линии 110 кВт за 234 млн рублей. В ближайшие два года обещают доделать остальное. Но тут сколько денег – столько песен. Всё зависит от областного финансирования.

На нитке ВЛ-35 поменяли 70 гнилых деревянных опор. Ещё хуже состояние сетей внутри посёлков. О них никто ничего не говорит и не обещает. В 2018 году было 18 аварийных отключений, иногда по нескольку дней. В прошлом году электричество отключали на двое суток, с 31 марта по 2 апреля. Но тогда была весна, и было не так страшно. Летом, когда линии ремонтируют, электричества нет по нескольку суток – это считается нормальным.

Вторая степень защиты – это дизельная электростанция, которая стоит в райцентре. Она способна снабжать электричеством весь посёлок. Но два года назад у неё сломался двигатель. Что неудивительно: дата выпуска станции – 1980 год. Замена двигателя обойдётся в 4 млн рублей. Глава Мамы Виктор Шпет пять или шесть раз обращался к губернатору, просил купить резервную станцию или отремонтировать старую. Ему не отказали, но и денег на ремонт не дали. После аварии Шпет опубликовал копии обращений в местной газете «Мамский горняк», чтобы люди знали: глава делал всё, что мог. Потом просили денег на ремонт у предприятий «Облкоммунэнерго» и «Иркутскэнерго». Они тоже не помогли.

Наконец, в каждой котельной есть резервный генератор, ещё один – общий для всех. Во всех котельных генераторы сработали, а в «Школьной» сразу два дали сбой.

Сейчас главный человек в котельных Мамы – Алексей Афанасьев. Его предприятие ООО «ТеплоРесурс» взяло теплосети района в краткосрочную аренду и оформляет концессию на 20 лет. Афанасьев обещает вложить в сети 800 млн рублей. Но отбить их нужно будет через тариф. Это много. Поэтому правительство области уже год согласовывает условия концессии. И это стало ещё одной неочевидной причиной, из-за которой котельная «Школьная» остановилась.

Когда стало ясно, что старый генератор сгорел, в котельную срочно привезли новый, резервный. До этого его ни разу не заводили и не испытывали. А когда начали заводить, выяснилось, что на двигателе стоит заводской код. Местные специалисты снять код не смогли: не хватило квалификации. Сейчас чиновники говорят, что это был заводской дефект. На самом деле завод устанавливает коды специально, чтобы пусконаладку проводили опытные спецы.

«Если бы генератор нам передали заранее, мы бы его проверили. Но нам не передали, он оставался у муниципалитета», – говорит Афанасьев.

Почему не передали – понятно. Дело это хлопотное, требует проведения тендера. Решили, что в этом нет особого смысла: вот-вот «ТеплоРесурс» получит статус концессионера, а вместе с ним – всё хозяйство и генератор. «Естественно, когда приспичило, нам его быстренько отдали. И тут не пошла программа», – говорит Афанасьев. Позже добавляет: «Здесь до сих пор уголь в топку лопатами кидают, как в 19 веке».

«Только в 10 вечера мы поняли, что дизель уже не заведём, – говорит главный инженер «ТеплоРесурса» Алексей Власов. – Погнали технику на котельную «Пилорама», до 2 ночи пытались её запустить». Котельная «Пилорама» соединяется со «Школьной» и раньше брала на себя часть нагрузки. В этом году «ТеплоРесурс» не стал её запускать из экономии.

Вечером дома без отопления уже готовили к эвакуации. Пункт временного размещения устроили в больнице, двух человек туда отправили.

«Все знают, что эту аварию вытянули три человека, три электрика: Блохин, Александров и Константинов, – говорит Алексей Власов. – Это им надо спасибо сказать. Хотя Константинов ноги отморозил, у Блохина и руки, и ноги замёрзли сильно. Попробуй посиди на столбе в минус 48 градусов. Ещё не то отмёрзнет». Сам Власов в тот день метался между «Школьной» котельной и «Центральной». На последней генератор завёлся, но отключался сначала каждый час, а потом – каждые 15 минут.

«Погрелись немного у костра – и давай устранять»

В то время, когда директор школы обрывала телефоны администрации, а инженер Власов метался между котельными,  64-летний электромонтёр Павел Константинов грузил в «уазик»-«буханку» инструмент и служебные охотничьи лыжи, подбитые камусом – шкурой с ноги оленя или лося. Константинов работает на ЛЭП с 1981 года. В молодости он приехал сюда из Черемхова «на заработки». Сейчас у него зарплата 35 тысяч рублей. Больше здесь нигде не заработаешь.

Утром ему позвонил начальник, главный инженер Мамско-Чуйского филиала «Облкоммунэнерго» Евгений Александров, и сказал, что авария на линии ВЛ-35 кВ между Мамой и Колотовкой. Это была плохая новость, потому что ВЛ-35 считается самой труднодоступной. Подъехать на машине к ней невозможно: она тянется по тайге и скальнику на 32 километра вдоль правого берега реки Витима. Поэтому электрики сразу взяли с собой лыжи и выехали из посёлка Мусковит.

Навстречу мусковитской бригаде из Мамы двигались главный инженер Евгений Александров и электромонтёр Алексей Блохин. На гусеничном снегоходе «Буран» они должны были проехать всю линию и найти повреждение. Но проехали только 12 километров по Витиму, а потом  «Буран» залип в наледь, кашу из воды и снега, и встал.

Блохин говорит, что снегоход бросили, чтобы не терять время, и дальше пошли на лыжах. Согласно официальной версии «Облкоммунэнерго», снегоход вытаскивали два часа и вытащили. Но он не завёлся. «Шли-шли, километра полтора я прошёл. И тут Паша Константинов позвонил и сказал, что нашли обрыв. Было часов 5 вечера», – рассказывает Блохин. Фазный провод лопнул в трёх километрах от Колотовки от старости и мороза. Обычно аварии случаются из-за того, что на провода падают деревья. Просеки здесь не выкашивают как положено.

В декабре темнеет рано. Когда нашли провод, уже смеркалось. Ещё два часа на лыжах по тайге переносили инструменты из машины к месту аварии за 1,5 км. А в лесу снег почти по пояс, идти трудно. Чтобы погреться, развели костёр. К этому времени температура опустилась до минус 48 градусов, к тому же целый день дул ветер.

– Ну что, погрелись немного у костра – и давай устранять, – рассказывает Павел Константинов. Двое других электриков из его бригады отказались идти в лес и остались в машине. Они сказали, что сильно замёрзли, когда обходили линию.

Константинову, Блохину и Александрову втроём нужно было опустить провод с 11-метровой опоры, стянуть разбежавшиеся концы, соединить их бандажами и снова закрепить на столбе. Трижды провод пришлось перецеплять. Из-за мороза не слушались руки.

«Мой муж как раз вечером ехал из Бодайбо по этой дороге и увидел ребят, – рассказывает директор школы Теймурова. – Сначала заметил, что когти и цепь на снегу валяются. Потом самих ребят. А монтёр Леша говорит: «Есть вода попить?» У мужа как раз около печки стояла бутылка, аж горячая нагрелась. Лёша её, как чай горячий, выпил и говорит: «О, как хорошо! Теперь пошёл». У них даже воды не было. Мой-то в унтах со вставышами на минус 60 градусов, шапка меховая, всё-всё у него. А эти в куртках каких-то тонких, в сапогах. Кто же так в тайгу ходит-то?»

«Я нормально был одет, в спецовку. Это как телогрейка, если по-русски говорить. На работе выдают нам, – рассказывает Константинов. – На ногах носки, сверху ещё одни тёплые носки и чулки-вкладыши от сапог. Обутки охотничьи, как валенки. На руках были шубёнки, рукавицы из меха. Неудобно в них, конечно. Гайки закручивать – раз, вытащишь руку из шубёнки, закрутишь быстро. Гайка металлическая, руки обжигает. Это пальцами надо делать».

«Когда работали, я сначала чувствовал, что пальцы отмерзают. Потом ничего не чувствовал»

Провод соединяли шесть с половиной часов, трижды пришлось его перецеплять: руки на морозе не слушаются. «Темно, ничего не видно, – говорит Константинов. – Маленечко луна светила, и то хорошо. Сначала костёр был, потом погас. Нам некогда было за ним следить. Ручной фонарик тоже был – так мы его в машине оставили, чтобы не таскать. Ещё у главного инженера был фонарь. Но в основном телефонами себе подсвечивали». Сначала телефоны работали, и была сотовая связь. Но потом они отключились из-за мороза, осталась только рация.

– Вам не страшно было ночью в тайге втроём? – спрашиваю Константинова. – В прошлом году в посёлке Витимском медведь задрал пенсионера прямо на веранде его собственного дома.

Константинов вопросу даже удивляется:

– А чего бояться-то? Тогда шатун был. Сейчас шатунов нету. Даже волков нет. А мы там так орали, в лесу-то. Не получается что-нибудь – материшься в три этажа.

– Вы брали с собой какую-то еду, чай или воду?

– Не, а зачем? – говорит Константинов. – Да нормально, мы привычные. Не до того было, мы вообще о еде не думали.

В официальном ответе «Облкоммун-энерго» написано: «Работникам было организовано горячее питание в обогреваемых будках бригадных автомобилей «Урал». Электрики это не подтверждают.

Провод соединили в 1 час 43 минуты, и спустя полчаса в Маме дали свет. Без электричества два посёлка оставались около 19 часов.

До дома электрики добрались в четвёртом часу утра. Константинов первым делом пошёл пить чай. Когда  начал раздеваться перед сном и снял носок, увидел, что вся нога чёрная, опухшая. Оказалось – обморожение пальцев третьей степени. 26 дней электрик провёл на больничном. Жить в это время пришлось в Маме, потому что в Витимском, где у него дом, нет ни аптеки, ни поликлиники.

Блохин тоже отморозил пальцы на ногах, но никуда не обращался. Говорит, кожа сначала посинела, потом почернела и слезла. «Да что я, первый раз пальцы обмораживаю, что ли? – говорит Алексей. – Всякое бывает. Поедешь куда-то, и машина сломается – вот и отморозил».

– Конечно, когда работали, я сначала чувствовал, что пальцы отмерзают, – говорит Константинов. – А потом уже ничего не чувствовал. Почему не бросил и не ушёл? Вы так интересно спрашиваете. На ЛЭП так не делается. Надо работу доделать.  А у меня же восемь внучат в Маме. Замёрзнут. Я в основном о них и думал.

– Все считают, что вы герои, – говорю Константинову.

– Да какой там, – он машет рукой и отворачивается. – Ничего такого мы не сделали. А почему аварии, я вам скажу. При коммунистах всё строго было. А теперь что? У нас три бригады в районе, всего в них 11 человек. Это как полбригады, если по-старому.

По штатному расписанию должно быть 24 электромонтёра. В «Облкоммунэнерго» объясняют: в районе нет специалистов, брать просто некого.

Директор «ТеплоРесурса» Афанасьев говорит:

– Я считаю (и не только я, а многие  специалисты): аварию можно было устранить за 3-4 часа. Но послали людей на лыжах. О, герои, обморозились! Да, герои, конечно. Но почему людей в такие условия поставили? Без техники. Ладно, это чужое предприятие, и я распространяться не буду. Но авария растянулась больше чем на сутки. Это нормально?

Директор «Облкоммунэнерго» Александр Афиногенов заявил после аварии: «Кто-то может сказать, что это неоправданный риск и оставление в опасности работников, но это север, а на севере свои законы». В официальном ответе «Облкоммунэнерго» на наш запрос написано, что «действия персонала во время ликвидации аварии» на предприятии оценили как  «правильные и единственно верные».

Мэр района Алексей Морозов не доволен тем, как содержатся сети. Говорит: «Я не знаю, почему «Облкоммун-энерго» содержит ЛЭП ненадлежащим образом. Это хозяйственная деятельность, я не могу судить. Предприятие областное. Письма мы писали, обращения у меня есть. И сейчас повезу (в правительство. – Авт.) обращение. Они должны содержать так, чтобы жители чувствовали себя в безопасности».

«Взламывали двери, чтобы никакой пенсионер, инвалид не замёрз»

На следующий день в посёлке объявили режим ЧС. «Школьную» котельную запустили только под утро. Когда батареи прогрелись, по домам пошли бригады: считать ущерб. Основные сети удалось сохранить, они на 2 метра под землёй. Батареи полопались в 12 домах по улицам Горной, Профсоюзной, Победы.

Всё началось с пустых квартир. Таких в Маме много, едва ли не половина – 5 тысяч «квадратов». Люди бросают жильё и уезжают. В некоторых квартирах двери заколочены, в других – открыты. Закрытые квартиры взламывали сотрудники администрации. Заходили вместе с полицией, делали описи, отогревали батареи тепловыми пушками. «Взламывали двери, чтобы никакой инвалид, пенсионер просто не замёрз. Вот это было бы хуже всего. Вот этого боялись, – объясняет Афанасьев. – За сети я был спокоен, понимал, что они защищены. Повода для паники не было».

Без отопления остался дом № 21 по улице Профсоюзной – деревянный барак на 12 квартир. Он ничем не отличается от соседних. В подъездах толстый слой инея на косяках входных дверей, обвалившаяся штукатурка на стенах, во дворе – незамерзающая лужа от переполненного септика. Дом не подключён к централизованной канализации.

Из 12 квартир заняты пять, третий подъезд пустой. В первом живёт семья с двумя детьми 5 и 15 лет. Жена – бюджетница, муж – вахтовик. Уезжает на девять месяцев в Якутию на золотые прииски. Они копят деньги, чтобы купить квартиру где-нибудь поближе к Иркутску. Печки у них нет, когда случилась авария, они просто оделись теплее. Их сосед дверь не открывает. Говорят, он сильно пьёт.

Во втором подъезде живёт 83-летняя Галина Колмакова. Она передвигается с помощью металлических ходунков. Сын хотел забрать её к себе, но она отказалась. «Надела шапку, платок, печку топила, мне дрова от администрации привезли, – говорит Галина Петровна. – Я так намёрзлась за свою жизнь, что уже ничего не боюсь. 40 лет работала на ГОКе «Мамслюда», почти всегда на улице».

Ещё одну квартиру занимает семейная пара. Оба уже на пенсии. Их сосед Николай Матюшин тоже пенсионер. Печку он давно разобрал и не особо жалеет. Говорит,  без отопления было не страшно, потому что «мы народ ко всему привычный, чай на газовой плитке сварил, похлебал – и нормально».

В нежилом третьем подъезде после аварии лопнули трубы, их перекрыли. В первом подъезде труба течёт и сейчас, под ней растёт ледяной гриб. Он растает только весной. Но в администрации говорят: все дома восстановили до 30 декабря. Тепловые сети в районе изношены на 95%, как и электрические, здесь много где течёт. Не стали восстанавливать только один дом по улице Горной. В нём жили два человека, оба согласились переехать в муниципальное жильё.

«Перспектива и жизнь у этих посёлков есть»

Когда в школе дали отопление, давлением вырвало кусок батареи на первом этаже. Вода хлынула на пол, но стояк быстро перекрыли. Спортзал не могли прогреть неделю. Теймурова в прошлом году подготовила проектно-сметную документацию на капитальный ремонт школы и системы отопления. В министерстве образования сказали: «Ждите своей очереди». С тех пор ничего не происходит.

Депутаты на заседании местной Думы потребовали, чтобы администрация «била во все колокола» и добивалась запуска старой котельной «Пилорама». Афанасьев в этом году закрыл её, чтобы сократить расходы, и запускать снова уже не будет.

В феврале «ТеплоРесурс» запустил в Маме новую модульную котельную в больничном городке. Она стоит около 40 млн. Половину из них вложила область, вторую половину – предприятие. В сентябре Афанасьев планирует запустить новую котельную вместо «Школьной». Она будет работать на щепе. Всё почти готово, этой  весной начнутся испытания. Все надеялись, что до этого перехода «Школьная» протянет без приключений.

Лесозаготовки в районе нет. Но Афанасьев говорит, что на щепу можно пускать лес, который остаётся после очистки дорог и просек под ЛЭП. Ещё один источник сырья – старые дома. «Представляете, сколько здесь брошенных домов? – говорит Афанасьев. – Нам их на пять лет хватит котельную топить. Это же целые деревни. Согдиондон, Чуя, Слюдянка – это сотни деревянных домов». В котельную «ТеплоРесурс» вложил 80 млн рублей своих денег и ждёт, что она окупится через 3 года. Похожие котельные Афанасьев уже сделал в Киренске и Усть-Куте, на севере области.

Глава Мамы Шпет сомневается, что у Афанасьева что-то получится. «Район им уже задолжал 30 миллионов рублей, – говорит Шпет. – А предприятия, которым должны, в концессию не берут, такие условия. Так что, с одной стороны, у меня сомнения. А с другой – щеповую котельную они за свой счёт построили, их никто не заставлял».

– Люди не хотят отсюда уезжать: они считают это место своей родиной, – говорит Афанасьев. – Ещё в петровские времена здесь добывали слюду. Потом казаки форпосты завоёвывали, потом в советское время месторождения осваивали. И что, теперь всё бросить, китайцы будут жить? Я с этой политикой не согласен, это ущербная политика.

– Политику не мы определяем, – говорю ему.

– Каждый человек сам определяет политику. Я сюда иду, я так создаю политику. Я считаю, так правильно. Перспектива и жизнь у этих посёлков есть. Да, сейчас не самые благополучные моменты. Но, с другой стороны, кризис – время возможностей. Когда всё будет сладко и шоколадно, чтобы зайти сюда, надо будет толкаться, вести какую-то неприятную подковёрную борьбу. А сейчас наоборот.

Прокуратура Мамско-Чуйского района после аварии провела проверку и нашла нарушения в работе “Облкоммунэнерго”, в том числе — при ликвидации аварии. Она выдала предписание исправить недостатки, но организация отказалась это делать. Тогда прокуратура направила иск в суд, с требованием привести электросетевое хозяйство в норму. Представление вынесено главе Мамы Виктору Шпету и директору “ТеплоРесурса” Алексею Афанасьеву.  Следователи из города Бодайбо проводят доследственную проверку по статье “халатность”. 

После аварии правительство области прислало в Маму новый генератор. А «Облкоммунэнерго» купило аэролодку с тёплой кабиной на пятерых человек. На ней можно будет ездить по Витиму хоть зимой, хоть летом. Генератор, который не смогли запустить, раскодировали, и сейчас он стоит в «Школьной» котельной на случай аварии.

В марте прилетал губернатор. Поел в школьной столовой, сходил в клуб к пенсионерам, пообещал сделать дорогу и купить электростанцию. Назвал район перспективным, ведь там много полезных ископаемых.

За ликвидацию аварии электромонтёрам Константинову, Блохину и Александрову дали по 6 тысяч рублей премии и отгул. «Из МЧС звонили, какие-то значки или медальки хотят дать. Да мы вообще ничего не ждали, никакой награды», – говорит Константинов. Он написал заявление, попросил руководство «Облкоммунэнерго» компенсировать затраты на лекарства. По чекам получилось около 7 тысяч рублей.  Но потом почитал трудовой договор и понял, что компенсация ему не положена, в трудовом договоре даже нет такой графы. Алексей Блохин говорит: «Я здесь только из-за северного стажа. По электрике работы везде хватает: хоть в городе, хоть где.  Ещё немного – и я топну отсюда».