«Разведчик!» – мелькнуло в голове объяснение необычного поведения степного грызуна из семейства беличьих. Не всем представителям беличьих нужны леса и вообще деревья. Сусликам Эверсмана, которых в народе чаще называют длиннохвостыми, заселяющим Тажеранские степи в Прибайкалье, лес и даже отдельно стоящие деревья не интересны. Для них, как и для всех других видов сусликов (в научной литературе я насчитал их девять), удобнее открытые ландшафты. Все вместе они образовали подсемейство наземных белок. Прибайкальские «степные белки» обычно селятся колониями от нескольких особей до многих десятков, а может быть, даже и нескольких сотен на одном гектаре. «Единоличники» тоже встречаются, но в «колхозе» выжить проще. Безопаснее. Обжитую территорию суслики охраняют коллективно. Когда неопытная молодёжь выходит на кормёжку, старейшины стоят на возвышениях, внимательно осматривая окрестности. В случае опасности подают сигнал – и через секунды все в норах. Некоторые ещё и вход в свою норку песком запечатают, чтобы врагу, если это окажется лисица, к примеру, труднее было определить, куда именно семья спряталась.

Коллективная жизнь привела к болтливости. В Интернете есть ссылки на исследования канадского биолога Джеймса Хейра из университета Манитобы. Целенаправленно изучая сусликов, учёный пришёл к выводу, что грызуны из подсемейства наземных белок обладают одним из самых сложных языков в животном мире. Он состоит «из разнообразных свистов, щебетов и щелчков с различной частотой, постоянной или переменной громкостью в одной серии звуков и т.д.». Многие источники утверждают, что в разговорах суслики активно используют ещё и ультразвук.

Суслики – они хоть и коллективисты, но мегаполисы не создают. Каждая колония имеет предел по численности и площади. Когда на занятой территории еды перестаёт хватать на всех, в колонии находятся смельчаки, уходящие на поиск новых сытых земель. Вот и этот индивид, встреченный мною в пустой степи, скорее всего, один из таких первопроходцев.

Судя по внешнему виду и поведению, суслик взрослый, половозрелый, но ещё молодой, не набравшийся жизненного опыта. Шансов на благополучный исход у путешественника, на мой взгляд, не очень много. С большей вероятностью он может быть съеден лисицей, к примеру. Или степным хорьком, которые (сужу по литературным источникам) здесь иногда встречаются. «Из баловства» его могут задушить городские собаки, которых везут на Байкал туристы. Он может быть раздавлен колёсами автомашин и квадроциклов, которые лихие «любители байкальской природы» гоняют не только по дорогам, но и по целинной степи. А главная опасность – хищные птицы. Случись что, спрятаться первопроходцу некуда. В ближайшем округе – ни одной норы и ни одного соплеменника, который мог бы вовремя свистнуть, предупредить о возникшей опасности.

«В Прибайкалье суслик играет немаловажную роль в питании хищных птиц, в том числе редких видов, – читаю в одной из справок Прибайкальского национального парка. – Основными потребителями являются орёл-могильник и балобан. В их рационе доля суслика составляет от 11 до 60 процентов».

Суслик-путешественник научную литературу не читает, но о грозящих ему опасностях знает лучше меня. Потому и не бежит, а стелется, старается быть ниже травы. Прижимается к горячей земле всем своим существом. Замирает через каждые несколько метров, притворяясь одним из продолговатых серо-рыжих камней, в изобилии разбросанных по всей степи. Головой влево-вправо не вертит, а лишь чуть-чуть, на считанные миллиметры, приподнимает её над травой. Не оглядывается.

Остротой зрения суслики не отличаются, зато глаза у них устроены так, что, глядя вперёд, суслик контролирует ситуацию и слева-справа, и в небе, и даже позади себя. Если не принимать во внимание запахи (тем более что обоняние у сусликов «короткое»), то опасность он, как и большинство земных тварей, определяет в первую очередь по движению. Во-вторую – по силуэтам традиционных недругов. Автомашины, квадроциклы и прочую технику суслики опасностью не воспринимают, потому и гибнут тысячами под колёсами. Зато человек в его генетической памяти значится в числе самых главных и опасных врагов. Лет двадцать назад вычитал я где-то, что суслики не подпускают к себе людей ближе чем на 50 метров. Но я-то совсем рядом! Нас разделяет не больше четырёх-пяти метров. Слежу за «степной белкой» через маленький дисплей фотоаппарата. Понимаю, что искатель нового жизненного пространства не может меня не видеть. Только по молодости и неопытности он, видимо, не воспринимает меня человеком. Потому что, вопреки его инстинктам и генетической памяти, я совсем не шевелюсь и почти не дышу. Потому что не торчу посреди степи в полный рост, а сижу, скрючившись, на низёхоньком плоском камне, едва выступающем над землёй. Колени на уровне груди. Фотоаппарат в руках над коленями…

Едва слышимый шорох справа. Не меняя позы, не шевелясь, на секунду отрываю взгляд от дисплея. Чуть ниже моего плеча на высокой тонкой травинке качается, устраиваясь поудобнее, крупный кузнечик. Вновь смотрю на дисплей. На экране пустая земля и чахлые травинки. Внимательно осматриваю площадку перед собой уже поверх фотоаппарата. Пусто! Ещё несколько секунд сижу, не шевелясь. Всматриваюсь, вслушиваюсь в пыльную, чуть пожухлую от жары чахлую траву и вздрагиваю от оглушительного «скрежета» кузнечика у моего плеча. А суслика нет.

Уже не таясь, поднялся я на занемевшие ноги в надежде, что суслик выдаст себя испуганным движением. Но – тишина. Лишь несколько кузнечиков от меня – веером. А суслик, тот самый, который в моём недавнем представлении молодой и неопытный, он исчез. Испарился. Провалился под землю…

Да и ладно. И ничего, что в этот раз я так и не успел удачный снимок сделать. У меня в фотоархиве уже есть портреты его соплеменников. А этому храбрецу пусть повезёт. Пусть у него получится стать родоначальником новой колонии потешных зверьков из подсемейства наземных белок.